Неопубликованное интервью Татьяны Беспаловой, в котором оказалось «слишком много патриотизма»
— Татьяна Викторовна, в этом году вы защитили докторскую диссертацию на тему «Патриотизм как форма социокультурной идентификации в конфликтных условиях российского переходного общества». Как вы пришли к данной теме?
— Изначально меня интересовали национальные аспекты патриотизма. Я изучала национально-патриотическую оппозицию в России 90-2004 гг. и пыталась понять, почему в условиях слабости русского национального самосознания возникают эпатажные провокационные формы выражения русского патриотизма в политике. Поняла, что русские не имеют легитимных и легальных условий для выражения своих политических позиций (ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»), поэтому возникают партии и движения, которые используя эпатажные формы протеста (чаще ненасильственного) привлекают внимание к проблемам русского народа, но тем самым дискредитируют идею реального русского патриотизма.
Позже я вышла на проблему использования ценности патриотизма в политике в целом. Здесь можно определять двояко: как патриотизм влияет на политику и как политика влияет на патриотизм. Взаимодействие морали и политики — это тема всегда пограничная.
Если говорить о воздействии патриотизма на политику, то ясно, что он задаёт некий сценарий, границы, в которых действует субъект политики – в данном случае партия или общественно-политическое движение. Если говорить о воздействии политики на патриотизм, то возникает феномен политического патриотизма как некой политтехнологии. Патриотизм встраивается в идейную политическую конструкцию партии – либеральную, национальную, социалистическую – и подчиняется ей, трансформируется.
Если изначально мы определяем патриотизм как любовь к Родине, готовность жертвовать собой во имя Отчизны, то на уровне политики происходит трансформация ценности патриотизма. Возникает ощущение,что патриотизм на уровне политики разобщает людей, а не объединяет, так как различные политические проекты по-разному конструируют будущее России.
Взаимодействие государственного и национального патриотизма оказывается сложным. С одной стороны, национальный патриотизм существует в рамках единого политического пространства, направлен на общий политический объект – государство. С другой стороны, в рамках государственного патриотизма в партийных программных проектах, которые по-разному определяют российскую национально-государственную форму развития. Национальный патриотизм может приобретать значение государственного, тогда, когда определенная политическая сила от имени государства формирует необходимый, соответствующей ей уровень патриотизма (советский, российский и т.д.), наполняя его необходимым содержанием (коммунистическим, либерально-демократическим, социал-демократическим, этнократическим, имперским и т.д.), вытекающим из предлагаемых проектов реформирования российской государственности и придающим патриотизму наднациональный характер. Представляется очевидным использование государственного патриотизма как наднационального фактора в политических интересах (советский,российский).
— Взаимодействие политических форм патриотизма было очень острым в 90-е годы прошлого столетия. А сейчас?
— Сейчас такой остроты нет. В то время ельцинская политика антикоммунизма затмевала абсолютно всё, и подчас забывали о самой России. Когда на уровне политики шла борьба по поводу общего предмета любви, то совершенно упускалось из виду, что цель у всех одна – возвращение России былого величия.
Однако, после парламентских выборов 4 декабря скорее всего активизируется борьба различных политических проектов, связанных с конструированием разного будущего России(либерального, социал-демократического, национального и пр.)
Но есть события, которые привлекают общественное внимание и сейчас.
«Люблю отчизну я, но странною любовью, не победит её рассудок мой…» (М.Лермонотов) — эти строки были написаны в 1841 году, уже после восстания декабристов. Как перекликаются эпохи! Даже есть свои «декабристы» — события 11 декабря на Манежной площади, отразившие борьбу с проблемами этнокоррупции в органах власти, а также конфликтность национальной русской и гражданской российской идентичности. Эпатаж ДПНИ объясним, это движение привлекает внимание общества к отдельным совершенно конкретным трагическим событиям (убийство Е.Свиридова) и обозначает действительно реальные демографические, культурные проблемы русского народа, его разделённое состояние, отсутствие защиты русских в бывших советских республиках (Эстония,Украина,Казахстан и т.д.).
