[ — Чeченcкий капкaн]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
ПРЕДНОВОГОДНЯЯ ВОЙНА
Того национального сепаратизма, о котором все время говорилось на протяжении Чеченской войны, в Чечне в реальности не было.
Прежде всего, не было нации, которая могла бы демонстрировать национализм, претензию на построение собственной государственности. Для него не было ни этнической, ни экономической базы.
Наступивший в результате правления Дудаева развал хозяйства толкал чеченцев обратно в средневековье, к архаичным технологиям власти и социальной консолидации. Это могло устроить лишь тех, кто не переставал жить в условиях средневековья или жаждал перемен по причине собственной глупости или неумения добиться своих целей иным путем.
Молодежи, возможно, хотелось испытать себя в роли “командос” из американских боевиков, бюрократии — отвоевать клановые привилегии у российской номенклатуры, духовенству — попытаться восстановить статус, который виделся им таким же, как во времена Шамиля.
Чеченцы-крестьяне, чеченцы-рабочие, чеченцы-работники управленческого аппарата войны не хотели. Но кровавые события, унесшие жизни друзей и близких, к войне не причастных, лишили и этих чеченцев всяческого миролюбия. Из крестьян, рабочих и управленцев они превращались в бандитов. Часть шла в дудаевские банды поневоле, часть от безысходности, часть — под влиянием романтических мифов. Но это было позднее.
Дудаев готов был к переговорам с Кремлем вплоть до самого конце 1994 г. Будь у Ельцина и его советников больше дальновидности, не будь скованы зашоренными представлениями о демократии, бескровная развязка чеченского конфликта была бы вполне реальной. Место в центральном аппарате Министерства обороны Дудаева вполне бы устроило. Вместо одной большой войны мог бы появиться на свет еще один маленький генерал.
Можно было, в конце концов, просто ограничиться мерами экономической блокады и установлением пограничных милицейских кордонов, ничего более не предпринимая. Трон под Дудаевым уже качался. Оставалось выждать, когда чеченские кланы, обогатившиеся в условиях криминального заповедника, потребуют от Дудаева легализации их капиталов. Тогда они наперебой стали бы упрашивать о сепаратных сделках, давя друг друга.
Для Ельцина такая стратегия противоречила его представлениям о государственной власти и горделивой самодержавности. Иной образ действий был для него равнозначен признанию трехлетней неспособности поставить Чечню под контроль. Именно поэтому было решено молниеносной войной списать все грехи и поправить блекнущий образ «всенародно избранного».
Предстоящий конфликт был подготовлен как примитивная разборка между бандитскими кланами. Ведь Ельцин ровно в такой же степени, как и Дудаев был диктатором, который попрал Конституцию, законодательство, разогнал парламент, развел вокруг себя криминальный беспредел. Дудаев и Ельцин с параноидальным упорством стремились доказать друг другу историческую значимость собственной политической линии.
Ельцин не пожелал впустить «чужого» под кремлевский звездопад, что было бы чудовищным ущемлением самолюбия всех ключевых деятелей режима. Вместо этого решили создать повод для усиления звездопада — войну.
Документы эпохи
Постановление Правительства РФ “О6 обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа” (09.12.94)
С целью обеспечения государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, борьбы с преступностью, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики, во исполнение Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне Осетино-Ингушского конфликта», в соответствии с пунктами «д» и «е» статьи 114 Конституции Российской Федерации Правительство Российской Федерации постановляет:
1. Министерству внутренних дел Российской Федерации совместно с Министерством обороны Российской Федерации осуществить разоружение незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики. Министерству обороны Российской Федерации произвести в случае невозможности изъятия — уничтожение авиационной, бронетанковой техники, артиллерии и тяжелого вооружения.
2. Министерству внутренних дел Российской Федерации обеспечить прием и хранение добровольно сдаваемого гражданами и изымаемого оружия и боеприпасов.
3. Министерству внутренних дел Российской Федерации и Федеральной службе контрразведки Российской Федерации осуществить комплекс мер по изъятию незаконно хранящегося оружия, выявлению и задержанию лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, включая:
— проверку документов, досмотр автомобилей и личный досмотр граждан, въезжающих в республику и выезжающих из республики;
— проверку документов в местах скопления граждан;
— личный досмотр граждан, досмотр жилых и нежилых помещений и транспортных средств при имеющихся данных о наличии у граждан оружия;
— усиление охраны общественного порядка, объектов, обеспечивающих жизнедеятельность населения, транспортных коммуникаций;
— выдворение за пределы Чеченской Республики лиц, представляющих угрозу общественной безопасности и личной безопасности граждан и не проживающих на территории данной республики;
— иные меры, предусмотренные в соответствии с компетенцией, установленной Указом Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 года № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности», законами Российской Федерации «О милиции», «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации», «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» и другими законодательными актами Российской Федерации.
