Царя Ивана окружало огромное количество инородцев исключительно восточного происхождения.
Рассматривая состав царского окружения, нельзя не обратить внимание на одну странную особенность. Царя Ивана окружало огромное количество инородцев исключительно восточного происхождения. Но почему-то ни в исторической науке, ни в художественной литературе этот факт совсем не выделен и не отмечен авторами.
Переселяться на Русь мусульмане (вообще инородцы – тюрки и кавказцы) стали в больших количествах при великом князе Иване III (дед Грозного). Поток их резко увеличился после покорения Казани и Астрахани.
Вот выдержка из документа той эпохи: «При великом князе Иване Васильевиче (дед Грозного) всеа Русии самодержьце служили царевичи: царевич Данъяр, царевич Салтанай, царевич Зденай, царевич Енаи, царевич Шиговлей, царевич Петр, царевич Василеи, царевич Иван, царевич Лев, царевич Василеи, царевич Федор Магдарович, царевич Агдавлей Ахтуров, царевич Еналей. При великом князе Василье Ивановиче служили: царевич Шиг-Алей казанский, царь Магмет-Аминь казанский. При государе царе и великом князе Иване Васильевиче веса Русии служили: царь Симеон Бекбулатович тверской, царь Симеон Касаевич казанской, царь Александр Сафа-Киреевич казанской, царь Дербыш Алеев, царь Шиг-Алей Шигавлеярович казанской, лифлянтской король Арцы-Магнус, царевич Тахтамыш, царевич Кайбула, у нево сын царевич Михаил Куйбулович, царевич Ибак, царевич Бекбулат».
Русские имена царевичей говорят лишь о том, что они приняли православие. Кроме татарских «царей и царевичей» на Руси нашли приют многие мурзы, уланы, беки и прочие мелкие и незнатные татары из их окружения. Фамилии, имеющие тюркские корни в своей основе, настолько размножились в России с тех пор, что стали восприниматься почти как славянские: Курбатовы, Басмановы, Ахматовы, Щелкановы (от Чол-хан), Уваровы, Урусовы, Есиповы и т. д. Множество татар поселено было под Нижним Новгородом и Рязанью, где они владели городами Романовом и Касимовом. Другие расселены были по центральным уездам страны. Тому подтверждение – бессчетное количество топонимов в исконно русских землях: Татарка, Татариново, Мурзино, Ханское, Бегишево и т.д.
После выхода русских к нижнему течению Волги и к Каспию на Русь стали переселяться ногаи. Утверждение в устье Волги открыло Московскому государству и целый мир мелких владений в Прикавказье. Князья их и ханы непрерывно воевали друг с другом. В то же время все они страдали от набегов крымцев, поэтому с определенными надеждами встретили появление могущественного соседа в своих пределах. Многие татарские, ногайские, черкесские, кабардинские, адыгейские и прочие князьки и мурзы бросились в Москву с предложениями союза, с просьбами о свободной торговле. Некоторые обратились с предложениями подданства, рассчитывая русской силой навечно оградить свои границы от врагов. С этим периодом связана очередная волна переселения в Москву – северокавказская. Так, например, в ноябре 1552 г. приехали в Москву к царю «черкасские государи князи» – князь Маашук, князь Иван Елболзуков и Танашук с челобитьем о том, чтобы царь «вступился за них, а их с землями взял к себе в холопи и освободил от крымского хана».
Перечисленные здесь выходцы из мусульманских народов лишь в слабой степени дают представление об их истинном количестве в Москве. Англичане, посетившие Москву в 1557 г. и присутствовавшие на царском пире, отметили, что в царской палате за третьим столом сидели черкесские князья. Если учитывать, что за первым столом сидел сам царь с детьми и с казанскими царями, за вторым митрополит московский со своей свитой, то третье место являлось весьма и весьма почетным. В других залах, как записали англичане, на пиру присутствовало две тысячи (!) татар, назначенных служить в Ливонской войне. Судя по тому почету, с которым их принимали в Москве, они начали занимать прочное место при дворе, оттесняя русскую аристократию.
