[ — Раcoвый cмыcл pyсскoй идeи. Выпycк 2 — Социальная антpoпoлoгия — В. Л. Махнач c. Н. Марoчкин Рyccкий гоpод и pyсский дом — I. Тpадициoнный pycский гoрoд]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
На Руси город не противостоял деревне, но просто был качественно более высокой ступенью развития. И в деревне, и в городе первичной ячейкой был односемейный двор-усадьба, часто очень похожий внешне. Разве что в деревне сад-огород был побольше.
Город не очень сильно отрывается от деревни, то есть от природы, потому что тип жилища и образ жизни определялись природно-климатическими условиями, единым вмещающим ландшафтом, в котором сформировалась этническая популяция русского народа. Зато город, в отличие от деревни, имел гораздо более сложную многоступенчатую структуру. Впрочем, в любой стране город имеет сложную структуру, и топографическую – сити – таун, бург – штадт, шахристан – рабат, кремль – посад, – и социально-политическую: систему корпораций, гильдий, цехов, слобод. В этом и состоит более высокий уровень организации по сравнению с деревней.
Типичная русская средневековая деревня – это фактически хутор, от 1 до 4 дворов. Если в деревне имелась усадьба дворянина-помещика, то такая деревня именовалась «сельцом». Еще более высокая ступень развития – село, то есть деревенское поселение, имеющее церковь. Наличие церкви превращает село в центр прихода, объединяющего несколько окрестных деревень, и одновременно в центр волости – административной единицы. Наконец, большое село, из нескольких десятков, а то и сотен дворов, расположенных в несколько порядков-улиц, было базарным: раз в неделю в базарном селе устраивался торг, куда съезжались продавцы и покупатели за много верст.
Городская структура вырастала из сельской – была ее логическим продолжением и одновременно переходила в новое качество. В русском городе дворы-усадьбы также располагались вдоль улиц-порядков, объединяясь в церковные приходы, включавшие обычно несколько десятков дворов. Более высокие уровни организации были различными в разное время и в разных русских землях. Наиболее известны слободы, населенные представителями одной профессии и включавшие от 1 до 5 приходов. Известно также деление на улицы, как низовые звенья самоуправления, объединенные в сотни или концы, а в послепетровское время – на участки, объединенные в части.
Пригородные слободы, расположенные снаружи городских ворот и тянущиеся вдоль больших дорог, представляли собой промежуточный тип поселения между селом и одной из структур города. Они часто были населены ямщиками, обслуживающими государственную систему почтовых и пассажирских междугородних перевозок. Еще одной промежуточной формой поселения между городом и селом были большие торгово-промышленные села, получившие особенное развитие в ХVIII–XIX веках, а в советское время ставшие значительными городами. Такие села, жители которых занимались в большей степени ремеслом, чем сельским хозяйством, насчитывали иногда многие сотни, а то и тысячи дворов, и не один десяток церковных приходов.
Вне зависимости от размеров, русский город – и домонгольский, и допетровский, и ХVIII–XIX веков, имел два общегородских центра: церковно-государственный центр – согласно «Политике» Аристотеля, центр монархической составляющей государственной властной вертикали – детинец, он же кремль, с соборным ансамблем, где располагался княжеский, а позднее воеводский двор. И тут же был архиерейский двор. (В Ростове и Вологде сейчас «кремлями» именуют великолепные комплексы архиерейских дворов). Если город возникал при монастыре, роль соборно-государственного центра играл монастырь, например, «Соловецкий кремль». Второй центр, центр посада – согласно «Политике» Аристотеля, центр демоса – торговая площадь, обычно с комплексом торговых рядов, гостиного двора и мытного двора, где собирали пошлину. Все государственные учреждения тяготели к соборному центру, кремлю; все земское, относящееся к посадскому самоуправлению, – к торговой площади.
В Москве Земский приказ, а затем Городская дума – русский аналог ратуши – располагались на границе торговой Красной площади. Но и на торговой площади всегда располагался храм, а в Москве – даже великий храм, Троицко-Покровско-Иерусалимский собор (храм Василия Блаженного). В дни больших церковных праздников Красная площадь из торговой площади превращалась в храм под открытым небом, собор Василия Блаженного играл роль алтаря торговой площади, а лобное место – роль амвона.
В Новгороде западный берег Волхова, где находился Детинец, с собором, архиерейским Владычным двором, центром боярского правления, именовался Софийской стороной, а восточный берег, где находился Торг и собиралось Вече – Торговой стороной.
