«В чем не приходится сомневаться, так это в способности власти освоить бюджетные средства, выделенные на демографическую политику», — Сергей Пыхтин
Материал подготовлен на основании выступления на «круглом столе», организованной Клубом «Реалисты» и Институтом национальной стратегии 25 мая 2006 г. по теме «Сбережение нации: о чем не сказал президент» (Москва, Новый Арбат, 36)
Выступавший до меня г. Савенко высказался в том смысле, что проблем с деторождением не бывает лишь в счастливых обществах. Спросим: «Что есть счастье?». И не получим ответа, как 2000 лет назад не получил ответа на свой вопрос Пилат от Спасителя. Потому что как и в вопросе о смысле истины, смыслов счастья столько же, сколько людей на земле. Но в этой связи мне вспоминается другое писательское изречение. «На свете счастья нет, а есть покой и воля». Посмотрим, что происходило с народонаселением в России, когда она жила в условиях свободы и воли.
Как известно, Россия обрела полный суверенитет и превратилась в самодержавное государство в 1480 году, при государе Иване Третьем. Тогда русских было примерно полтора-два миллиона, а территория их государства составляла около 430 кв. км. Рюриковичи оставили следующим поколениям государство через сто с лишним лет площадью в 5,5 млн. кв. км с населением в 5 миллионов человек. Династия Романовых, пришедшая им на смену, за триста лет увеличила размеры Российского государства до 22 млн. кв. км, а население до 150 миллионов. Затем наступил коммунистический период, продолжавшийся семь десятилетий. Революция, войны, нашествия внешних врагов, репрессии. И что же? К 1991 году территория государства была в основном сохранена. Она уменьшилась лишь на 300 тыс. кв. км. Зато народонаселение увеличилось до 280 миллионов.
Что произошло затем? Власть с 1991 года захвачена либералами. Территория страны уменьшилась на 5,5 млн. кв. км., причем самых плодородных и освоенных, политых кровью и потом десятков поколений русских людей, а население сократилось до 143 миллионов. Разумеется, речь не идет о гибели 140 миллионов наших соотечественников. Они стараниями либеральной политики оказались в «зарубежной России», в 18 государственных образованиях. Но зато общие демографические потери нашей цивилизации – а Россия не только государство, но и цивилизация, занимающая до 20 процентов земной суши — составили уже почти 20 миллионов человек. Лишь в пределах того, что с 1991 года стали называть «Российской Федерацией», статистика вымирания показывает более 900 тыс. потерь в год.
Демократия и свобода в России возможно и появились, зато покой и воля исчезли. По крайней мере, такой вывод напрашивается. Стремление к счастью, о котором грезит североамериканская цивилизация, прекрасно там размножаясь, в России оборачивается вырождением, деградацией и вымиранием населения, а покой и воля, о которой провидчески писал Пушкин, имея в виду русский мир, приводит к его процветанию и росту. Есть о чем в наше время поспорить с писателем Лимоновым.
Итак, на протяжении русской государственной истории население страны удваивалось примерно за 60-70 лет. При этом ничто не изменяло этой тенденции. Ни войны, ни эпидемии, ни неурожаи, ни пресловутые «сталинские репрессии». И вдруг что-то сломалось. Вместо численного роста население вымирает. Что произошло? На мой взгляд, произошло следующее. В современной русской истории совпали два тектонических явления.
С одной стороны, в России происходит то, что г. Крупнов назвал здесь «цивилизационным сломом», но что, скорее всего, следует называть цивилизационным «переходом». От социалистической формации к капиталистической, от советского общества к русскому, от марксистско-ленинского типа государственности к государству национально-русскому, от атеистического массового сознания к религиозному. И так далее. Способ существования меняется коренным образом. Процесс объективен. Вспомним, с каким энтузиазмом его ожидали поколения 80-х годов прошлого века. Но переход этот требует расходования колоссальной человеческой энергии. Он затратен. Многие люди не в состоянии приспособиться к новым условиям и преждевременно уходят из этой жизни, она становится для них невыносимой. Я ссылаюсь на работы известного современного ученого и публициста Гундарова, в работах которого этот фактор разбирается самым тщательным образом. Потери эти, конечно же, могли быть минимальны, если бы характер власти был национальным, а не либеральным, если бы этот «переход» сопровождался национальным подъемом, а не национальным унижением, реконструкцией государства, как это происходило в США при Рузвельте, а не его разрушением, как это началось у нас при Горбачеве и Ельцине. Но как раз за это противоречие – между характером новых общественных отношений и идеологией режима – и расплачивается население России своим количеством и качеством, не имея пока что сил, чтобы привести эти факторы в соответствие.
С другой стороны, в прошедшем столетии были утрачены или значительно ослабли все традиционные факторы, на протяжении тысяч лет стимулирующие многодетность населения России. Каковы эти факторы? Сельский образ жизни, который охватывал сначала до 99 процентов населения, позже не менее 75 процентов. А что это такое?