Распределение высших командных должностей в русском войске в начавшейся на исходе 1557 г. Ливонской войне однозначно указывает на то, что татары и кавказцы основательно потеснили русских бояр и князей: «В большом полку Шиг-Алей, да бояре князь Михаил Васильевич Глинской да Данило Романович, да черкасские князи Сибок с братьею; а в передовом царевич Тахтамыш, да бояре Иван Васильевич Шереметев Большой, да Алексей Данилович Басманов, Черкесские князи Иван Маашик с братьею, да Данило Адашев, а с ним казанские люди и с Свияги, и из Чебоксар, и черемиса, и новокрещеные; а в правой руке царевич Кайбула… и Городецкие люди, сеит и князи и мурзы».
Подобное распределение должностей прослеживается по летописям долгие годы. Вот запись за 1563 год: «А шел государь с Лук к Полотцку по полкам. Со царем же и великим князем в полку царь Александр Сафа-Киреевич… Да в большом полку князь Семен княже Дмитриев сын Палецсково, а с ним сеит и князи и мурзы и казаки Городецкие и царев Шигалеев двор и Темниковские князи и мурзы и казаки. В правой руке царь Семион Касаевич Казанский… да в правой же руке у царя и у воевод князь Василек Черкасский и с черкасскими людьми… да в правой же руке служилые татарове… В передовом полку царевич Тахтамыш да царевич Бекбулат, да царевы и великого князя бояре и воеводы… Да в передовом же полку нагайские мурзы Тахтар-мурза, Темир-мурза, Булат-мурза, Бебезян-мурза Уразлыевы дети, и иные многие мурзы и казаки нагайские и крымские… В левой руке царевич Кайбула да царевы и великого князя бояре и воеводы… Да в левой же руке князи и мурзы и казаки Кадомские. В сторожевом полку царевич Иоак… Да в яртоуле же нагайские татарове, которые пришли ко царю и великому князю от Исмаила князя в посольство, Бекчюра с товарищи да астраханские князи и мурзы и казаки».
Можно долго спорить о талантах и воинском мастерстве инородцев на русской службе, но все же они стояли во главе сорокатысячного войска, и видеть в них незначительные маскарадные фигуры, как делают некоторые историки, было бы большой ошибкой. Войско победно шествовало по землям Ливонии, в Москву посылались гонцы с победными донесениями, и вне всякого сомнения, что положение татарских «царей и царевичей» при московском дворе продолжало упрочатся. Недавние победители татар, русские воеводы все более теряли свои позиции.
Чем объяснить этот быстрый взлет значения инородцев при русском дворе? Причин несколько.
Во-первых, высокое происхождение этих потомков Чингис-хана. Некогда перед их предками трепетало полмира, и они продолжали внушать традиционное уважение.
Во-вторых, царь стремился как можно быстрее приблизить к себе новых своих подданных – татар, чуваш, мордву, черемисов, ногаев – поэтому оказывал иногда незаслуженный почет и уважение их военной и аристократической верхушке, преувеличенно возвышая и выделяя их, дабы снискать верность и преданность среди их народов. В течение нескольких лет после разгрома Казани и Астрахани татары не могли смириться с потерей независимости и потрясали Поволжье кровавыми восстаниями. Поэтому, привлекая вождей покоренного, или, точнее, полу покоренного, народа на свою сторону, царь Иван поступал благоразумно.
В-третьих, как мне представляется, симпатии царя в очередной раз качнулись и он, тяготясь своими прежними любимцами, стал проявлять повышенное внимание к инородцам. Не исключено, что именно в них он видел возможный и желательный ему противовес все увеличивающемуся влиянию собственной русской аристократии. И это была его роковая ошибка, обернувшаяся для России волной кровавых и жутких потрясений. Преобладавший доселе в правительстве перевес русской аристократии был неожиданно нарушен. Побежденные у себя на родине – в Казани и в Астрахани – татары стали побеждать своих недавних победителей в схватках у подножия царского трона.
Некое естественное для каждой нации (и необходимое для нормальной политики) равновесие между коренным и пришлым народами в России было резко нарушено. И это не могло остаться без последствий. Власть и богатство — вот единственные причины всех войн и всех преступлений за многие сотни лет человеческой истории. А они пока находились еще полностью в руках русской аристократии, – вот поэтому вокруг трона закипели страсти.
В первую очередь были смещены Сильвестр и Адашев – фактические руководители русского государства и любимцы Ивана Грозного. Их обвинили, впрочем, весьма неуверенно, в отравлении царицы Анастасии. Семьи опальных, их родственники и даже друзья были все казнены, лишь единицы из них попали в ссылку. Вслед за ними попали в опалу и родственники царицы, бояре Романовы, и близкие им люди. Затем террор обрушился на многие боярские и княжеские семьи.
