Марксизм — одна из форм «научничества». Левачьё считает, что Маркс что-то доказал. А в доказательство того, что Маркс прав, приводят факт изучения марксизма в европейских университетах. Маркс, конечно, не доказал и в университетах изучают как Бог знает что, так и черт знает что.
В современной РФ марксизм пользуется особой популярностью у невежд, потому что все политические и социальные науки уничтожены, и за науку выдается «гуманитарный бред» — то есть набор слов, никак не подкрепленных какими-либо доказательствами и серьезными исследованиями. Под наукой теперь понимается то, что призвано громкими званиями и степенями обосновывать подлую кремлевскую пропаганду.
Кремлядь вовсе не заботится своим будущим, и знать его не хочет. Свое личное будущее они уже определили монетарным методом: денег достаточно, чтобы купить себе все, что захочешь — в том числе и удаленное место, где можно еще долго жить, не заботясь о том, что сталось с Россией — «она утонула».
Вы не увидите нигде ни серьезных ученых, ни презентаций серьезных научных докладов с тщательными обоснованиями и внятными выводами. Если в естественных науках это еще худо-бедно сохраняется (хотя бы для воспроизводства профессии), то гуманитарная сфера убита полностью. В защиту истории от фальсификаций выступают либо полные невежды, либо сами фальсификаторы.
Для невежд, которые не желают ничего по-настоящему знать, сложившиеся обстоятельства очень удобны — они повышают самооценку, когда любого ученого можно «срезать» каким-нибудь штампованным заявлением, которое тот не станет опровергать в силу его абсурдности. Захват власти невеждами в течение двух десятков лет заполнил подобными им типами все структуры власти, управления, экономики, науки.
Из этого состояния выход только один — революция интеллекта, которая очистит от неучей, прежде всего, «верхи», предоставив достаточно развитым и интеллектуально подготовленным людям набрать команды профессионалов, которые начнут выводить страны из глубокой ямы. Продолжать сидеть в этой яме означает — просто сгнить в ней заживо.
ТУПИК СОЦИАЛЬНОГО ДЕТЕРМИНИЗМА
Этот пост был опубликован 5 лет назад!
https://savliy.livejournal.com/784118.html?utm_source=embed_post
«Сайнтизм» (научничество) в народном самосознании и властных коридорах перекочевал к нам с Запада, из эпохи Просвещения, когда наука отделилась от религии и с юношеским пылом оформила это отделение противопоставлением. Законам природы не нужна была «гипотеза Бога», и ученый, открывающий их, мог быть самым отчаянным безбожником. И действительно, божественный Закон одинаков для всех — для верующих и неверующих. Но социальный закон имеет принципиально другую природу, о которой сайнтизм и не подозревает. Но, переселившись в политические технологии, он превращается в самую настоящую тиранию, которой, собственно не интересны научные обоснования, зато очень удобна бытовая антропология, объявляющая, что человек по своей природе «плох», что он, как и животное, существует инстинктом, а рассудок, душа и дух — это отклонения от человеческого естества. Соответственно и нравственность расценивается как удел дураков, не понимающих своей выгоды в подлых поступках. Как в мультяшной песенке, «хорошими делами прославиться нельзя».
В искусстве ХХ век воплотил сайнтизм в технологии «вызова» — главное, пробудит сильные эмоции, неважно какого свойства. Допустимо то, что вызывает отвращение, возмущение, протест. «Дураки» должны реагировать закономерно — с предсказуемостью павловской собаки. Без «вызова» нет аудитории, но сам вызов — для дураков, еще сохранивших душу. Но на другом полюсе — для тех, кто ее потерял и продолжает искать острых наслаждений пороком. Первые запускают в провокатора плодом, который на поверку оказывается горьким, а вторые наслаждаются горечью с болезненным упоением алкоголика.
Мир таков, каков он есть, и другим не будет никогда. Это убеждение уводит человека от его творческого предназначения в мир «малых дел», где он стремится обслужить наилучшим способом самого себя, в лучшем случае — ближайших родственников и друзей. Социум же оказывается брошенным, отданным в руки циникам, случайно или «по закону подлости» оказавшимся у рычагов власти. Насилие над социумом превращает граждан в приспособленцев, которые перелицевали для своих низменных нужд евангельскую заповедь: «Не суди, да не судим будешь», интерпретируя ее антихристиански — как непротивление злу и неосуждение зла.
Христианство дало нам способность судить историю, не растворяясь в ней. Судить, правильнее сказать, зло, которое было в истории и особенно распространилось в современности, где репрессивными мерами попирают даже само право на социальную критику. Исходя из убеждения, что высокие начальники знают свое дело и продвигают страну в нужном направлении, всю критику пытаются поставить под запрет. Ровно так же, как в период господства компартии, все недовольные обязаны обратить свой взгляд за рубежи России, и там искать объект для своей ненависти, подсказанный средствами тотальной пропаганды.
Дехристианизация привела к «ценностному обезоруживанию» перед современностью. Поэтому современность оказывается не перед глазами, а где-то за далекими рубежами. И там происходит нечто, привлекающее кипящий от возмущения разум. Прошлое судится, как будто оно происходит теперь, но не с нами. Отсюда — русофобия, клевещущая на историческую Россию, на православие, изничтожая сам источник ценностной системы русского антропологического типа. К услугам тех, кто отводит глаза от современности, выдумки о крещении Руси «огнем и мечом», об ужасах крепостного права, почерпнутых из писаний отпетых русофобов, об «отсталости» Российской Империи, и так далее — все большевистские клеветы, оставшиеся неразоблаченными.
Правящие детерминаторы выводят современность из-под критики, ограждая свою деятельность от нелицеприятных оценок и воплощая в ней какое-то тайное учение, о котором и сами они ничего не знают, кроме выученных формул о рыночной экономике и конкурентоспособности. Представив себе социальную систему как детерминированный механизм, его пытаются использовать в своих целях, итогом достижения которых будет ликвидация этой системы, ибо все, что в ней работоспособно, имеет ценностный порядок и творческий стержень, исчезающий вместе с самокритикой. Таким образом, навязанное представление о детерминированном социальном процессе очень хорошо для пропаганды, использующей одни и те же приемы и неизменные символы, но очень плохо для судьбы народа и страны, где получают объяснение всему, не понимая при этом ничего.
Народ, прекративший ценностноориентированную деятельность, сходит с исторической арены. Он перестает творить историю, его энергия растрачивается на решение локальных и личных задач, и даже сама способность к критическому мышлению угасает. Из циников и эгоистов не может сложиться никакая социальная среда. Замену нравственной критики современности ищут в законе, но у циников и эгоистов даже закон приобретает извращенные формы, а правоприменительная практика ничем не отличается от мошенничества.