Это деревенское, подворное и посемейное расселение. Даже самый бедный — по русским меркам — крестьянин имел свой дом и хозяйство. Затем — семейно-коллективное форма сельскохозяйственного и ремесленного труда. Семья была не только общественной ячейкой общества, как говорят социологи, но и производственным коллективом. Дети естественным образом становились продолжателем дела отцов, дедов и прадедов, наследниками в полном смысле этого слова. Не развиваю этот сюжет, а лишь отсылаю к замечательной статье Пушкина «Путешествие из Москвы в Петербург», из которой многое становится понятным.
Это русская городская среда, принципиально отличавшаяся от того, что происходило с городской средой в каменной Европе. Но Россия не Европа. Мы – цивилизация дерева. Русский город – не что иное, как собранные в одном месте дворянские усадьбы и ремесленные дворы. И никакой принципиальной разницы или противоречия между жизнью в русской деревне и в русском городе не было. Опять же ссылаюсь на прекрасную работу на эту тему Махнача и Марочкина «Русский город и русский дом». Россия издревле «страна городов», но не таких, какие были в Европе или в Азии.
Очень важно, что русская экономическая история не знала такого явления, как безработица. В России всегда был недостаток в людях, кое-где, главным образом на юге и в центральной России, не хватало земли для быстро растущего крестьянского населения, но работы всегда было с избытком.
Особая духовно-нравственная атмосфера в обществе, создаваемая православием и церковью. Столетиями аборт и смертный грех были синонимами, а пьянства не было и в помине.
Семья нуждалась в большом количестве детей еще и потому, что дети гарантировали достойную жизнь в старости или в таких-то непредвиденных обстоятельствах, при болезни или увечье. Ведь ни системы охраны здоровья, ни пенсий или пособий не было.
Что произошло на протяжении XX века? Промышленность вытеснила земледелие. Город подавил деревню. Религиозное сознание заменило секулярное сознание – не только предельно атеистическое, но и абсолютно рациональное и циничное. Здравоохранение избавило человека от эпидемий, а социальное обеспечение – от страха оказаться в старости нищим и бездомным. Внуки стали не нужны. Экономическая и социальная потребность в семье для жителя больших городов и мегаполисов вообще исчезла. У нас все еще принято положительно относиться к той форме массового городского жилищного строительства, которое было начало при Хрущеве, но, по совести говоря, вряд ли можно найти в русской истории более вредного правительственного решения. Оказавшись в совмещенной квартире, модернизированном варианте барака, семья, не имея возможности приспосабливать ее к своим нуждам, тем более к расширению своей численности, стала сама приспосабливаться к ее габаритам. После этого о многодетности можно было забыть. Москва, к слову сказать, так кичащаяся своими мнимыми достижениями, это мертвый город. В нем можно обогащаться, делать карьеру, но ожидать от населения таких городов, в котором преобладают многоэтажные монстры, расширенного и даже простого воспроизводства не приходится.
Сказал ли президент что-либо о глубинных причинах депопуляции населения Великороссии в своем послании? И является ли то, что составляет 14-станичный текст, посланием в собственным смысле этого слова? Послание президента не может сводиться к публичной речи. Выступление президента перед палатами парламента, как это установлено конституцией, это не послание, а лишь его презентация. А послание – это развернутый, емкий документ о положении страны. Объемом не менее 500 страниц, где показывается все основные данные. Статистика и анализ. Результат работы всех государственных служб, включая разведку. Системный документ, предопределяющий направление внутренней и внешней политики и законодательную работу. Но ничего подобного у нас нет. Начиная с Ельцина возобладала дурная традиция. Ритуал выслушивания депутатами и высшей бюрократией страны часовой речи, подготовленной штатными спичрайтерами. И то, что произошло 10 мая 2006 года – в том же ряду дежурного мероприятия, от которого не следует ожидать никакого толку. Единственное, что вытекает из этой речи – прейскурант бюджетных услуг, монетизация деторождения и превращение обещаний в демографические ваучеры с той же судьбой, какая получилась с ваучерами приватизационными имени Чубайса. А демографические ваучеры наверняка получат имя Зурабова или Кудрина. В речи упоминается семья, но в ней ничего не говорится о необходимости восстановления института семьи, так как его нет даже в действующем семейном кодексе, принятом при либеральном режиме. Ежегодно до 300 тысяч взрослых, трудоспособных и фертильноспособных мужчин преждевременно гибнет в катастрофах, от преступлений, от фальшивых лекарств и от алкоголизма. 300 тысяч мужчин, которые уже никогда не станут отцами. Но в президентской речи и этим бессмысленным жертвам не нашлось места, как и способам их решительного сокращения.
Но главное, о чем не счел нужным сказать президент, это о подлинно стратегических решениях, которые в состоянии в современных условиях решить проблему, о которой говорил еще Ломоносов – о размножении и сбережении русского народа. Если мы знаем главные причины, из-за которых происходит вымирание и деградация коренного населения, то не остается тайной и способы лечения этой болезни. И раз президент их даже не упомянул, то приходится хотя бы их перечислить.
