Решение о расстреле царской семьи принимали не большевики, а их хозяева, которых мы находим не только в немецком генеральном штабе, но и среди заокеанских крупных воротил.
Причем большевики собирались устроить показательный процесс над Николаем Вторым. Ленин собирался, но ему объяснили, что никаких правовых оснований для этого нет. Попытка публичного процесса была невозможна и невыгодна большевикам. Можно было рассказывать всякие байки, распространять небылицы и клевету о том, что императрица непрерывно связывалась с немцами, можно было всякие выдумки про Распутина распространять, но как только все это потребовало бы доказательств, оказалось бы, что ничего нет, что это совершеннейшее вранье, поэтому суд был невозможен.
Несколько общественных организаций в декабре прошлого года провели конференцию на тему, было ли отречение Николая Второго. Я был ведущим этой конференции, и были представлены доказательства того, что Николай Второй не отрекался. Для многих эта истина пока еще не укладывается в голове, но те, кто видел текст так называемого отречения, прекрасно понимают, что такого не может быть. Это не документ, который подписан государем. Все современные исследования показывают, что не было отречения. Это абсурд, это не отречение. Там даже нет надписи «Манифест об отречении», да и любой документ, серьезный, государственного масштаба, оформлялся на гербовой бумаге, писался каллиграфическим почерком, и так далее, и так далее. А это — просто какая-то бумажка с невнятной подписью внизу.
Верхушка армии составляла этот заговор. Верхушка была отравлена либеральными европейскими взглядами и марксизмом. Верхушка генерального штаба составила заговор. Им почему-то показалось — примерно так же, как декабристам,— что если смести верховную власть, то они устроятся получше. Глава же заговора генерал Алексеев еще в 1916 году говорил, что война кончится непременно нашим поражением. Он не верил вообще в победу, и нужно было Николаю Второму на себя взять командование российской армией, для того чтобы повернуть ситуацию, для того чтобы победа действительно была. И мы были накануне победы.