[ — Возврaщение pyсскoй иcтоpии (2011) — I. Крacная нить pyсcкой иcтoрии. Пeрекличкa эпoх]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Современная Российская Федерация занимает 17 млн. кв. км, что составляет 11% земной суши. Казалось бы, баснословная величина. Но из общего пространственного достояния России 11 млн. кв. км – или 65% – вечная, непригодная для заселения мерзлота, где практически невозможно не то что постоянно жить, но даже добывать содержащиеся в этой земле богатства,
так как они обходятся слишком дорого. Примерно 145–150 млн. населения РФ реально владеют менее чем 6 млн. кв. км суши, так или иначе пригодной для оседлой жизни. И судьба распорядилась так, что природные и климатические условия даже на этих пространствах весьма суровы. Они протянулись на одиннадцати часовых поясах по 56-му градусу северной широты, где вести земледелие можно не более 4 месяцев в году. На изготовление сельскохозяйственных и промышленных продуктов на Русской равнине приходится затрачивать в два, три, пять раз больше времени и сил, чем в Калифорнии, Андалузии, Ломбардии или Провансе, в долинах Теннеси, Рейна, Сены или По.
Но так было не всегда. Еще в 1990 году территория России, ставшей по названию Советским Союзом, была на 5,19 млн. кв. км больше (всего 22,27 млн. кв. км), а накануне революции 1917 года Российская Империя имела площадь сухопутных владений в 21,7 млн. кв. км, то есть больше на 4,62 млн. кв. км, чем сейчас. Много или мало было уступлено? Территориальные потери России равняется 10 Франциям, 15 Германиям или 17 Италиям. Аналогов подобных территориальных метаморфоз мировая история не знает.
После территориальных уступок 1991 года за пределами России оказывались ее самые развитые, самые благоприятные в хозяйственном и военно-стратегическом отношении территории. Если производственный потенциал СССР накануне его расчленения был равен примерно 60% производственного потенциала США, то в масштабах РФ, после состоявшегося раздела, он снизился до 3%.
Сто лет назад, имея в распоряжении 15% мировой суши, Россия обладала 10% населения и 9,5% общемирового производства. 20 лет назад – примерно такой же территорией, 6,4% населения и примерно 15% ВВП. Теперь же на ее 11% земной суши, принадлежащей Российской Федерации, проживает 2,4% населения Земли и производит не более 2,6-2,8% мирового ВВП.
Легко отказавшись от территориальных приобретений последних трех веков, возвратившись к временам царя Федора Михайловича, Россия в 5-6 раз сократила свою долю в мировом производстве и почти в 20 раз уменьшила свой стратегический потенциал (совокупная мощность государствообразующих предприятий), что уже обошлось ей в 16 миллионов реальных демографических потерь (10 млн. – за счет превышения смертности над рождаемостью, плюс 6 млн. – за счет утраты расширенного воспроизводства численности населения, необходимой для устойчивости процесса заселения и освоения пространств России).
Между тем жизненные пространства, в которых наилучшим образом развиваются нации, достаются им не случайно, не как находка, а лишь невероятными усилиями, железом и кровью. Такова история каждого современного великого государства. Что же касается народов, которым не хватало мужества и мудрости отстоять свою территорию, то они либо исчезали с политической карты мира, либо становились колониями или сателлитами великих держав.
Одна лишь история России знает исключения. И хотя за одиннадцать столетий для защиты своего отечества русским пришлось выдержать не одну
сотню войн, отбиться от вражеских нашествий, защитить, вернуть себе свое же, присоединить и обустроить земли на трех континентах, тем не менее лишь Россия совершала беспрецедентные по масштабам и расточительству территориальные уступки. Причем не в каком-то далеком прошлом, а в течение последних двух столетий, и не в отношении покоренных, нещадно эксплуатируемых колоний, таких у России вообще не было. Их предметом становились то исконные русские земли, то пространства, присоединенные к Государству Российскому в результате труднейшего освоения.
Только однажды в русской истории власть добровольно отказалась от территорий, отошедших к России в качестве военной добычи. Это были финляндские губернии (около 340 тыс. кв. км). Большевистское «временное правительство» в декабре 1917 года пошло на этот шаг легко. В этом решении нетрудно разглядеть циничное желание иметь под боком у Петрограда, тогдашней русской столицы, дружественное государство, где при неудаче «мировой революции» ее вожди могли получить надежное политическое убежище. Убежище не потребовалось, зато настоящая себестоимость этой уступки стала понятной уже через 22 года – во время советско-финской войны.
