Русский вопрос

в программных установках российских политических партий и движений

В национализме «образ врага» если и имеет место,
 то не более, чем в любой другой идеологии (А.Дегтярёв)

Обсуждение национальных проблем современными российскими политиками часто обходится без адекватной постановки русского вопроса. Эта ситуация связана с возникшим в XX веке феноменом радикального отрицания самобытности собственного исторического развития, когда постановка национального вопроса в русском измерении характеризуется как “признак нехорошего тона”[1]. Для того, чтобы выяснить значимость русского вопроса, специфику, варианты решения политическими средствами, следует четко определить компоненты, составляющие его сущность. Важно также выявить взаимозависимость русского вопроса как предмета исследования с культурно-нравственным возрождением России; определить критерии взаимосвязи политического воплощения патриотизма и программных партийных формулировок по проблеме русского вопроса.

Представляется возможным выделить две тенденции в контексте осмысления русского вопроса в политике: гражданско-правовую и этнокультурную.

Гражданско-правовая тенденция связана с убеждением о возможности создания единой российской нации на этапе утверждения гражданского общества и правового государства, при этом предполагается сохранение этнических и социокультурных признаков всех народов России. При этом игнорируется тот факт, что в процессе возникшей интеграции народов России с русской нацией, появится новая этнокультурная общность, а не искусственно навязываемое, безликое, гражданское общество россиян. Признак “национальный” в исследуемой тенденции понимается не как этнический или социокультурный, а именно как гражданский и правовой, когда единая нация имеет общие интересы, совпадающие с интересами правового государства[2].

Данная тенденция в политике получила либеральное выражение и имеет персоналистский характер. Его смысл состоит в том, что национальная идентификация личности происходит не через общество, а через самостоятельное специфическое творческое самовыражение вне учета факта своего социального формирования в определенной этнической и культурноисторической среде. Осмысление русского вопроса на личностном уровне в либеральной интерпретации имеет особый характер, который, в связи с этим, имеет слабую общественную значимость. Русский вопрос интерпретируется как один из национальных вопросов в многонациональном государстве, который в процессе формирования единого гражданского общества – россиян, исчезнет, как анахронизм. Более того, в рамках такого понимания вводится понятие “общегражданской идентичности”, “гражданского национализма”, препятствием на пути утверждения которых выступает “национализм от имени русской нации” как некоей “государствообразующей”, в результате делается вывод о том, что категория “русская нация” не вписывается в понятийный ряд понимания “России как политической нации”[3].

Этнокультурная тенденция связана с обоснованием необходимого доминирования культурологической составляющей в трактовке русского вопроса. В русле этой тенденции аргументируется сложность формулирования общенационального интереса в связи с многообразием измерений российской идентичности (национальным, культурным, религиозным), обосновывается невозможность моделирования и прогноза национальных интересов, если “не ясны русские национальные интересы”[4]. Социоцентричный подход проявляет себя в постановке русского вопроса в политике через призму социалистической (коммунистической в том числе) и национальной идеологии, для которых понятия “трудового народа”, “нации” являются главными в определении общенационального государственного интереса. Таким образом, этнокультурная тенденция осмысления русского вопроса находит свое конкретное выражение в национально ориентированном патриотизме.

В рамках второй тенденции вызывает особый интерес концепция

Н.Г. Козина, в которой постановка русского вопроса определяется как объективная попытка поиска “субъекта возрождения России” и преодоления “национальной анонимности государства”, опровергающая миф о скором отмирании наций[5]. При этом нация трактуется как источник неисчерпаемого, развивающегося культурного многообразия, разводятся понятия “этничность” и “национальность”.

Этничность несет в себе характер врожденного, случайного, независимого от человека выбора, тогда как национальность определяется признаками приобретенного, социализированного. Более того, выделяя культурно-духовное свойство национальной идентичности русских, как основное, Н.Г. Козин обосновывает возможность вхождения в ареал русской идентичности разных этносов и наций, идентифицирующих себя с Россией в рамках отсутствия объективных тенденций превращения многонационального характера государства в главный признак его культурно-исторической общности, которая, на самом деле, имеет русско-российскую сущность.