Знакомясь со списками казненных, отравленных, ослепленных, постриженных в монахи аристократов, нельзя не отметить одну примечательную деталь – репрессиям подвергались исключительно русские люди. Ни одного (!) нововыехавшего инородца не коснулись бедствия. Даже наоборот, когда страну захлестнуло насилие и полилась потоками кровь россиян, только они уверенно двигались к почету, славе, власти. Незадолго до своей смерти, мучимый раскаянием и страхом перед небесной карой, Грозный разослал по монастырям синодик (список) казненных и замученных по его распоряжению людей для поминовения и христианского отпевания.
В наиболее полных списках синодика перечислено около 6000 человек, погибших в годы разгула опричнины. Среди них я насчитал всего пять (!) человек, имевших тюркские имена. Притом это были настолько незначительные люди, что о них не сохранилось никаких сведений в русских документах. Не было казнено ни одного татарского царя, ни одного татарского царевича, ни одного князя и ни одного мурзы! То же самое и в отношении родовитых ногаев и черкесов.
Жертвы опричного террора – это сплошь русские люди, притом из самых древних и родовитых аристократических фамилий. Похоже, что террор, проводимый в правление царя Ивана Грозного, был направлен исключительно против русского народа. Почти четверть века русская аристократия целыми семьями клала головы на плахи, но инородцы твердо и неизменно стояли у трона.
Россия была побеждена изнутри. Поражение ее готовилось исподволь несколько лет и началось, пожалуй, со второй свадьбы царя. После смерти кроткой царицы Анастасии Романовны царь Иван женился на черкесской княжне Кученей, которая после принятия православия стала именоваться Марией.
Черкесы были хотя и воинственным, но разрозненным и нищим народом. Они не имели ни письменности, ни значительной культуры. Их князья носили такую же одежду, как и самые простые соплеменники, ели такую же пищу и жили точно в таких же жилищах. Черкесы не имели ни письменности, ни значительной культуры, ни твердых нравственных законов. Достаточно сказать, что «Адыге хабзе» — свод устных правил адыгов (к этому народу принадлежали и черкесы), разрешал воровство и разбой среди своих же соплеменников. Единственным условием для такого разбоя было не попадаться на подобных делах.
Немецкий посол в Россию и Персию, Олеарий, в своем описании упоминает о том страхе, который натерпелось посольство, проезжая через Кавказ. Их безопасность никто не гарантировал, даже сам хан тамошних земель, поскольку его подданные «имели свободу красть людей и продавать их, где могли». Такой же отзыв о нравах племен Северного Кавказа оставил знаменитый турецкий путешественник Эвлия Челеби (середина XVII века) в своем сочинение «Книга путешествий»: «…эти племена… воюют между собою, похищают детей и жен, продают в неволю и этим живут. По мнению, бытующему у этого народа, человек, не занимающийся грабежом, — жалкий неудачник. Потому они и не допускают таких в общество и не дают им в жены девушек». Несомненно, что подобных же норм поведения и чисто разбойных привычек черкесы придерживались и на Руси, после того, как попали на службу к царю Ивану.
Учитывая все это, вряд ли можно сказать, что выбор царской невесты был удачен. С политической точки зрения это был крайне нежелательный для русского царя брак. Но, тем не менее, он состоялся.
После свадьбы начинается стремительный взлет новых царских родственников из черкесов. Брат царицы, Салтанкул, назначается окольничим и тем самым сразу попадает в число «великих» бояр, которых в стране было около десятка. Он становится выше многих русских князей, и Рюриковичей, и Гедеминовичей, и уже значится главным воеводой в Большом полку и главой Боярской Думы, т.е. вторым после царя человеком в государстве. Его двоюродный брат Хорошай-мурза получает в Москве чины и невесту из царского дома – Марфу Никитичну Романову. Троюродный брат Салтанкула, Казый, получает невесту из дома Мстиславских, ближайших родственников царя Ивана. Другие родственники получают княжеские титулы, поместья, посылаются воеводами в города и становятся во главе полков.
Кроме почета и чинов Салтанкул получил и нечто большее. Он получает в жены лучшую московскую невесту – дочь Василия Ивановича Юрьева, родного племянника царицы Анастасии и любимого боярина царя Ивана. Салтанкул породнился не только с царем, но и с его весьма влиятельными ближайшими родственниками.