4. Министерству внутренних дел Российской Федерации обеспечить закрытие административных границ Чеченской Республики;
Федеральной пограничной службе Российской Федерации взять под охрану государственную границу Российской Федерации на территории Чеченской Республики, обеспечить усиление режима охраны государственной границы на территории сопредельных с Чеченской Республикой субъектов Российской Федерации;
Министерству обороны Российской Федерации временно закрыть воздушное пространство над территорией Чеченской Республики.
5. Министерствам и ведомствам Российской Федерации временно приостановить отгрузку, поставку и перевозку в Северо-Кавказский регион вооружения и военной техники, за исключением перевозок, осуществляемых в целях выполнения настоящего постановления.
6. Временному информационному центру при Роскомпечати осуществлять аккредитацию журналистов, работающих в зоне вооруженного конфликта, обеспечить объективное освещение событий в Чеченской Республике, своевременно предоставлять российским и зарубежным средствам массовой информации достоверную информацию из зоны вооруженного конфликта.
Немедленно лишать аккредитации журналистов, работающих в зоне вооруженного конфликта, за передачу непроверенной информации, пропаганду национальной или религиозной неприязни.
Министерству внутренних дел Российской Федерации пресекать попытки пропаганды и агитации национальной и религиозной неприязни в зоне вооруженного конфликта.
7. МЧС России, Минздравмедпрому России развернуть необходимые силы и средства для оказания помощи населению Чеченской Республики, пострадавшему в результате вооруженного конфликта.
8. Федеральному агентству правительственной связи при Президенте Российской Федерации обеспечить средствами связи группу руководства и органы управления Министерства обороны Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации и Федеральной пограничной службы Российской Федерации в зоне вооруженного конфликта.
9. Министерству транспорта Российской Федерации обеспечить в первоочередном порядке перевозки в интересах министерств и ведомств, выполняющих настоящее постановление.
10. В соответствии со статьей 7 3акона «О дополнительных гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполняющим задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах» отнести выполнение военнослужащими задач, предусмотренных настоящим постановлением, к выполнению задач при вооруженных конфликтах.
11. Органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации принять меры по исключению проникновения как на территорию Чеченской Республики, так и с ее территории вооруженных формирований и отдельных лиц, провоза через свою территорию оружия и боеприпасов
12. Министерству финансов Российской Федерации обеспечить финансирование мероприятий, предусмотренных настоящим постановлением.
1З. Контроль за выполнением настоящего постановления возложить на заместителя Председателя Правительства Российской Федерации Егорова Н.Д.
Бескровный (или относительно малокровный) выход из кризиса, избавление от чеченского капкана был возможен не только путем соглашения между бандитскими группировками и бюрократией. Альтернативный сценарий состоял в смене власти в России, в установлении национальной власти, которой не нужно объяснять, что такое интересы страны и ее народа. Но реальной возможности для такого выхода на тот момент не было. Оппозиция оказалась не лучше власти, структурирование национально ориентированных сил еще не произошло — не было ни лидера, ни признанной идеологии, ни массового движения, способного отказаться как от наследства ельцинизма, так и от коммунистической реставрации.
В сложившейся чрезвычайной ситуации, когда под вопрос была поставлена целостность страны, недееспособной власти оставались лишь чрезвычайные меры. Они были предприняты самым неадекватным, неэффективным методом.
Начало чеченской войны было связано с болезнью Ельцина. Что-то там с носовой перегородкой него было не в порядке. И по этому поводу высший генералитет и чиновничество собрались в больничных покоях Ельцина. Светская беседа, разумеется, коснулась Чечни. Один из высших военноначальников, как рассказывают, объявил, решив блеснуть непонятно чем: «Что там Грозный! К Рождеству возьмем!» На этот пассаж интуитивно отреагировал один из президентских экспертов: «Простите, к какому Рождеству?» Генерал, как оказалось, не знал, что католики и православные отмечают Рождество с интервалом в две недели, и последовала немая сцена. С трудом выйдя из ступора, генерал промямлил: «Ну, к Пасхе возьмем.» Так оно и вышло. Неподготовленным к бою частям, которым задачи были поставлены в прежнем номенклатурном стиле, пришлось драться за каждый квартал, своими потерями убеждая руководство, что такой-то квартал за пятнадцать минут “не берется”, что “два батальона за два часа” — формула, высказанная невежей.