Однако не большевикам принадлежит сомнительное первенство в подобных территориальных предприятиях. Уступать принадлежащие России земли ее правительства начали в XIX веке в Америке, где они простирались от Берингова пролива до Калифорнийского полуострова. Нуждается в объяснении уступка 1,7 млн. кв. км под предлогом разграничения владений с США и Великобританией в 1824 и 1825 гг., на чем особенно настаивали тогдашние управляющий министерством иностранных дел Нессельроде и министр финансов Конкрин. Отчего Петербург пошел на этот жест доброй воли, не стоивший Лондону и Вашингтону ни цента? Потом некоему бизнесмену достался Форт-Росс. Но обещанные им 30 тыс. долл. так и не были получены. Пока передача форта оформлялась, Мексика из испанской колонии превратилась в суверенную республику. А когда в 1867 г. пришла очередь Аляски с Алеутскими островами, то их оценили в 5 копеек за гектар.
Даже теперь трудно вообразить более темную историю. Тайна, впрочем, при продаже или уступке существовала для русских, тогда как американцы дебатировали вопрос вполне открыто – в прессе и в Конгрессе. Самое удивительное, что инициатива исходила из Петербурга. И главным «лоббистом» был брат царя – Великий Князь Константин Николаевич, глава либеральной партии того времени, сначала управлявший морским министерством, затем ставший председателем Государственного Совета.
Доводы в пользу продажи, подготовленные русскими государственными мужами, кажутся высосанными из пальца – настолько их легко опровергнуть. Видите ли, «управляющая компания не приносит существенной пользы акционерам», «возможны столкновения с предприимчивыми торговцами и мореплавателями», что будет «необходимо содержать с большими на это расходами военные и морские силы в северных водах Тихого океана», надо «сосредоточить внимание на развитии Приамурского края», «в случае войны колонию нет возможности защищать», сохранение этих владений принесет «вред дружественным нашим отношениям к Соединенным Штатам»!
Беспардонным враньем представляются донесения посланника Стокля в Петербург, в которых он все переворачивал с ног на голову: «Акт продажи наших колоний, — утверждал он в одном из них, — никогда не был популярен в Соединенных Штатах. Вся пресса высказывалась против этого территориального приобретения. Газеты всех направлений заявляли, что Соединенные Штаты, которые обладают территорией, способной прокормить население численностью в 200 млн. человек, не имеют никакой необходимости расширять свои границы за счет районов, лишенных ресурсов и не подходящих для сельского хозяйства, особенно в момент, когда страна обременена колоссальным долгом». Только по официальным данным за 1868–1890 годы из Аляски было вывезено мехов, золота и серебра, китового жира и уса, мамонтовой кости на сумму 75,2 млн. долл.
Все эти «страхи» и «сообщения» были блефом. Время показало, что США заключили самое дальновидное в их истории внешнеполитическое соглашение, а Россия – самое опрометчивое. Русская Америка оказалась богата ресурсами, включая нефть, морепродукты и золото. Все то, что русские землепроходцы, промышленники, моряки и православные миссионеры на протяжении почти 150 лет создавали в Новом Свете для России, даром досталось янки и было ими эффективно использовано. Аляска теперь – это четверть всех подземных и морских богатств США. Занимая выгодное военно-стратегическое положение, она обеспечила Штатам преобладающее влияние на севере континента и на пути к азиатскому рынку. Вместе с Алеутскими островами и Гавайями (в свое время Россия и от них отказалась) теперешняя Аляска позволила США доминировать на всем пространстве Тихого океана.
Остается лишь сожалеть и удивляться, насколько вредит России отсутствие во власти и в образованной части общества глубокого геополитического, геоэкономического и геостратегического мышления, вместо которого она усвоила лишь примитивные догмы европоцентризма, не уставая клясться в своей принадлежности Европе. Причем без какой бы то ни было взаимности с ее стороны.
Удивительно, но факт: в русском национальном сознании не осталось никаких следов от неблагоприятных последствий уступки русских колоний в Америке. А ведь сохрани их Россия, и вектор развития был бы существенно изменен. Русское освоение всего Дальнего Востока носило бы тогда и иное направление, и другие темпы. Баснословные выгоды, которые достались Штатам, усилили бы Россию за 30–40 лет до такой степени, что могло бы избавить ее и от войны с Японией, начатой в 1904 году (либо ее результат оказался бы иным), и даже от участия в Первой мировой войне, предотвратить которую в Европе вряд ли было возможно.
Не откажись большевики от русского суверенитета над Финляндией в декабре 1917 года, и по иному развивались бы события на северо-западном участке фронта Великой Отечественной войны, если бы она вообще началась. А вот в чем не приходится сомневаться, так это в том, что не было бы необходимости в финской кампании 1939–1940 гг., да и немецко-финскую блокаду Ленинграда можно было бы предотвратить.