Таким образом, после заключения брака с княжной Кученей окружение царя мгновенно сменилось и стало исключительно мусульманским. Нетрудно догадаться, почему подверглись опале бывшие царские родственники, бояре Романовы. Они стояли на пути все усиливающегося влияния восточно-кавказских кланов.
В Москве сразу почувствовали огромную силу этого нового окружения царя. Русские боярские роды и не пытались даже вернуть себе утраченные позиции. Они лишь спешили выразить победителям свою лояльность в самой надежной форме – они спешили породниться с «мусульманами». Иван Федорович Мстиславский, троюродный брат царя, выдал за крещеных татар трех своих дочерей. Род Романовых выдал двух дочерей. Породнились с «мусульманами» через браки дочерей Кутузовы, Шереметевы…
В нашей исторической науке преобладает мнение, что брак на черкесской княжне – продолжение восточной политики Грозного. Желая найти в Прикавказье надежных союзников в борьбе против кочевых племен и Крыма, царь остановил свой выбор на черкесах.
Можно согласиться и с этой точкой зрения, и она мне видится довольно обоснованной. Закрепив союз с черкесами браком на Кученей, царь, как можно было ожидать, с удвоенной энергией начнет нажим на ногаев и Крым и быстро приведет их в покорность. Но самое поразительное заключается в том, что вся восточная политика России сходит на нет именно после этой свадьбы! Именно после заключения союза с черкесами Иван Грозный, как бы разочаровавшись, отворачивается от своих южных рубежей, оставляя границы государства практически беззащитными, и все силы бросает на войну с католическими Ливонией и Польшей. И здесь можно сделать только один вывод: под влиянием нового окружения русская внешняя политика царя стала приобретать явно проазиатский оттенок.
Укрепившись в России, мусульмане не спешили отдавать под власть русских свои земли, но широко использовали русские войска для защиты своих интересов. Уже в ближайшие годы московские стрельцы ходили походом на Кубань и Терек, чтобы защитить черкесов от их врагов.
Все русские историки брак Грозного на Кученей описывают весьма сдержанно, тем самым, как бы относя его в категорию малоудачных, с политической точки зрения. Но и в нравственном отношении этот брак был, мягко говоря, неудачен. Кученей не имела душевных добродетелей царицы Анастасии. Все русские летописи единодушно обвиняют ее в том, что она явилась главной вдохновительницей создания опричнины. Именно она зажгла «пожар лютости», что полыхал над Россией двадцать лет.
Первый набор своих телохранителей царь Иван произвел в 1550 г. Состояли они из русских князей и дворян и были связаны с остальной русской аристократией и русским народом родственными и духовными узами. Это была если не лучшая часть отечественного рыцарства, то все же достойная и преданная не только лично царю, но и народу, и Православию. Естественно, что эти люди не могли всегда слепо выполнять любую волю царя. Исходя из этого, можно восстановить и истинную роль царицы Марьи-Кученей в создании опричнины. Она внушила царю мысль о ненадежности его старой гвардии. Немало в этом ей способствовали и новые родственники царя.
Как писал Андрей Курбский, со всех сторон царю «во уши шептаху» «презренные ласкатели», желая повернуть его политику в нужную им сторону: «Паче же шурья его и другие с ними нечестивые губители всего тамошнего царства. Чего же ради сие творяху? Того ради воистину: да не будет обличена злость их и да невозбранно будет им всеми нами владети, и суд превращающие, посулы грабити и другие злости плодити скверные, пожити свои умножающе».
Под «шурьями», или братьями жены, многие историки понимают Романовых. Но, как кажется, это ошибка. Курбский имел в виду новых родственников царя – черкасских и татарских князей, так как Романовы сами стали первой жертвой после смерти Анастасии, и «пожитки» свои они не умножили после создания опричнины, а лишь потеряли былое богатство. Да и замена гвардии совсем не отвечала их интересам. Но именно мусульманской элите нужны были резкие перемены в царском окружении, чтобы как можно более закрепить свой неожиданный успех. Несомненно, что в силу личных интересов, в силу врожденной подозрительности они стали внушать царю мысль о замене старой гвардии на новую, набранную на этот раз не из русских, а из инородцев, которые, будучи чужими в русской земле, были бы преданы только царю и беспрекословно послушны его воле. Тем легче было с такими сатрапами начать преследование той части аристократии, которую Иван подозревал в изменнических настроениях.
