[ — Мeтaфизикa пола]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
В Новое время одну из редких попыток обозначить контуры метафизики пола предпринял Шопенгауэр. Однако и эта попытка основана на двусмысленности. Чтобы сохранить идею о том, будто зачатие является первичной целью любви, Шопенгауэру пришлось допустить существование некоего мифического «гения рода». Его призвание — способствовать пробуждению тяготения между полами и таинственным образом предопределять тот или иной сексуальный выбор, без ведома на то индивидов, вводя их в заблуждение, да и просто используя как орудия. «Как только родился ребенок, — говорит Шопенгауэр, — тут-то и истинный конец всякому любовному роману, даже если участники его не имеют об этом никакого понятия: каким образом цель достигнута — это уже вещь второстепенная». »
[11] Особой целью является рождение такого нового существа, которое наиболее близко к чистому типу совершенного рода и достаточно способно к выживанию; таким образом, «гений рода» подводит всякого мужчину к избранию женщины, наиболее способной к осуществлению конечной биологической цели именно данного рода. Только особо предопределенная «гением рода» женщина представляется мужчине как идеал, облеченный ореолом красоты; она может возжечь огонь страсти, пробудить предвкушение удовольствия, сущности всякого блага, смысла жизни. «Лучшее для рода находится там, где индивиду случается обнаружить максимум удовольствий». Очевидно, что и женская красота, и «удовольствие» — иллюзии, механизмы, при помощи которых «гений рода» овладевает человеком. «Вот почему, — добавляет Шопенгауэр, — каждый любовник после окончательного достижения своей цели, иными словами, после полового удовлетворения, испытывает чувство разочарования: ибо иллюзии, которыми прельщал и обманывал «гений рода», рассеялись.»
Кое-что из этого круга идей нам понадобится. Но в сущности, речь идет о «боковой ветке» того же дарвинизма с характерными для последнего односторонностью и отвлеченностью. Механизм биологической целенаправленности следует признать совершенно бессознательным, как это виртуозно проделал Э. фон Гартман, приводя теории Шопенгауэра к большей ясности. Ведь влечение к женщине (или наоборот), обладающей подходящим биопотенциалом для продолжения рода, действительно бессознательно. Подчеркнем вновь — никто сознательно при этом не стремится зачать. В минуты притяжения и флюидного экстаза о продолжении рода не думают. И даже если принять идею о «гении рода», проблема сексуального выбора окажется гораздо сложнее, чем это могли представить себе приверженцы теории «естественного отбора». Как ни грубо подобное сравнение, в жизни пола проявляется, нечто подобное тому, что происходит в области гастрономической. Человек, если он не совсем примитивен, ест не то, что ему полезно, но то, что вкусно, вопреки, так сказать, «мнению» организма, и не потому, что он «испорчен», а потому, что такого человеческая природа.
Это все, конечно, поверхностно. Можно вспомнить множество случаев, когда интенсивное притяжение, «фатальное» даже, возникало между существами, мало пригодными для продления рода. Вот почему даже сдвинутый в бессознательное шопенгауэровский импульс является или очень относительным, или попросту несуществующим. Имеется же нечто другое: следуя вышеозначенной биологической теории «целеполагания», мы должны были бы обнаружить ограниченную, умеренную сексуальность у менее благородных особей рода человеческого, тоща как совсем наоборот — именно у них она не имеет границ, и как следствие они наиболее плодовиты. И ради справедливости нужно сказать, что «гений рода» со всем своим скрытым коварством и кознями — довольно-таки неразумен, и ему следовало бы поучиться в школе, ведь мы же отлично видим, что, благодаря физической любви, землю нашу населяют главным образом субпродукты человеческого рода. Но и это не все. Генетика утверждает, что психосоматические свойства зависят от определенной комбинации половых хромосом обоих родителей. Хромосомы же эти являются носителями сложной наследственности, которая может не проявиться вовсе в фенотипе родителей. Получается, что не красота, телосложение, сила, здоровье и тому подобное являются определяющими в половом и биологическом выборе, но «гений рода» порождает влечение мужчины к той женщине, которая обладает самыми подходящими и «способными» хромосомами. По-видимому, это абсурд. Кроме того, наверное, после оплодотворения следовало бы определить, какие мужские хромосомы и какие женские будут преобладать и объединяться, предпочитая одну удаленную половину другой — в формировании нового существа. При нынешнем состоянии биологических знаний все это остается окутанным дымкой таинственности.
Известно, однако, что в случаях наиболее бурной страсти у самых разных народов (у которых мы и поищем доказательства истинной нормальности, нормальности в высшем смысле — то есть типичного для человека как такового) можно редко обнаружить, даже ретроспективно, харизму конечной биологической цели.
Очень часто такая любовь бесплодна. Конечно, человек может быть вовлечен в стихию «биоса» и «завершения себя» в нем, но не естественно, а вследствие падения, краха. К этому круговороту относится и сам факт рождения, физической репродукции. Но у человека как такового есть и нечто не-биологическое; именно оно и активизирует половой процесс, даже когда налицо «физический элемент», приводящий к оплодотворению. Таким образом, инстинкт продолжения рода, особенно если рассматривать его с позиции биологической целеполагаемости, выдуманной дарвинистами и Шопенгауэром, является мифом. Между любовью и рождением нет и никогда не было никакой связи.
И еще одно наблюдение, правда, довольно банальное, свидетельствует против «биологического кретинизма». Даже в чисто физической любви известны многочисленные случаи, которые не объяснить этим «биологическим обоснованием цели» и которые соответственно мы должны рассматривать как излишние, бесполезные и иррациональные. Но именно они входят в эротическое переживание в том смысле, что при полном их отсутствии чисто физическое единение может потерять добрую часть своей привлекательности. А в некотором случае его или вовсе не будет, или оно «опустится» и станет совсем примитивным. Достаточно вспомнить о поцелуе, который природе и «роду» не требуется вовсе. И если имеются люди, которым не известен или не был известен до последнего времени поцелуй в губы, то у них имеются его эквиваленты, как, например, «обонятельный поцелуй», прикосновение лбами и так далее, то есть действия, которые, как и поцелуй в собственном смысле, служат не биологическим, а чисто эротическим целям. Как и смешение дыханий, вдыхание запаха женщины в объятии, все это способствует лишь «флюидному» действию, которое возбуждает собственно половое чувство. Впрочем, то же самое касается неистовства, исступления, которое влюбленные обычно пытаются растянуть и усилить в своих объятиях, когда само прикосновение тел не оставляет никакого сомнения в их почти тщетном стремлении проникнуть друг в илиони как две части одного животного. Непонятно только,какому биологическому «целеполаганию» и какому «роду» все это нужно. Ведь чтобы зачать, требуется лишь одно и очень простое действие, тоща как эти и другие аспекты физической любви, и даже профанической, есть символы совершенно иной, особой реальности.