11 декабря 1994 г. федеральные войска были введены в Чечню. С режимом Дудаева планировалось покончить в три недели. Между тем, численность мобилизованных и вооруженных Дудаевым «национальных гвардейцев», уже в 1991 году составившая 62 тысячи человек, кремлевским руководством и грачевскими штабистами в расчет не принималась.
Уже в первые часы продвижения войск к границы Чечни, федеральные войска столкнулись с непредвиденными препятствиями. На территории Ингушетии группы населения блокировали продвижение колонн, боевики обстреливали колонны, прячась за спины мирных жителей. Вместо немедленного расстрела и рассеивания этих пособников дудаевского бандитизма, военные вступали с ними в переговоры, срывая выполнение боевых задач. К войне относились не как к войне, а как к «миротворческой» акции, в которой можно проявлять великодушие и неторопливость.
Несмотря на столь робкое поведение военных, ввод войск в Чечню сопровождался визгом «демократической общественности», трусостью российских генералов и политиков, бесконечными обоснованиями «правоты Президента», которые мало кому были интересны. В Москве гремела на все лады какофония “общественного мнения”, людям в погонах нужно было под этот аккомпанемент готовиться к смерти.
По данным разведки к 20-м числам декабря в Грозном сосредоточились до 15 тыс. боевиков, около 60 орудий и минометов, до 30 пусковых установок «Град», 50 танков, примерно 100 БМП и БТР, около 130 зенитных установок. Ручным гранатометам, впоследствии расстреливающим российские танки, вообще не было числа.
Арсенал Грачева, оставленный им в подарок Дудаеву, обернулся против русских солдат. Армия должна была поглотить собой всю эту массу смертоносного металла. При этом у наших войск не было новых карт города, и даже расположение возведенных еще в 1991 году оборонительных объектов не было им известно.
Мощной чеченской группировке в Грозном противостояло по состоянию на 3 января 1995 всего 5 тыс. российских солдат. Неукомплектованность войск была такова, что пришлось создавать сводные полки, не готовые к взаимодействию в бою. Кроме того, в бой была введена устаревшая техника, которую как будто вывезли на металлолом.
А вот закрепившиеся в Грозном дудаевцы подготовились к войне основательно. Оборона была продумана, оружие проверено. Бандиты могли прослушивать все переговоры федеральных сил и вмешиваться в управление войсками, имея аналогичные рации, а для своих нужд пользовались японскими средствами связи с кодированием сигналов.
Приказ федеральным войскам открывать огонь поступил только 18 декабря, в то время, как против них дудаевцы уже в течение недели применяли танки и артиллерию. Блокирование Грозного было завершено только через две недели после начала войсковой операции. Южная окраина была открыта для выхода из города мирных жителей. на деле через эту «форточку» поступали подкрепления к боевикам. Через эту «форточку» они ушли, избежав полного разгрома.
Позорным фактом, и одновременно иллюстрацией к обстановке, породившей Чеченскую войну, является приказ министра обороны Грачева о выделении внутренним войскам МВД снарядов только после оплаты.
* * *
Штурм Грозного собирались произвести внезапно — 31 декабря.
Поначалу внезапность была достигнута. Быстро был занят вокзал и блокирован дудаевский дворец. Но в связи с тем, что часть подразделений своей задачи не выполнила (понять бы почему?), Дудаев смог сосредоточить на участках, где закрепились более удачливые части российской армии, свои отборные отряды — головорезов-наемников и камикадзе из «мусульманского» батальона. Прекрасно оборудованные позиции и использование подземных коммуникаций давали дудаевцам заметные преимущества. Вокзал российским войскам пришлось отбивать второй раз уже 1 января 1995.
Войска втянулись в центр города, где им была устроена настоящая бойня. С разных сторон бронетехнику в упор расстреливали из гранатометов и орудий. Танки и БМП горели факелами. По данным зарубежных источников, из введенных в Грозный 250 единиц бронетехники большая часть была уничтожена.
19 января был взят дудаевский «президентский дворец», изрешеченный снарядами до неузнаваемости1.
Надо отметить и явный численный перевес дудаевцев над наступающими федеральными войсками, которых к началу боевых действий в Грозном было втрое меньше, чем дудаевцев. Многие войска вступали в бой с колес, не ведая обстановки. В большинстве своем это были плохо обученные и неважно экипированные части.