Набор в опричное войско, по моему мнению, начался задолго до официального объявления о нем. Решение о введении опричнины царь обнародовал в начале 1565 года и сразу же начал «перебирать людишек», отбирая дворян в личную гвардию. Но, скорее всего, перебор 1565 года был лишь заключительной частью всего мероприятия и преследовал совсем иные цели.
В наших архивах сохранились интересные документы, которые называются «Обыск государевых и поместных пустых земель и угодий». К сожалению, эти документы относятся лишь к Бежецкой и Вотской пятинам Новгорода. Но несомненно, что подобные обыски проводились по всей русской земле, и цель их очевидна – составить мнение о том, как много земель и деревень «с людишками» можно выделить новым служилым людям. Это была инвентаризация земельных ресурсов всего государства. Царь явно к чему-то готовился. В то же время все 1563 и 1564 годы московское правительство интенсивно сносились с ногаями Большой орды и, возможно, с черкесами. К ногаям в течение этих лет посылалось множество посольств с подарками, посылались гонцы с грамотами, и цель у них была одна – царь своим именем просил у ногайских ханов людей «для своих царских нужд».
Чтобы склонить к этому кочевников, кроме подарков их задабривали и иными способами. Из астраханских тюрем были выпущены люди хана Уруса, схваченные при разбоях в русских землях. Ногаи ответили согласием, и их послы и военные отряды прибыли в Москву. Около двух тысяч ногаев прибыло в 1563 году. В 1564 году прибыли в сентябре 1582 человека, в ноябре 1353. Относительно военных отрядов черкес сведений в архиве не сохранилось, но можно предположить, что и они прислали своих воинов, так как в начале 1565 года к Темрюку было послано посольство с подарками. Видимо, так царь благодарил своего тестя за военную помощь.
Спустя десять дней после прибытия последнего отряда ногайцев Иван Грозный неожиданно уезжает из Москвы со своей семьей и своим двором. Из Александровской слободы он прислал в столицу грамоту, в которой писал, что он недоволен своими подданными и потому «не хотя терпеть ваших измен, мы от великой жалости сердца оставили государство и поехали, куда бог укажет нам путь».
Спустя некоторое время Иван Васильевич дал себя уговорить, вернулся на царство, но круто изменил свою политику. На Россию обрушился чудовищный террор. Два десятилетия, вплоть до своей смерти, благоверный царь неистово предавал своих подданных лютым казням, даже без малейшей вины с их стороны. И опричнина была его кровавым и верным орудием мести и расправы с русским народом.
Побудительные мотивы организации опричнины настолько были не ясны даже современникам тех событий, что ставили их в недоумение. И даже сами опричники не могли определенно ответить на этот вопрос: «Планы и мнения великого князя были противоестественными, ибо положение вещей не вынуждало его оставлять государство, и тем менее подозревать все население в измене; причина всего этого была лишь та, что он хотел удовлетворить своей ядовитой тиранской наклонности…» – так писали ливонцы Таубе и Крузе, долгое время служившие в рядах опричнины.
Сразу после возвращения в Москву царь приступил к организации своей новой гвардии. Для этого из многих городов и уездов были созваны в столицу дворяне и тщательно расспрашивались особой комиссией, чтобы выявить их происхождение, происхождение их жен и круг друзей. К большому сожалению, критерии отбора до нас не дошли, и мы не можем сказать, какие «анкетные данные» нужны были, чтобы попасть в число опричников. Но отсев был огромный: из 12 000 собранных в опричнину попало всего лишь 570, т. е. менее 5%. Участь остальных была трагична… «Другие из тех же областей, представители знатных родов, были изгнаны безжалостным образом из старинных унаследованных от отцов имений, и так, что они не могли взять с собою даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений… им не разрешалось возвращаться домой, жены и дети были также изгнаны, и они должны были идти пешком… Остальные должны были тронуться в путь зимой среди глубокого снега, так что многие из их благородных жен родили в пути на снеге; если кто-либо из горожан в городах или крестьян в селах давал приют больным или роженицам, хотя бы на один час, то его казнили без всякой пощады. Мертвый не должен был погребаться на его земле, но сделаться добычей птиц, собак и диких зверей. И многие из тех, которые могли прежде выступить в поход с 200-300 лошадьми, обладали состоянием во много тысяч гульденов, должны были нищими бродить по стране и питаться подаянием…» (Таубе и Крузе).