Кроме двух общегородских центров, города имели и локальные центры, центры слобод или улиц: церковно-приходской центр (часто из двух церквей, зимней и летней), центр слободского самоуправления – съезжая изба или палата, локальный торг – слободской рынок.
Город должен быть соразмерным, сомасштабным человеку. По Аристотелю весь город должен был обозреваться с вершины Акрополя. Всю старую Москву можно было обозреть с Кремлевского холма, с галереи Большого Кремлевского дворца в хорошую погоду было видно Коломенское, до которого около 10 км. Существуют фотографические панорамы 2-й половины XIX века, отснятые с крыши Храма Христа Спасителя и с колокольни Ивана Великого, на которых запечатлена вся Москва с ближними окрестностями.
Существовал и противоположный взгляд, вид на город – с Поклонных гор. Поклонная гора – это пересечение большой дороги с отметкой рельефа, от которой впервые открывается вид на город или село, с дистанции 5–7 км. Даже Москву можно было окинуть единым взглядом, так как Москва в пределах Садового кольца (Земляного города) вписывается в круг диаметром 5 км, в центре которого храм Василия Блаженного и его амвон – Лобное место.
На Поклонной горе обычно стояла часовня о крестом, подобная той, что сохранилась на Поклонной горе при подъезде к Переяславлю-Залесскому из Москвы. Здесь путник останавливался и крестился на храмы города или села – здоровался или прощался с поселением.
У каждого населенного пункта столько Поклонных гор, сколько подходит к нему больших дорог. Пушкин в «Евгении Онегине» описал вид на Москву с Поклонной горы на Петербургской (Тверской или Новгородской) дороге:
Но вот уж близко. Перед ними Уж белокаменной Москвы Как жар, крестами золотыми Горят старинные главы. Ах, братцы! как я был доволен, Когда церквей и колоколен, Садов, чертогов полукруг Открылся предо мною вдруг!
Начиная с ХVII века сохранились панорамы, изображающие Москву с Воробьевых гор. Подобные виды открывались с каждой из Поклонных гор.
В Москве, как и в каждом русском городе, чем ближе к центру города – тем чаще стояли храмы, тем больше было вертикалей и тем выше они были. Самая высокая – соборная колокольня, в Москве – Иван Великий, которого окружали кремлевские башни и Василий Блаженный. Зато на окраинах стояли монастыри и храмы подмонастырских слобод – локальные концентрации вертикалей, возглавляемые монастырской колокольней. Например, Новодевичий монастырь в Москве.
В старом русском городе все дороги вели к храму, особенно при движении к центру города. Улицы шли не по прямой, а по слегка ломаной линии. В перспективе улицы вертикаль была всегда — храм или башня городских укреплений, та же Сухарева башня, оставались замыкающим взгляд объемом, воздействуя на людей, как городская доминанта, обращенная к небесам. При изгибах улиц вертикали храмов менялись.
Кривые улицы русских городов, помимо того, что вписывались в рельеф и уменьшали скорость ветра, а это облегчало жизнь в холодную зиму и препятствовало распространению пожаров, имели еще и эстетическое значение. Вы постоянно находились как бы в живой среде: двигаясь по улице, вы открывали следующий образ, следующую доминанту.
Многие улицы замыкались отдаленным храмом, особенно находящимся в более высокой части города. В Москве на Солянке, после игры вертикалей церквей Троицы в Серебряниках и Рождества на Стрелке, на горизонте вырастает силуэт храма Николы на Болвановке, стоящей на далекой Таганской площади. В перспективе Сретенки чередуются Иван Великий и Богоявленский монастырь. Большая Дмитровка и Большая Ордынка ориентированы на Василия Блаженного. При движении из центра такую роль играли пригородные монастыри. До тех пор, как Лужков застроил виды на Кремль с Пятницкой улицы, эта смена вертикалей продолжала работать и в Замоскворечье, где сохранилось 2/3 церквей.
Герцен писал, что в Москве на каждой версте прекрасный вид. Фактически прекрасный вид был на каждом повороте, а нередко и в каждом дворе, из которого открывался вид на прекрасную колокольню, на Кремль или монастырь. Старинная Москва, особенно до 1812 года, – это Суздаль, увеличенный в 20 раз.
Таким образом, русский город был организован как социально, так и архитектурно, соединяя в себе человеческую и природную гармонию.