Я мечтал бы всю жизнь прожить в одном доме и ходить по тропинками, по которым ходил еще в детстве, по которым гулял со своими детьми, когда они еще были маленькими, а потом и с внуками, а они потом – после меня…
Но жизнь сложилась так, что чувство родства с местом у меня каждый раз срывалось новым переездом. Я что-то помнил из детства, когда сам водил своих детей в Березовую рощу, но воспоминания и даже ощущения были стерты картинами других мест, которые потом рассеивались как что-то неважное.
Кажется, теперь я останусь там, где остановился. Здесь мало что сохранилось из времен даже детства моих детей, но хотя бы дом, где я живу – родной мне тем, что я его задумал таким, и потом он воплотился даже лучше, чем я первоначально его себе вообразил. Дай Бог, я проживу здесь до самой смерти, а потом кто-то из моих сыновей здесь осядет.
Хотя вероятность этого мала – более вероятно, что здесь будут жить какие-то чужие люди. И немала вероятность, что вообще всё будет стерто – не только мои следы, но и вообще следы всех, кого я помню – моих дедов и родителей, моих детей, и тех, кого я не помню – кто жил, когда меня еще не было.
Я кожей ощущаю это стирающее воздействие – не только на меня самого и мою память, которую никому не передать и даже не рассказать самому себе, а вообще на всю локальную вселенную, которая окружала меня и мою семью во всех поколениях, которые я могу вообразить в прошлом и в будущем.