В результате центральные районы города удалось освободить от дудаевцев только к 6 февраля, а группировки бандитов на окраинах смогли блокировать только в двадцатых числах. Локальные стычки продолжались еще не меньше месяца. Грозный был в основном очищен от боевиков к 22 февраля. На 1 апреля потери федеральных сил составили, по официальным данным, 1426 убитых и 4630 раненных.
По законам войны потери плохо подготовленных наступающих войск должны были составлять 30–40 процентов от численности обороняющихся, то есть от 5 до 7 тысяч человек. Однако по официальным данным после грозненской операции потери составляли около 2 тысяч человек, раненых — около 6 тысяч человек (КЗ, 2.03.96).
В официальные сводки не попали факты, когда батальоны шли в бой не по приказу, а по жребию или по очереди. Не было сообщено и о том, что в одной из штурмовых бригад весь офицерский состав положил на стол своему командиру заявления об увольнении из вооруженных сил, и только мудрая беседа с офицерами заставила их отказаться от этой демонстративной акции. А в другой бригаде командир пустил себе пулю в лоб, когда увидел методичное уничтожение его подразделения, брошенного в центре Грозного без связи, боеприпасов и медикаментов.
Можно ли было хуже подготовиться к войне, чем это сделали Грачев и Ельцин? По всей видимости, нельзя.
К концу января, ввиду явных неудач в руководстве ставленника Ельцина Н.Егорова, командовать группировкой в Чечне был назначен министр МВД генерал-полковник Анатолий Куликов. А генерал П.Грачев в начале февраля решил «подлечиться», ретировавшись в клинику для «диспансеризации».
* * *
Штурм Грозного обнажил людоедскую сущность дудаевского режима. Пленных и раненных, сочувствующих федеральным войскам мирных жителей и просто попавшихся под руку зверски убивали, насиловали, пытали, глумились над мертвыми телами. Захваченных русских солдат обливали бензином и сжигали заживо, распинали в проемах окон, резали им уши и половые органы, не давали местным жителям хоронить растерзанные тела. Фактов, леденящих кровь, столь много, что пересказывать все нет никакой возможности. За такое может быть только одна кара — расстрел на месте без судебных процедур.
Но не такова российская номенклатура. Будучи генетически связана с дудаевскими бандитами, она предпочла бесконечно затянуть странную войну и вступить со зверьем в человеческом облике в переговоры. Войскам было разрешено только отстреливаться, теряя ежедневно убитыми и раненными своих товарищей. Кое-кому казалось, что в этой ситуации лучше «прекратить сопротивление во избежание бессмысленного кровопролития» и сдаться в плен наседавшим боевикам.
Лишь изредка российская военная машина начинала работать в полную силу, наводя ужас на “мирных жителей” и вызывая в рядах дудаевцев чувство обреченности.
Из выступления на конференции в Пятигорске 26 марта 1995 г. В.В.Баснакаева:
Война пришла в Шали. Это самое крупное село, только собственное население которого составляло 40 тысяч, да 60 тысяч было беженцев. И вот по этому населенному пункту 22-го числа произвели мощный артиллерийский и авиационный удар. Весь центр почти полностью снесен. Погибли люди, только мы не знаем, сколько их погибло в этот день.
Задолго до этого удара мы работали в Шалях, сделали все возможное и почти что невозможное. Но остановить этот удар, остановить эту войну мы не смогли. Не смогли не потому что не работали с людьми, не работали с ополченцами, с их руководителями, а потому не смогли, что у этих ополченцев, у этих боевиков нет руководителей, нет командиров. Начиная от начальника генерального штаба Масхадова и ДГБ республики Гелисханова я лично разговаривал, наши ребята разговаривали по два-три раза. И со всеми полевыми командирами мы разговаривали. В одном мы убедились, что эти люди считают себя обреченными, а потому назад возврата нет. И бросают этих детей, самых лучших сыновей нашей нации в эту бойню.
Мы разговаривали непосредственно с этими молодыми людьми — ополченцами, они все говорят, что не верят России, не верят, что будет амнистия, что не будут потом ловить их как птичек и расстреливать.
Наши беседы, уговоры, разговоры с этими ребятами не увенчались успехом. Их было, может, человек 200–300 в Шалях, но в день, когда производился этот удар, их нахлынуло где-то около полутора-двух тысяч, которые уходили из окружения Мескер-Юрта, Чечен-Аула, Комсомольска, Атагов. Все они пришли в Шали.