Совершенно другим вопросом является форма проявления подобного недовольства – использование не привычной символики, вскидывание руки, скандирование лозунгов «Слава России» и т.д. Тем не менее, эти проявления нельзя назвать русским фашизмом, т.к. фашизм и национал-социализм имели конкретное историческое проявление (Италия,Германия). Деятельность РНЕ,НБП,ДПНИ и пр. – это скорее эпатаж в политике, способствующий дискредитации русского патриотизма, но это сознательно выбранная поведенческая модель, связанная с получением большего политического эффекта и достижением поставленных целей. Деятельность ДПНИ уже запрещена, но реакция власти необходима для устранения мотивации подобных протестов. Необходимо, чтобы русский вопрос не просто был козырной картой на предстоящих выборах, а получил, наконец, свое адекватное решение на уровне государственной политики.
— А какие патриотические идеи будут звучать на ближайших выборах?
— Тема патриотизма уже активно используется. Делается это очень грамотно. Тема русского патриотизма будет использована для мировоззренческой поддержки власти общественной организацией «Родина», вступающей во взаимодействие с партией «Единая Россия» путём её встраивания в Народный фронт. Эта же тема разыгрывается ЛДПР («Мы за русских!»), КПРФ («Вернём украденную Родину!» и предложение Г Зюганова вернуть графу национальность в российские паспорта), «Патриотами России» (Правды нет, Россия продана, остался труд за три копейки) и т.д.
Ближайшие выборы пройдут на волне патриотизма. Патриотизм превратится в эффективную политтехнологию.
— В недавнем интервью Владимиру Познеру Иван Охлобыстин признался, что намерен заниматься популяризацией русской идеи, чтобы человек мог гордо сказать «Я – русский!», не опасаясь быть обвинённым в разжигании межнациональной розни. Как бы Вы это прокомментировали?
-Я русская и не боюсь об этом говорить.
Можно обозначить такой ряд — «русский-советский-российский» патриотизм, отражающий различные политические лики России. В царской России ни у кого не вызывало сомнений, что в России проживает русский народ, функционирует русская власть, независимо от того, что в нашем государстве всегда проживали родственные нам народы, различные национальности, которые были сопричастны судьбе великого государства. Советский патриотизм явился одной из форм политического патриотизма, приобрёл значение государственного за пределами национального измерения. Поэтому, необходимо признать советский патриотизм как узкий фрагмент, иллюстрирующий выработку особого отношения общества к государству, когда возникает новая социалистическая культура, меняется институт семьи, возникает новое отношение к труду и профессии, появляются советские национальные традиции(Д.Шепилов). Критика советского периода не должна затмевать достижения этой эпохи — нельзя выделять исторические эпохи патриотичные и не патриотичные, т.к. патриотизм не имеет хронологических рамок,он объективен, как война.
Советский патриотизм был в большей степени гражданским, чем таковым сейчас является российский, на мой взгляд. Ельцинское «россияне» не прижилось. Россиянами себя ощущают немногие, к тому же ещё ведь необходимо интерсубъективное признание нас как «россиян», а оно тоже не состоялось – как «россияне» мы не известны миру. Пока формирование государственного российского патриотизма связывается только с его гражданской составляющей, без учета культурной и национальной, конфликтность между русским и российским патриотизмом будет себя сохранять.
Нашему обществу очень нужна свежая идея, которая не звучала ранее. Таковой может стать идея имперского патриотизма.
Я думаю, что эта идея будет использована на предстоящих выборах, как и идея русского патриотизма.
— Что вы можете сказать о казачьем патриотизме?
Не отношусь серьёзно к этому феномену. Хотя, казачий патриотизм это формулирование чувства любви к малой родине, но я не могу понять отделения этого феномена от народного русского или российского патриотизма (использую как синонимы), то есть в этом случае понятие «патриотизма» дробится. Так можно будет дойти до самарского, уральского патриотизма. Здесь, конечно нужно оговаривать о каком периоде истории казачества идёт речь, но всё равно, необходимо, чтобы «казачий патриотизм» не способствовал сепаратистским настроениям, а укреплял русскую государственность.
— В условиях глобализации не станет ли понятие патриотизм размытым или вовсе неактуальным?
