Люди устали от «-измов». Или им так кажется. Любое слово, кончающееся на «-изм» вызывает недоверие у тех, кто подобные слова много раз слышал и читал – глав-ным образом, это те, кому пришлось получать образование в советской высшей школе. Целые поколения были утомлены общественными теориями, особенно марксизмом. По прошествии десятилетий оказалось, что язык идеологии все же необходим, поскольку иначе невозможно описывать действительность. Хотя скатываться до терминологии «коммуняки», «либерасты», «нацики» — дело для современной информационной среды привычное. Но подобным языком можно выразить только эмоции, но не мировоззрение. А если бессмысленно растравливать в себе эмоции, то из политического процесса мы перей-дем к хулиганству, за которым нет никакого позитива – из склоки нацию не слепить, госу-дарство не воссоздать.
Целую книгу можно представить одной фразой. Но только после того как книга прочтена и понята. Тому, кто книгу не читал, фраза мало чего скажет. В этом смысле очерк имеющихся политических ориентаций может быть лишь компактным текстом, ко-торый напоминает об известном – о том, что у нас все время пред глазами. При том что человек – «политическое животное» (Аристотель), он имеет опыт самостоятельного поли-тического анализа. Может быть, ошибочного. Но даже такой опыт позволяет структури-ровать его, если предложить простую и ясную схему, в которой стоящие за терминами яв-ления будут классифицированы и увязаны между собой.
Как народы делятся на большие расы, так и идеологии делятся на крупные блоки:
Либерализм — это частный эгоизм, личная свобода, монетарная экономика, космополитизм.
Социализм — это групповая солидарность (классовый эгоизм), социальный конфликт (социальная революция), экономика дымящих труб, интернационализм.
Национализм — это национальная солидарность (национальный эгоизм), со-циальная консолидация (в рамках наци), экономика больших систем (наукоемкие производственные комплексы), консерватизм и традиционализм.
Читатель спросит: а где же коммунизм, фашизм и прочие «-измы»? Очень просто: каждый из идеологических векторов указывает на предельное состояние соответствую-щих ему политических предпочтений. Либерализму соответствует либертарианство (сего-дня это ориентир как правящей в России олигархии, так и либеральной оппозиции). Со-циализму соответствует коммунизм (в российской действительности – большевизм). На-ционализму в его экстремальной форме соответствует фашизм и нацизм (предельное ого-сударствление и заглушение всех частных и групповых интересов).
Следующий вопрос – о «правых» и «левых». Какой из ориентиров в политике правильно называть «правым», какой «левым»? Ответ прост: когда вы смотрите футбол – там есть «правые» и «левые» — две противостоящие команды. В политике считают больше, чем до двух. Поэтому «правым» и «левым» стоит считать только спорящих оппонентов в конкретной ситуации. В другой ситуации они могут поменяться местами. При этом «пра-вые» всегда за традицию, «левые» — за новацию. «Правые» — далеко не всегда ретрограды, а «левые» — почти никогда не придумывают ничего нового. По-настоящему новое рожда-ется в традиции. У «левых» — в чужой, у «правых» — в своей собственной, национальной.
Православным людям, знающим принципиальное значение монархии и христиан-ского мировоззрения для русской истории, надо знать, в каком секторе политических идеологий находится их представление о том, какими должны быть общество и власть. Нет сомнений, что монархические настроения в политике могут быть только у национали-стов. Может ли монархист быть либералом? Ведь многие декларируют безразличие мо-нархии к идеологическому выбору верноподданных. Тут надо сказать определенно: либе-ралы и социалисты могут быть только скверноподданными. Потому что монархия – это традиция, а традиция – один из ключевых национальных интересов. Ему соответствует национализм в политике и консерватизм в общих жизненных установках.
Порывшийся в памяти обладатель диплома о высшем образовании может вспом-нить, что с национализмом связывали Французскую революцию, и поэтому под термином «национализм» изначально подразумевалось нечто либеральное, явно противостоящие консервативным тенденциям в государственном строительстве. На это следует возразить: продуктивная классификация возникает вовсе не одновременно с явлением и далеко не всегда классификация сразу бывает удачной. То, что мы называем национализмом, суще-ствовало задолго до самого термина «нация». Французская революция в предложенной классификации, очевидно, является «левой» – она была смыканием всех форм «обновлен-чества» (либерализма и социализма) против традиции. Под нацией французские револю-ционеры понимали независимых от власти граждан, которые сами по себе решали все во-просы, игнорируя традиционные формы общежития. Сегодняшнее понимание политиче-ской нации гораздо глубже: оно требует опоры на историческую традицию, без которой всякая нация – только умозрительный конструкт, не имеющий воплощения в реальности.
Конечно, жизнь сложнее, чем любые идеологии. Это обусловлено несовершенст-вом человеческой природы, которая все время путает понятия и совмещает несовмести-мое. А в политике создает химеры – противоестественные союзы. «Правое» образуется всюду, куда подтягиваются люди с национальным мировоззрением: национал-социализм противостоит либертарианству (Веймарская Германия) или же национал-либерализм (на-ционал-демократия) противостоит коммунизму (гражданская война в России). Противоес-тественный союз складывается в противовес набравшей силу экстремальной идеологии. И затем, сам, если побеждает, становится экстремальным выражением одной из конкури-рующих внутри союза идей.