Меняется традиционная формулировка, касающаяся роли русского народа, которая приобретает новое звучание – вместо государствообразующей – цивилизациообразующая, т.е. акцентируется внимание на этнокультурном характере нации как исторического центра. Право нации на историю оценивается не однозначно: отмечается различие равенства гражданских прав и неравенства национальных прав, в контексте реально сформировавшегося национального субъекта России. Важным для понимания границ русского вопроса представляется определение трех уровней идентификационных аспектов национального бытия в России: этнического (русского), национального (русского), цивилизационного (русско-российского).

Национальное возрождение коренных народов не сводится к русскому, а происходит вместе с русскими гармонично и естественно, т.к. главным для всех наций является принцип их равенства перед Россией[6]. В связи с этим парадоксом для Н.Г. Козина явился факт участия собственного государства и политической элиты в разделении русской нации, поэтому предлагается пересмотреть позиции русских на территории бывшего Советского Союза.

Оперирование терминами “русско-российская общность”, “субъект возрождения России”, обоснование основных причин разделенного положения русской нации, постановка проблемы преодоления национальной анонимности, государства и т.д. позволяет научно обосновать проявление политического интереса к русскому вопросу.

Интерпретируя концепцию Н.Г. Козина, можно выделить основные моменты, определяющие в современных условиях сущность русского вопроса и его схематичные границы. Таким образом русский вопрос включает в себя:

– необходимую оценку культурно-исторической значимости русской нации, что обосновывает факт отказа от произвольной национальной логики развития государства;

– главным представляется возрождение национального субъекта России, связанное с переосмыслением русских национально-культурных интересов, их роли в формировании русско-российской общности. Возрождение русского национального субъекта и народов, идентифицирующих себя с Россией, может стать национальной идеей России;

– необходимо законодательное разрешение вопроса о русской диаспоре на основе национальной ответственности России;

– цивилизационный уровень идентификации национального бытия в России заставляет учитывать характер межнациональных отношений (русских с нерусскими и наоборот). Определяющим моментом национальных взаимоотношений может явиться ценностная значимость патриотизма в форме равенства перед единым государством.

Таким образом, политический интерес к русскому вопросу должен основываться на желании вывести русский народ из состояния безнадежности, оскорбленного самосознания, апатии и указаний тех реальных возможностей, на которые ему следует опереться, и тех опасностей, которых необходимо остерегаться. Политическая значимость русского вопроса очевидна, что требует перехода от его замалчивания и мистифицирования к четкой постановке, открытому всестороннему изучению и разрешению на уровне политики.

В рамках этнокультурного осмысления русского вопроса актуален подход В.В. Черноуса в контексте обоснования им державного патриотизма. Восприятие Московского государства как русской цивилизации автор аргументирует православным характером духовности, природными условиями, национальной самобытностью на государственном, правовом и культурном уровне, а также русской ментальностью.

В.В. Черноус определяет державный патриотизм как “синкретическое представление о жертвенной защите и укреплении существующих в единстве веры, государственности и соборной этнической общности”[7]. Иначе говоря, взаимосвязь защиты православия, государственности и соборности русского народа проявляет себя в державном патриотизме.

Особо отмечается совмещение в геокультурном смысле русской цивилизации и русского государства, произошедшее после присоединения Украины во второй половине XVII века. Автор указывает на способность державного патриотизма принимать иные политические формы в зависимости от государственного курса, что объясняет отсутствие негативных оценочных тенденций в восприятии советского патриотизма. Таким образом, советский державный патриотизм понимается как синтез социалистических ценностей, советской государственности и идеократического объединения наций[8]. 90-е гг. двадцатого века отразили временную утрату державного патриотизма в связи с дискредитацией фундаментальных ценностных основ русского и советского народа, разрушением интегративной основы общества. На фоне территориального разделения (разобщения), утраты духовности, падения жизненного уровня русских любое проявление русского национального самосознания с целью быть услышанными государством, активно используется СМИ путем мифологизации общественного сознания угрозой фашизма.

Пока еще современная власть находится в плену мифов по поводу сущности русского вопроса и заказа на обнаружение в российской политической истории фашистских тенденций. Последний момент подтверждается Указом Президента Российской Федерации “О мерах по обеспечению финансовых действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации”, один из пунктов которого требует установление ответственности за проявление фашизма и форм политического экстремизма[9]. Необходимо отметить, что на момент выхода указа не был определен научный смысл фашизма, якобы существующего в России, что определяет идеологизированный, не опирающийся на политическую реальность характер этого документа.