— Нет, не станет. Ю. Хабермас замечательно обозначил содержание процессов глобализации и всемирной интеграции – «Легко объединяться ради того, что не обязательно». Подобного рода интеграция временна, условна.
По факту наличия патриотизма все народы равны, а по специфике проявления патриотизма мы все разные. Собственное ощущение красоты, любви, греха, бога, смерти создают реально существующий национальный мир, который поддерживается на протяжении длительного времени единой духовной жизнью, духовной близостью народа (использую идеи И.А.Ильина).Каждый народ по-своему проявляет чувство любви к отчизне и эта особая любовь всегда обусловена реально существующим национальным миром.
Специфика проявления патриотизма обусловлена культурой, религией, историей. Например, американский патриотизм является в большей степени внешним, символическим. Это любовь к символам, политическим и государственным институтам, территории. С первого класса американцы дают «Клятву верности» флагу США, изображение государственной символики часто используется для украшения одежды. Они считают себя истинными патриотами, но тем не менее последние жестокие войны, которые развязывали США (Ирак,Югославия), использование запрещённых видов вооружения – всё это происходило на волне имперского патриотизма и агрессивной американской политики. Поэтому, очевидно, что не сама добродетель патриотизма, но её проявление может послужить актуализации зла и стать мотивацией порочных действий. (Сморгунова В.Ю.) Однако, возможность подобного проявления патриотизма не должна нас уводить от его конструктивной, интегративной значимости.
У нас отношение к государственным символам совершенно другое. Их использование строго ограничено и регламентировано. Для нас родина является объективно прекрасной, мы не испытываем необходимости в обосновании любви к ней, мы любим её ни за что и не можем этого объяснить. Мы гордимся тем, что мы русские. Чувство родины связывается с самопожертвованием, способностью отдать самое дорогое, что у тебя есть – жизнь – это высшее проявление патриотизма. Мы более эмоциональны и иррациональны в проявлении чувства любви к России. Бескрайние русские просторы, берёзовые рощи, русские храмы, великие люди и подвиги, русская культура — имена А. С. Пушкина,М. Ю. Лермонотова, Ф. М. Достоевского,С. Есенина – у каждого свой интимный путь обретения отчизны, но постигаем мы все одну-единственную великую Россию.
Необходимо верить в сильную Россию и на уровне политики бороться за родной, привычный образ отчизны.
— Мне нередко доводилось слышать такие высказывания: «Какую родину я должен любить? Ту, которая не смогла обеспечить меня работой (жильём, достойной пенсией), которая отправила моего сына воевать в «горячую точку»?»
— Действительно, прагматичный патриотизм в некоторых слоях российского общества преобладает: «Что сделала для меня родина, за что её любить?» или «Почему я должен любить родину, которая отправила на смерть моего сына?»
Любовь к родине это не любовь к власти. Давайте не будем путать «родину» и «власть». Политические лики России менялись, но она оставалась всегда объективно прекрасной.
Неужели правы философы, которые считали, что русским необходимо обоснование своей любви, в силу слабости национальной воли. Конечно, нет. Думаю, не завершён ещё мировоззренческий поиск национальной идеи, не преодолён кризис идентичности, нет нового по грандиозности и величию объекта преданности. В условиях колоссального материального неравенства, множества социальных и политических проблем, когда народ занят проблемой выживания — думать о патриотизме, народном, национальном и культурном единстве просто некогда. Но есть положительная динамика. Когда мы общаемся с молодёжью, то спрашиваем, кто считает себя патриотом. Ещё четыре года назад таковых было значительно меньше. Это уже замечательно. Молодёжь перестаёт отождествлять «родину» и «власть» и обретает истинный патриотизм и при этом приходит понимание, что в период трансформации нашего общества возникло (если условно) несколько типов патриотизма (либерал-патриотизм,социал-патриотизм,национал-патриотизм,евразийский имперский патриотизм), связанных с конструированием различного политического будущего России. Просто нужно сделать свой политический выбор и бороться, не забывая при этом, что Россия одна.
Как писал Николай Бердяев, «любовь к родине не нуждается в оценках, обоснованиях, она естественна, возникает вне зависимости от достижений России, не выносит торга и искусственности».
21.11.11.