Самое печальное отношение к миру идеологий – это бытовой подход в духе «все они одинаковые». Это позволяет с пренебрежением смотреть на политику вообще, не уча-ствуя в ней, а значит – уступая будущее России кому угодно.
Работоспособный интеллект оперирует идеями, которые позволяют убрать быто-вые «шумы» и увидеть картинку, которая за ними скрыта. Беда, если человек вместо яс-ной картинки малюет по мутному стеклу свои «размышлизмы». Тогда он в принципе ни-чего понять не сможет, и чтение книг для него сначала будет мукой, потом бессмыслицей, наконец – вредом.
Можно ли вообще отбросить «-измы» и объединиться на какой-то иной основе – на основе веры, на основе родства? Нет, нельзя. Потому что только в идеале люди одной ве-ры и люди одного племени имеют одинаковые взгляды на общественное и государствен-ное устройство. Кроме того, идеологии появляются в том числе и как средство преодоле-ния разрыва иных (неполитических) основ единства народа – когда вера и чувство родства ослабли. На противную единству идеологию можно ответить только идеологией. И только в идеологии могут быть конкретизированы вопросы государственного и национального строительства, основы права и многое другое. В то же время, враждебность противостоя-щим единству народа «-измов» мы не должны превращать во враждебность к тем, кто яв-ляется их носителем. Это люди, искалеченные заблуждениями – коммунистическими, ли-беральными, евразийскими, нацистскими. С ними все равно надо искать общее и спасать их от заблуждений – через общую веру, через восстановление ценности родства. А это тоже задача политическая, идеологическая.
Русский народ – это родственники. А между родственниками противоречия долж-ны сниматься проще. Поэтому духовная и родственная близость должна извинять многие заблуждения и склонять к тому, чтобы эти заблуждения были преодолены миром – рассу-ждением, убеждением, вразумлением. Именно этому и служит национализм. Это ответная реакция на идеологическую агрессию. Реакция спасительная.
Как русские люди, мы совместимы в своих мыслях и делах и должны иметь общее, искать то, что может снять противоречия между нами — в совместной деятельности. При этом не может быть никакого «мира», никакого «усреднения» между идеологиями. Ги-бельные для нашего народа доктрины не могут быть приняты в порядке объединительных инициатив. Мы должны искать, в чем можем быть едины, но не будет полезным единство, в котором истина перемешана с ложью. С разумными людьми, даже если они в чем-то за-блуждаются, объединяться можно; с их заблуждениями – нельзя.
Из враждебной русским национальным интересам идеологии следуют гибельные решения. Но это означает, что размежевание должно ограничиваться именно идеологиче-скими догмами, не переходя в склоку и схватку между людьми. Задача политического просвещения состоит в том, чтобы спасать русских людей от гибельных идеологических доктрин, а не для углубления размежевания между людьми.
Жизнь представляет нам в изобилии различные шизофренические типы – вроде ве-рующих коммунистов или жаждущих уничтожения России патриотов. Но это вовсе не оз-начает, что все надо усложнять, вписывая шизофрению в картину мира – как что-то неиз-бежное. Эта картина и так непроста. Поэтому стоит все же исходить из вменяемости лю-дей и познаваемости мира. По крайней мере, из стремления людей к ясности и из сущест-вования истины еще до всяких усилий человека, чтобы ее обрести. Если так, то все идео-логические выдумки мало чего стоят перед истиной, а различные смешанные идеологиче-ские типы – это лишь следствие смутности мыслей идеологов и неустойчивости текущих отношений между людьми. Смутные схемы могут привлекать своими причудами, но при наступлении ясности они рассыпаются, замещаясь другими – более приближенными к Божественному Замыслу о России.
Из разных идеологических векторов только один указывает, в каком направлении истина. Только в условиях Смуты у каждого «своя правда». Истина одна. И в политике она выражена в понятном устремлении: русский народ должен вернуться к самому себе – к тому, чем он был в течение многих веков своей истории. Ни либерализм, ни социализм этому не способствуют.
Если нам дано приблизиться к ясности в политике, то «правыми» останутся только националисты (консерваторы), уступая «левизну» социалистам и либералам, которые должны потерять всякие перспективы завладеть умами людей и отойти на обочину исто-рии.
Национализм – это наш выбор. Он же – единственное спасение для России, единст-венный рецепт против разрухи, которую несут либерализм и социализм.
Националистом можно быть по-разному. В том числе и проповедуя нечто совер-шенно антинациональное. Наш национализм – это национализм по Ивану Ильину:
«Национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего на-рода во всем его своеобразии, национализм есть вера в инстинктивную и духовную силу своего народа, вера в его духовное призвание, национализм есть воля к тому, чтобы мой народ творчески и свободно цвел в божьем саду, национализм есть созерцание своего на-рода перед лицом божьим, созерцание его души, его недостатков, его талантов, его исто-рической проблематики, его опасностей и его соблазнов. Национализм есть система по-ступков, вытекающих из этой любви, из этой веры, из этой воли, из этого созерцания. На-ционализм испытывает, исповедует и отстаивает жизнь своего народа, как драгоценную духовную самосиянность, он принимает дары и создания своего народа, как свою собст-венную духовную почву, как отправной пункт своего собственного творчества».