Беловежские соглашения 1991 года, по которым тоже уступались огромные русские территории, как и уступка Русской Америки, готовились в тайне. Хотя Вашингтон был задолго «в курсе». Ничуть не лучше были и аргументы, которые озвучивали архитекторы Беловежского заговора. «Общечеловеческие ценности», «право наций на отделение», «союзные республики сидят на шее у России» и тому подобные глупости. Как полагают эксперты, в совокупности последствия этого решения превышают человеческие жертвы и материальный ущерб, причиненный нашему Отечеству гитлеровским нашествием. Предвидеть их, впрочем, не составляло особого труда.
Главный источник современного кризиса – территориальный распад государства. А он стал возможен, когда в массовом сознании возобладала философия булгаковского героя Бунши. Зачем нам какая-то «Кемская волость», вроде Средней Азии, Закавказья, Прибалтики или западных русских земель, названных «Украиной» и «Белоруссией». «Пусть забирают!» Но если не сохранять свою государственную территорию, не беречь ее как зеницу ока, то ее утрата с неизбежностью обрушивает хозяйственные связи, рвет экономические отношения, деморализует и разлагает общество, коррумпирует власть. Зато появляются новые тысячекилометровые государственные границы, таможни, суверенные правовые системы и самодовольная бюрократия.
Если в результате продажи Русской Америки предметом уступки оказалось 1,5 млн. кв. км, или 6% суши тогдашнего Российского государства (не считая морских территориальных вод, составлявших тогда лишь 3 прибрежных мили), то с 1990 по 2004 год включительно Россия уступила еще 5,5 млн. кв. км, или почти 24% суши. В Прибалтике уступлено 174 тыс. кв. км, в Западном и Юго-западном крае 850 тыс., в Закавказье 190 тыс., в Южной Сибири и Степном крае 2710 тыс., в Туркестане 1280 тыс. кв. км. К этому надо прибавить континентальный шельф и прилегающую к утраченному побережью полосу морской экономической зоны площадью 200 английских миль. В эту ведомость не входит значительная часть Берингова моря, площадью в четыре Польши, безвозмездно подаренная президентом СССР М.Горбачевым и его доверенным лицом Э.Шеварднадзе Соединенным Штатам Америки в том же 1990 году.
Однако, если прямая государственная измена, совершенная Горбачевым и Шеварднадзе, тогда министром иностранных дел СССР, так и осталась не наказанной, не возбуждалось даже уголовного дела, есть ли гарантия, что не может произойти нечего подобного в дальнейшем? И если неизвестно или известно недостаточно, как были утрачены американские владения России, если массовое сознание относилось прежде и относится теперь к этому историческому факту безразлично, то разве не может с таким же точно чувством отнестись оно и к повторению таких уступок? Тем более что территориальные потери 90-х годов происходили если и не с согласия, то при очевидном поощрении русского населения России.
Раздача земель продолжается. Уступка президентом Ельциным полуострова Даманский на Амуре продолжилась следующим актом государственной измены – уступкой в 2005 году группы крупных островов рядом с Хабаровском – ключевым стратегическим центром на Дальнем
Востоке. На очереди Курилы, Калининградская область, земли на Кавказе? Что может последовать потом? Весь Кавказ, Сибирь?
В событиях 1867 и 1991 годов, внешне похожих, есть важные отличия. Нет, например, сомнения в том, что Александр II, отказываясь от права на колонии в Америке, не хотел зла России. Но, доверившись своему брату и министрам, он совершил ошибку, и ошибку такого рода, что она была хуже преступления. Горбачев, Ельцин и приближенные к ним либерал-демократы, готовившие вместе с Кравчуком и Шушкевичем отделение «союзных республик» от России, учиненное ими в Беловежской пуще, но никогда не ратифицированное, никаких ошибок не совершали. Это была с их стороны целенаправленная, сознательная деятельность, политика, от которой они не отрекаются и поныне. Общественное спокойствие, последовавшее за уступкой Аляски, можно объяснить авторитетом царской власти, которой русское общество середины XIX века полностью доверяла. Но объяснимо ли народное безмолвие 1991 года, сохраняемое до сих пор?
Равнодушно бездействуя, разве Россия не рискует пережить трагическую судьбу Восточно-Римской империи? А ведь именно к этому ведет ее логика уступок по всем направлениям, которая стала для Кремля путеводной звездой начиная с 1985 года, политической линией правительства, сущность которой выражает формула трусости и измены: «лишь бы не было войны». Между тем хорошо известно, что на свете есть идеалы и ценности поважнее мира, который ничего не стоит, если нарушена справедливость.