Так кто же был поселен на землях изгнанных русских дворян? Конечно же, опричники.
Все это изгнание и избиение дворян и было предпринято с целью материально обеспечить новых слуг царя. Ответить на немаловажный вопрос, из кого состояла опричнина, документально мы не можем (за редким исключением). Списки опричников до нас не дошли, хотя известно, что они были. Но то, что во главе опричного войска был поставлен Салтанкул, а во главе опричных полков инородцы – Шейдяков (ногай) и Муртозалей Кайбулович (татарский царевич), говорит о многом. Видимо, они и формировали эти полки и набирали в них большей частью своих единокровцев.
Приведу небольшой список помещиков, которые были помещены в Бежецкой и Вотской пятинах после «обыска» 1564 года. Поместья этим людям розданы были в 1565-1566 гг., т. е. в те годы, когда опричнина была уже утверждена и шло интенсивное изгнание русского дворянства со своих земель: Зенеяк Алишев, Байбулат Мамышев, Дмитрий Улдесов, Кн. Петр Коурзянов, Леонтий Теребердеев, И шей Сююндюков, Михаил Сююндюков, Текей Девешов, Бидалей-мирза Багишев, Шавкал Беречанов, Куземка, Курмансеит Тенсеитов, Тегеша, Баубек Девлет-Килдеев, Кутлуян Асанов, Кайбула Борчин, Сатыим Теребердеев, Досай Абызов, Утсмнш Келдешов, Мусикей Мурзин, Еболак Богатырь, Девлет-Килдей Богатырь, Черияр, Еилган Кошалыев, Алиша Алдияров, Федор Розгельдиев, Досай Ликичиев, Кунделей Мамаев, Иван Саламыков, Квашня Саламыков, Тугучюр-мурза Азямсин, Шабулат-мурза Тобулатов, Асанчюра Кулушев, Белек-Абыз Козембердеев, Татык Тереулов, Тонготар Уланов, Аидар Акбуров, Елболда Куйдагулов, Исуп Колзаков, Олексей Ел.хозиь, Ментик Черкасов, Кн. Бурнаш Кудеяров, И шей Чигирсв, Енбулат Конбосаров, Епанча-мирза Карагиз-мирзин, Ебагин, Ерлагаш-мурза Комашин, Евай-мирза, Ногаиш Ахтылев, Девеш Богатырь, Теребердсй Боушканов, Коензяк, Видалей, Канчюра Олбеяров, Маметкул Исеншиков, Козембак Абыков, Козяй Кутуев, Караул Игилыков, Уанаш-Улан Чалым-Уланов, Якшисат-Улан Чалым-Уланов, Аныча, Алабердей, Даир-мурза, Ебоган-Богатырь Кудайгула Кудайбахтыев, Яилган Кошалыев, Сунчелей-мурза Тиммахматов, Кн. Караул Шейбаков, Билдалей-мирза Енговатов, Маакмет Матаев, Тюгий Кощеев, Курмаш-мирза Юрко Батаев, Енебек Сатымов, Апонай Бокшандин, Коурбай Ебоулов, Кутлусат-Улап Уапаш-Уланов, Акчюра Уземеев, Алабердеп Уземеев, Ишеп-мирза Кошум-марзин, Ишук Бухарин, Кундруг Ишимов, Сатым Теребердеев, Котлеват Акчазов, Сепгельдей Баирячев, Бндалей Баирячев, Карпчей Черкасов, Хапкильдай Абызов Котпалыев, Сатлынган Бурундуков, Тлеша Теребердеев, Девлет-мирза Сатлыганов, Кощак Тадырев, Дон-Богатырь Бнгулуев, Кудайбиш-мирза Токин, Атемеш-мирза Токин, Табыч-Богатырь Чейкулатов, Биря Бурундуков, Олебаик Мусекин, Кн. Тенишев, Утекеш Аллагулов, Кн. Мурза Мышецкий, Кн. Кулубат Черкасский, Кулеш Урманчиев, Кн. Ишим Адосулин, Ногаиш Ахтылев, Мамыш Ододуров, Курбат Уваров, Кн. Коурзян, Баши-мурза Кутлеяров (Из книги: Самоквасов Д.Я. Архивный материал. М., 1909. Т. 1-2.).