Новое законодательное оформление политических партий так же игнорирует решение русского вопроса на государственном уровне, т.к. запрещает “указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение указанных целей в наименовании политической партии”[10]. Практическая значимость русского вопроса актуализируется в контексте осмысления роли русского народа, которая была упрощена и сведена к стереотипу “старшего брата”[11]. Национальная независимость 90-х гг. двадцатого века обусловила перенесение на русский народ (как на “старшего брата”) негативных тенденций, связанных с восприятием его советского образа. С одной стороны, утрата “советскости” привела к растерянности и поиску национальных интегративных основ, проявивших себя в отторжении советского прошлого со всеми его заслугами и достижениями. Отрицание советского патриотизма выразило себя не только в национально-территориальной независимости, но и в изменении политического курса, экономических форм хозяйствования, доминировании национального аспекта в области просвещения и т.д.

С другой стороны, одним из объектов отторжения явился русский народ как представитель идеократического центра, сплотивший вокруг себя множество наций и народностей на основе “советского державного патриотизма” (Черноус В.В.). По нашему мнению, понятие “советский патриотизм” отражало не только позитивное чувственное и действенное отношение к родине, но основывалось на ценностях социализма, целенаправленно формировавшихся в обществе и приобретающих значение государственного патриотизма.

Отсутствие государственного интереса у власти к положению русских и русскоязычных в бывших республиках СССР и таким проблемам русского народа, как выживание, здоровье, представительство, защита прав и свобод, возможность честного труда в новых конкурентных условиях, резко диссонирует с пристальным вниманием к проблемам нерусских народов (пострадавших, репрессированных в прошлом, депортированных) и национальных меньшинств.

В данном случае реализуется один из главных принципов либеральной национальной политики поддержки национальных меньшинств и убежденности в самостоятельном социальном самовыживании и саморазвитии национального большинства русских. Факт численного преобладания русских над остальным населением не находит адекватной государственной интерпретации. Государственная национальная политика направлена на построение безликого гражданского общества россиян, искусственно навязываемой общности. Политические формы проявления русского национального самосознания ограничиваются и запрещаются. Итогом такой политики становится реальное сокращение численности русского населения, духовная разобщенность и деградация, потеря русскими статуса объединяющего этноса.

Таким образом, одним из важнейших показателей необходимого государственного и политического разрешения русского вопроса является демографическая ситуация в России. Общей тенденцией, обозначенной во всех исследованиях, становится проблема сокращения рождаемости русского населения, проявившая себя по одним данным с 1987-1995 гг., по другим с 1992-1999 гг.

Расхождение хронологических параметров связано с различным смыслом, вкладываемым в проблему сокращения рождаемости русских. Первый вариант реально обозначает факт сокращения рождаемости и последствия, которые будут ощущаться с 2007-2008 гг.: естественным уменьшением числа молодых людей 20-летнего возраста[12]. Второй вариант актуализации хронологических рамок русского вопроса основывается на возникновении в России с 1992 года депопуляции, которая понимается не как отсутствие воспроизводства населения, а как ставший приоритетным процесс утверждения в российской семейной практике малодетности (однодетности)[13]. Популярность однодетных семей возникает в связи с трактовкой новых общественных отношений, как наиболее прогрессивных, демократических и свободных, создающих новое понимание института семьи. Огромное значение имеет отсутствие социальной поддержки и заинтересованности на государственном уровне стабильного и достаточного статуса института семьи и детства.

Необходимо отметить значимость формирования патриотизма через образовательные и воспитательные учреждения. Происходящее навязывание путем экономической заинтересованности системы учебников Сороса в школах и вузах создает “отталкивающий образ России, русского народа” и его культуры[14].

В целом, политологический анализ этнополитической части программ политических партий России выявляет различные позиции, обосновывающие важность гражданско-правовой или этнонациональной направленности. Гражданско-правовая позиция вообще отрицает существование русского вопроса, даже не упоминая о современном состоянии русской нации.

Оставьте комментарий