А пока российские войска воевали на окраинах Грозного, дудаевские бандиты расправлялись с мирным населением города, ставшего в эти дни практически сплошь русским. Свидетели рассказывают, что специальное подразделение боевиков громили жилые здания русских кварталов (РФ № 20, 1996).
КИЗЛЯРСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
О планировании террористической акции в Кизляре российским спецслужбам было известно заранее. Но соответствующая информация утонула в потоке дезинформации, который так умело смогли организовать дудаевцы, пользуясь услугами российской прессы. Силовые ведомства России оказались бессильными разобраться в ситуации и принять упреждающие меры.
Банда Радуева прибыла в Кизляр колонной автомашин, полностью загруженных боеприпасами и оружием. Прослушивание эфира показывало, что посты российских войск знали, куда и для чего движется колонна, знали даже фамилии главарей и количество бойцов в банде. Но серьезных препятствий на своем пути бандиты не встретили (ОГ, 25–31.01.96).
9 января чеченцы атаковали вертолетную площадку и батальон ВВ на окраине города. Оставив несколько убитых, бандиты направились в город и атаковали больницу и роддом. Прочесав жилые кварталы, мирных жителей согнали в импровизированный концлагерь. Все походило на сценарий событий в Буденновске — в заложниках оказались самые беззащитные и слабые. «Герои» выставили перед собой живой щит из детей и женщин. Убито более 20 мирных жителей, ранено 48. Погибло также 7 сотрудников МВД Дагестана и 2 сотрудника ВВ.
На сей раз обстановка была все-таки несколько иной, чем в Буденновске. Ужас от бандитской акции отчасти был вытеснен холодной ненавистью к ее организаторам и исполнителям. Милиция жестоко и деловито уничтожила несколько чеченских групп, не сумевших пробиться к горбольнице. Радуев потерял в Кизляре 29 боевиков (НГ, 24.01.96.). Военные готовы были уничтожить их, не мучаясь соображениями гуманизма, и те почувствовали, что в случае дополнительных жертв среди мирного населения и затягивания переговоров живыми из Кизляра их могут не выпустить.
Боевики как-то очень быстро согласились выехать из города под прикрытием заложников. Часть заложников пришлось отпустить. «На прощание» минировав больницу, боевики сели в девять предоставленных им автобусов. Всего их оказалось около 300 человек, плюс 162 заложника.
Много вопросов оставила бандитская акция, второй раз повергнувшая в шок российское общество.
До сих пор все-таки не ясна цель радуевского рейда в Кизляр. Самому главарю бандитов, утверждавшему, что на Кизляр он напал в целях разгрома вертолетной части, верить трудно. Для диверсионной операции отягощение группы двумя КАМАЗами с тяжелым вооружением вряд ли целесообразно. Да и полупустой аэродром — не та цель, чтобы ради нее рисковать своей шкурой. По некоторым сведениям на вертолетной площадке должна была состояться сделка купли-продажи оружия, но что-то сорвалось.
Еще предстоит разбираться, откуда у Радуева было такое количество оружия, которого хватило и на массовое минирование в Кизляре, и на продолжительный бой в Первомайском.
До сих пор не понятно, как удалось восьмерке добровольных заложников-депутатов покинуть радуевские автобусы накануне въезда в Первомайское. Не исключена какая-то закулисная сделка с бандитом. Радуев кричал: «Верните депутатов, я хочу посмотреть им в глаза!» К чему бы это?
Неясно, почему автобусы с бандитами не были перехвачены в пути. Тут сыграла роль бестолковость командования или есть злой умысел?
По некоторым данным автобусы, в которые сели террористы, были заминированы гранатами с нервно-паралитическим газом, а спецчасти готовы были встретить колонну на выезде из города. Операция по освобождению заложников могла быть проведена почти мгновенно. Но оказалось, что спецчасти ждали автобусы совсем не там, где они должны были появиться.
Рассказ участника событий
В Кизляр мы прилетели одними из самых первых. Это было в 8 утра. Мы вылетели из Ханкалы. Когда прилетели, нам поставили задачу. Одна группа ушла на разведку, группа спецназа выехала проверить расположение кизлярского батальона. Нам дали местный БТР, водитель которого знал дорогу. В батальоне оказалось все нормально. Но возвращаясь обратно, водитель по глупости подвез БТР вплотную к больнице, где засели боевики — буквально на 50 метров от больницы.