Такова была «аристократия», насаждавшаяся волей опричных вождей и послушным им царем на исконно русских землях.
Хотя прямых указаний нет на то, что перечисленные здесь люди состояли в опричнине, но в этом можно не сомневаться. О том, что они опричники, говорит и время наделения их поместьями, и время запустения этих же поместий — 1571-1572 гг., когда Грозный казнил значительную часть своих кровавых приспешников. Видимо, эти люди или бежали из России в этот период, или же были казнены, вследствие чего их поместья оказались пустыми. Не исключено, что они переметнулись на сторону крымского хана Девлет-Гирея при его нашествии на русские земли в 1571 году.
Несколько позднее здесь же на новгородских землях были помещены: Кн. Бузунак Сабанчеев и его жена Арасалтан – 1568 г.; Кн. Роман (Ромадан) Амахашуков, Гамдем Чимофов, Ислам Алей-мурза Ахметеков, Ислам Газы-мурза Биюков (Илбиюков), Турчанин Николай Янов, Иван Егупов (был Челкан-мурза) – все в 1570 г. И этот процесс насильственного изменения состава русской аристократии интенсивно шел по всей России.
Ближайшая к царю инородческая группа фактически правила страной и, пользуясь отсутствием заметного сопротивления, безжалостно истребляла население, прибирая к рукам его богатства. Спустя десять лет после организации опричнины писцовые книги Коломенского уезда отметили, что на триста человек тамошних дворян приходится: 2 гречан, 5 новокрещенов, 6 литовцев и немцев, 105 человек служилых татар, 3 вдовы татарки, да 3 толмача (национальность не указана). Таким образом, около 40 % всех помещиков уезда были инородческого происхождения. Да и в отношении остальных помещиков, учитывая повсеместное уничтожение опричниной русского дворянства, есть серьезные причины подозревать, что они были теми же татарами и черкесами. Но принятие ими православия автоматически причисляло их к московским людям.
В других уездах Московского государства наблюдалась такая же картина. Иноверцы широкой волной разлились по России. В нашей исторической науке утвердилось ошибочное мнение, что опричнина истребляла только политических противников Грозного. Но похоже, что опричнина уничтожала прежде всего русских, невзирая на их политические симпатии.
«Своим опричникам великий князь дал волю всячески обижать земских» (Штаден).
«Если кто-нибудь из земских был ограблен или убит кем-нибудь из опричников, то нельзя уже было получить никакого удовлетворения ни судом, ни жалобою царю… И эта свобода, данная одним грабить и убивать других без всякой защиты судебными местами или законами (продолжавшаяся семь лет), послужила к обогащению первой партии и царской казны и, кроме того, способствовала к достижению того, что он имел при этом в виду, т.е. к истреблению дворян, ему ненавистных, коих в одну неделю и в одном городе Москве было убито до трех сот человек» (Флетчер).
«Если кто-либо из опричников знал богатого князя или боярина или горожанина или крестьянина, совершал он над ними злодеяния различными способами… Опричники не делают никакого различия между высокопоставленными и подлыми, духовными и светскими чинами, горожанами и крестьянами…» (Таубе и Крузе).
Любопытны и те моральные качества, в силу которых шел отбор людей в опричнину. Все без исключения авторы в один голос утверждают, что это было сборище негодяев.
«Если тиран примечал где-нибудь человека особенно дерзкого и преступного, то скорее привлекал его к сообществу и делал слугою своего тиранства и жестокости» (Шлихтинг).
«Собрал себе со всея Русские земли человеков скверных и всякими злостьми исполненных» (Курбский).
Своему народу он «противопоставлял величайших негодяев» (Горсей).
В 1563 году ногайский хан Исмаил сообщил в Москву о том, что он схватил двух мурз – Ибреим-мурзу и Ель-мурзу Исуповых, своих племянников, замешанных в сговоре с Крымом и изменнических действиях против России. Вскоре эти весьма опасные враги России были доставлены в Москву и… «царь же великий князь пожаловал их свыше многих мурз»! За что? Может быть, это досадная ошибка? Ель-мурзе был даже «пожалован» город Романов…
Вместе со своими изменниками-племянниками Исмаил выдал Москве и других врагов России: Чалым Улана, князя Тениша, князя Утеша, князя Коурзяна, Девлет Килдея, Девеша, собиравшихся примкнуть со своими ногаями к войскам крымского хана в будущей войне против России. Как это ни поразительно, но и эти предатели были пожалованы царем. Их имена мы находим среди тех ногаев, которые были помещены в новгородских землях. Некоторые из них были помещены даже с сыновьями и внуками.