Прежде всего речь должна идти о духовно-нравственном оздоровлении общественного сознания, следовательно, о православии и русской церкви. Со всеми атавизмами атеистической государственной политики следует расстаться как можно скорее. Значит, православная вера должна занять свое место в образовании и воспитании. Но в первую очередь в образовании. Церковь должна стать государственным институтом, отделенным не от Государства российского, а от органов власти, как это установлено в основном законе, а православие и религиозные заповеди и каноны – жизненными правилами, преподаваемыми в школах, и моральными ориентирами для законодательства. Естественным следствием должны стать общественное осуждение абортов и их законодательное запрещение с известными медицинскими исключениями, которое было знакомо и прежнему русскому законодательству.
Те формы фабрично-заводской индустриализации, которые имели место в прошлом и на основании которых Россия была превращена в могучую державу, себя исчерпали. Постиндустриальное производство – не метафора, а практика. Следовательно – в стране должна реализовываться новая промышленная политика, новые приемы и методы размещения и развития производительных сил страны. Уже нет необходимости в массовом создании производств с многотысячными коллективами, сосредоточенными в одном месте. Производство рассредоточивается, сокращается в физических размерах, хотя и увеличивается в количествах, что дает основание для возрождения практически всех русских городов, которые в последний исторический период переживали кризис. Эти новые формы производства позволяют, в свою очередь, возвратиться к традиционным посемейно-артельным формам трудовой деятельности.
Утверждение семьи как первичной общественной ячейки предполагает, с одной стороны, восстановление статуса ее главы, а с другой — разумное разделение семейных обязанностей. Работающий муж, глава семьи должен иметь возможность получать такую заработную плату, чтобы достойно содержать полноценную многодетную семью. В этом нет ничего нового. Еще в начале прошлого века это было общепринятым явлением. Ситуация изменилась лишь при коммунистическом правлении, что совпало с массовым вовлечением в производственную деятельность женского труда. Но если пришло время для такой государственной политике, которая ориентирована на поощрение многодетной семьи, женщина на производстве должна стать не правилом, а исключением.
И без этих хозяйственно-экономических факторов, обеспечивающих возрождение русских традиционных форм жизни, разумеется на новом этапе развития, необходимо коренным образом пересмотреть сложившуюся градостроительную и архитектурную политику. В Россию должен вернуться семейный русский дом, усадебный принцип расселения, малоэтажная городская застройка. Хватит считать жилье квадратными метрами!
Города-миллионники – это не пример для подражания, а раковая опухоль на теле Государства российского. Они могут лишь обезлюживать остальную территорию страны. Их надо не застраивать с энергией буйно-алчно-помешанных, заталкивая в них все больше населения провинций, обреченного на однодетность и нравственное и физическое разложение, как это происходить с Москвой, а решительно расселять.
Разумеется, долгосрочные мероприятия, изменяющие условия сбережения и размножения русской нации, которые здесь приведены в самом общем виде, вовсе не должны исключать оперативных мероприятий, масштабы которых укладываются в годовые бюджеты и краткосрочные программы. Но в любом случае они должны отвечать одному очень важному признаку – быть системными и некоррупционными. Между тем в речи президента, в которой нет и намека на наличие у либерального режима демографической стратегии, даже демографическая тактика сведена к предвыборному пиару. Недаром она 40 раз прерывалась аплодисментами. Если же внимательно изучить, когда наступал экстаз, то чаще всего это происходило в моменты обещаний роста бюджетных расходов. Неужели президент не увидел в своих предложениях то, что сразу же разглядела в них правящая бюрократия – новые источники разграбления казны, что ее тут же так воодушевило? Впрочем, стоит ли этому удивляться? Ведь либеральная идеология сводит власть к разновидности услуги, сужая ее интеллектуальные возможности до минимума, до примитива, исключая в принципе власть как обязанность, как государственное служение, право на которое принадлежит не первому встречному проходимцу, а лишь национальной элите.
Суммируя, можно сказать, что от послания президента, произнесенного им в виде речи 10 мая, ничего принципиально нового и положительного в демографии России ожидать не приходится. Монетарные стимулы, которые так греют души чиновникам, скорее всего, увеличат число правительственных особняков и поголовье телевизоров и собак в наших городах, но не детей. Что же до монетарных стимулов, предназначенных для женщин, на которые власть возлагает свои главные надежды, то здесь Россию ждет разочарование. Сами по себе эти подачки мало кого привлекут.
Закончу шуткой. Если в чем и не приходится сомневаться, так это в способности власти освоить бюджетные средства, выделенные на демографическую политику, даже если в ней будет предусмотрено обучать мужчин деторождению. С отчетностью у нее будет все в порядке. Если же совсем без шуток, поскольку тема того не заслуживает, то диагноз нашего вымирания один — русские в неволе не размножаются.