Представляю себе картину: Радуев сидит, изготовившись к обороне и тут вплотную подъезжает БТР спецназа. А пока ехали к больнице, все удивлялись, что местные бабки показывали жестами, что нам сейчас там «вставят». Ну, думали, и отношение у местного населения!
В общем подъехали, а водитель говорит: «Вот больница, в которой сидят боевики.» Возникла гнетущая пауза, все замерли, а потом из больницы как вдарили из гранатометов, пулеметов, автоматов…
БТР подбили, понаделали в нем дырок, машина вся в крови. Наводчик был ранен, водителю перебили бедро. На заднем ходу БТР уперся в дерево и замер перед больницей в 80 метрах. Ребята попрыгали с БТРа и прячутся за ним. Пули рикошетом об асфальт летят по ногам. Это западня, мясорубка — деваться некуда.
Наш сержант, обежав БТР, будучи раненным в ногу и в руку, запрыгнул в него под пулями и, прикрывая броней группу, вывел ее из-под обстрела. Глупость водителя — с одной стороны, героизм солдата — с другой. Он сам принял решение и решил рискнуть, несмотря на ранения. Он спас людей.
Мы представили его к Герою России, но над нами только посмеялись. Если бы был полковник, а то — сержант из деревни. Наградили Орденом мужества.
Обиднее всего именно отношение к нашим мальчишкам, которые шли под пули и проявляли героизм. Приехал парень домой, а работы нет. Герой ты или нет — никого не волнует.
Наш солдат вернулся домой после тяжелого ранения. У него головные боли, и на трактор он сесть снова не может. А больше работы нет. Он к местной власти, а те отталкивают. Они не знают законов, но тут и другое — бездушие.
ОСАДА И ШТУРМ СЕЛА ПЕРВОМАЙСКОЕ
Власти договорились с Радуевым, что в Первомайском он отпустит заложников. После этого его хотели уничтожить сразу по пересечении чеченской границы. Подготовлены были и артиллерия, и бронетанковые части. Но Радуев не был столь наивен, чтобы надеяться на устные гарантии своей безопасности. Он не собирался отпускать заложников, ибо видел все подготовительные мероприятия.
План провалился, федеральное командование занервничало. Колонна была обстреляна вертолетами прямо у блок-поста новосибирского ОМОНа предупредительными залпами вертолетных НУРСов. Колонна тут же вернулась в село, захватив в плен робких новосибирских омоновцев, имевших приказ пропустить колонну.
Новосибирский ОМОН предпочитал исполнять преступный приказ «колонну пропустить, не стрелять!» и отдать в руки бандитов 36 автоматов, 2 БТР, 4 ручных гранатомета и ручной пулемет. С разоруженного блок-поста боевики взяли порядка 40 тысяч единиц боеприпасов (Российские вести, 24.01.96.).
Объяснить поведение омоновцев можно только крайней степенью растерянности. Буденновский синдром для них реализовался в убеждении, что за сдавшегося отвечает государство, которое пойдет на все, чтобы он не пострадал. Так или иначе, 36 омоновцев попали в плен к Радуеву. Число заложников возросло до 192.
Жители Первомайского сначала полностью покинули село, но потом стали возвращаться, также превращаясь в заложников.
В этот момент прямо в чистом поле были высажены две роты ВДВ, которые могли быть расстреляны в упор. По счастливой случайности этого не произошло.
Со стороны Вооруженных Сил были предприняты действия по блокированию бандитов. Был высажен тактический воздушный десант 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, 22-й отдельной бригады специального назначения, отряда специального назначения ВВ МВД РФ (всего около 200 человек) и осуществлен выход в район Первомайского усиленного отдельного мотострелкового батальона 136-й отдельной мотострелковой бригады (более 1000 человек, 60 БМП, 21 ед. артиллерии), а также бронегруппы дивизии особого назначения (до 300 человек). Боевики с заложниками 10 января были блокированы.
В течение пяти дней, пока велись переговоры и стягивались к Первомайскому войсковые подразделения, бандиты укреплялись. В Первомайском не было, конечно, никакого заранее подготовленного опорного пункта, о котором говорили позднее столичные корреспонденты и Ельцин. Просто боевики предпочли не долбить промерзшую землю на улице, а вскрывали в домах полы и изнутри прорывать окопы и ходы сообщения. Дополнительным усилением их обороны стал блок-пост новосибирских омоновцев (“Известия”, 24.01.96).