Вольготно же было российским врагам у трона русского царя!
Вот один из примеров безжалостных и кровавых расправ опричнины над своими противниками. В 1570 году состоялся огромный процесс, на котором были обвинены практически все руководители московских приказов вместе с печатником (канцлер и глава дипломатической службы) Висковатым, казначеем (министр финансов) Фуниковым и ближайшим родственником царя, троюродным братом царицы Анастасии С. В. Яковлей. По этому делу проходило до трехсот человек, которых обвиняли в желании отдать Россию одновременно во власть Польши, Крыма и Турции. 116 человек из числа осужденных были казнены тут же, после чего были казнены их семьи. 184 оставшихся были разосланы в дальние города и монастыри в опалу. Правительство в Московском государстве было уничтожено в один день, и страна осталась без власти. Вне сомнения, эти люди противились опричным вождям, поэтому были оклеветаны и уничтожены.
Весьма примечательно, что царь Иван, пребывая в каком-то ослеплении, или просто в невменяемом состоянии, поверил в эту клевету и отдал своих былых сподвижников и соратников на жуткую расправу. Но еще более странно то, что по этому же делу были казнены и опричники! Нескольких человек из своего ближайшего окружения царь также выдал на расправу. Это были его недавние любимцы и преданнейшие люди: князь Афанасий Вяземский, Алексей Басманов и его сын Федор и другие. И снова русские люди…
Похоже, что опричные вожди проводили безжалостные этнические чистки в своих рядах. Ночь опускалась над Россией, и страна захлебывалась в крови, полностью отданная во власть главного царского опричника Салтанкула и его подручных.
В конце XVI века прочно сложилось и надолго закрепилось своеобразное социальное и политическое устройство Московского государства: над огромной массой русского крестьянства стояла исключительно инородная аристократия. Хотя внешне она обрусела, но ментальность ее долгие годы оставалась азиатской. В этом Россия удивительно напоминала Турцию, в которой тюркский элемент утвердился как господствующий этнос над многими, как христианскими, так и мусульманскими народами. Но если тюрки в Турции с оружием в руках завоевали право диктовать свою волю побежденным народам, то в России произошло нечто обратное и абсурдное: народ-победитель подпал под власть побежденных им мусульман, которые утвердились у трона и сумели навязать победителям свою дикую и бесчеловечную тиранию.
Трагический раскол между русским народом и его дворянской элитой, который как ни в одной из стран Европы был велик и страшно болезненен, ведет свое начало именно со времен Грозного. Русский человек именно с этого времени потерял духовную близость со своим правящим классом. Инородцы-азиаты, придя в чужую им страну, заняв в ней господствующее положение, презрительно смотрели на коренное население, видя в нем не соотечественников, но, прежде всего, своих рабов. И в этом был повинен, прежде всего, «благоверный царь всея Руси» Иван Васильевич Грозный, маниакально проводивший свои кровавые национально-сословные преобразования, выразившиеся в поголовном уничтожение русского дворянства и замене его азиатами. В своей внутренней политике он предпочел опереться на инородный элемент, поставив его над русским народом и наделив его огромными правами и полномочиями. Пожалуй, это и было его самое страшное деяние, на которое до сих пор не обращалось достаточно пристального внимания. Но такое противоестественное искажение национальной политики обернулось хаосом, кровью и трагедией целой нации.
В наши дни раздаются отдельные голоса, призывающие канонизировать, т.е. объявить святым, этого, столь противоречивого в своих деяниях самодержца. И даже выходят книги, полные неумеренных похвал его личности и его «неусыпных» трудов на благо государства. В нем видят блестящего эрудита, сочинителя церковных канонов и музыки, незаурядного военачальника, зодчего и дипломата… Но все эти достоинства (если допустить, что они не только плод восторженной фантазии авторов!) едва ли заслуживают внимания, поскольку полностью теряются в мрачной тени его чудовищных деяний — разрушения государства, кровавого и систематического уничтожения собственного народа, его культуры, нравственности и национального духа. Достоин ли такой человек религиозного поклонения?..