В селе засели 300–330 боевиков, вооруженных 6–8 автоматическими станковыми гранатометами (АГС), 3–5 крупнокалиберными пулеметами (ДШК), 3 минометами, плюс у каждого полный комплект стрелкового и противотанкового вооружения (КЗ, 23.01.96.).
Не теряя времени, чеченцы провели пропагандистскую артподготовку. Сначала Радуев красовался перед услужливыми телекамерами, демонстрировал свой спутниковый телефон, показывал «довольных» своим положением заложников. Потом он потребовал, чтобы в качестве заложников в поселок прибыли Гайдар, Явлинский, Лебедь и Громов. Первые два с готовностью откликнулись на предложение террориста. Они жизнью своей готовы были содействовать его планам. Отставные генералы не стали прикидываться, что не знают цену слова террориста и отказались усиливать его позиции своим соучастием. Первые двое тоже, в конце концов, удовлетворились очередным всплеском внимания к своим персонам и успокоились.
Российская сторона ответила на требования Радуева лишь грубо сфабрикованной ложью о расстреле в Первомайском дагестанских старейшин. Эта ложь была быстро разоблачена и лишь очередной раз подорвала авторитет федеральных властей.
Этот авторитет оказался настолько низок, что дагестанцы, первоначально оскорбившиеся на вторжение дудаевцев на их территорию, скоро убедились, что уважать пришельцев из Кремля тоже не за что. Тем более, что наказывать за содействие террористам никто не собирался. Например, глава дегестанских мусульман потребовал от правительства России гарантий жизни заложников-дегестанцев, угрожая блокадой российских войск на территории Дагестана. Он не был тут же арестован. Он вообще не был арестован.
* * *
Российское командование обосновало свое решение штурмовать Первомайское тем, что чеченцы расстреливают заложников, старейшин, захваченных омоновцев и даже обстреливают из гранатомета машину самого генерала армии Барсукова.
Дислокация войск была такова: основная группировка прикрывала «кизлярское направление». Западное направление прикрывала бригада седьмой дивизии ВДВ, лишенная артиллерийского и авиационного прикрытия. В центре этой позиции размещалась рота численностью 37 человек. В целом численность западной группировки не превышала 100 человек. В тылу у них находилась горная Чечня, а левый фланг был отрезан рекой. Выпрошенный для этой изолированной позиции БМП был сожжен через 20 минут после начала штурма Первомайского. Только на вторые сутки штурма в тыл «западной группировки» высадились еще 87 человек 21-й дивизии ВДВ.
Средствами радиоэлектронной борьбы могли быть подавлены все радиообмены боевиков, но батальон РЭБ остался не у дел. У наших войск роль связи по-старинке выполняли нарочные. Ни отлаженной системы частот, ни возможности перезарядить аккумуляторы. Зато Первомайское не отключили от подачи электричества и боевики перезаряжали свои рации без проблем. Электроснабжение было отключено только непосредственно перед штурмом.
Первый штурм Первомайского планировался 14 января, но его пришлось отложить, поскольку бандиты, точно рассчитав время, выставили перед собой живой щит из плененных омоновцев и других заложников.
На следующий день штурм все-таки состоялся. В операции участвовали отряды и сводные группы спецподразделений «Витязь», «Ягуар», отряд № 8 «Русь», СОБРы из Краснодарского и Ставропольского краев, Волгограда, Москвы и Московской области, сводный отряд бригады ГРУ. Армейские части отвечали за техническое обеспечение.
Всю ночь самолеты сбрасывали над селом осветительные ракеты. Изредка с позиций федеральный войск раздавалась стрельба.
В 8.55 через мегафон к боевикам прозвучало обращение: «Внимание! Говорит начальник Федеральной службы безопасности России генерал армии Барсуков. Предлагаем вам сдаться, освободить заложников, выходить на дорогу по одному без оружия с белым флагом». Никакого ответа со стороны боевиков не последовало.
Почти сразу над селом появилось около 10 вертолетов, которые в 9.00 нанесли ракетный удар по захваченному радуевцами блокпосту. Ракета попала в БТР, стоящий рядом с блокпостом. Там же оказался и автобус с заложники, которым в течение часа пришлось находиться под огнем. Боевики открыли ответный огонь и ПТУРСом подбили БМП федеральных сил.
Как и при штурме Грозного, у русских солдат не было ни карт, ни надежной связи. Как и в Грозном, численного перевеса у наступающих практически не было. Артподготовка свелась к вертолетному удару по окраине села и залпу 85-мм пушек (которые в данной ситуации были признаны неэффективными), часть снарядов перелетала село и попадала в расположение своих войск. Спецподразделения, не приспособленные к полевым армейским операциям и снабженные лишь легким оружием, толком выполнить навязанные им функции не смогли.
К 14 часам была занята половина села, но большие потери вынудили откатиться на исходные позиции. «Витязь» смог закрепиться на окраине села. За день потери федеральных сил составили 13 раненных и 7 убитых. Блицкриг снова не получился. Солдаты ночевали на броне, промерзшие и голодные (“Труд”, 23.01.96.).
16-го штурм был повторен и снова неудачно, управление было частично потеряно. Генерал Барсуков, по неофициальным свидетельствам, даже встал в цепь атакующих, вспомнив глупости маршала Ворошилова. К середине дня снова удалось выйти к центру Первомайского — мечети. Распространив информацию «все заложники уже мертвы» и продолжая массированный обстрел, войска вынудили радуевцев выйти под пули.
В ночь радуевцы пытались нанести отвлекающий удар и захватили блок-пост у села Советское, выбив оттуда дагестанский ОМОН. Блок-пост был практически сразу отбит обратно. В это время радуевцы пошли на прорыв мелкими группами. Поскольку «тройное кольцо» блокады было лишь пропагандистской «уткой», многим из них удалось успешно скрыться. Наиболее опасное направление — границу с Чечней (куда и прорвался потом Радуев) — прикрывали 37 спецназовцев (“Известия”, 24.01.96.). Спасло от прорыва только то, что для чеченцев был заранее подготовлен огневой мешок.
Боевики разделились на 3 группы. К носилкам привязали раненых и убитых. Каждые носилки несли 6 и больше заложников. Их охраняли боевики. Одна из групп атаковала войска, занявшие позиции на дамбе перед Тереком в полутора километрах от села. Ночной бой продолжался четыре часа. При прорыве боевики натолкнулись на минное поле, 17 боевиков подорвались на минах. Сотрудники прокуратуры на вторые сутки после боя насчитали здесь 43 трупа. 30 человек отступили назад и на следующий день сдались властям, часть боевиков прорвалась через дамбу, и утром в небольшом лесочке перед Тереком 9 человек были арестованы. Двое из них скончались от ран.
Боевики вывели из села 31 заложника и 17 пленных омоновцев. Как им это удалось сделать, осталось загадкой.
При прорыве бандитов части МО потеряли убитыми 5 человек, а всего за операцию по официальным сводкам — 20 (плюс 9 в Кизляре). Потери МВД возле Первомайского, по официальным данным, составили 13 сотрудников СОБР МВД Дагестана и Москвы («Известия», 8.02.96). По другим данным потери органов внутренних дел и внутренних войск в ходе операции составили 27 человек (МК, 07.02.96). О потерях говорит также тот факт, что из 50 человек СОБРа столичного РУОП 4 человек убито, 13 ранено, 20 госпитализировано с обморожением конечностей.
17 января, в 7.30 утра, авиация федеральный войск снова начала наносить ракетные удары по селу Первомайское. После «зачистки» села группой «Альфа» и трагической гибели двух альфовцев от случайной очереди своего же соратника началось исследование территории на предмет определения принадлежности обнаруженных трупов.
Первоначальная численность потерь Радуева оценивалась в 153 человека. В дальнейшем было обнаружено еще около 30 трупов боевиков. Военные говорили, что по целому ряду признаков, это именно террористы, а не погибшие заложники Большинство трупов обнаружено с оружием в руках (НГ, 24.01.96.). Но истинная картина оказалась не такой «радужной». Об этом говорили материалы следствия, проведенного позднее.
* * *
В начале марта 1996 г. Радуев, согласно так и не подтвержденной информации, был тяжело ранен по время конфликта между боевиками и скончался в больнице Урус-Мартана. На этом уверенно настаивал Доку Завгаев, но дудаевское руководство информацию о смерти Радуева опровергало, подтвердив лишь факт легкого ранения в результате покушения.
Радуев, действительно, надолго исчез из поля зрения журналистов, но в июне 1996 «воскрес» с изрядно попорченным лицом и сенсационным заявлением о том, что недавно похороненный Дудаев в действительности жив. При этом для пущей убедительности он поклялся на Коране.
Радуев рассказал, что после тяжелого ранения его переправили в Германию, вылечили, поправили поврежденную физиономию и вернули в строй (Ъ-daily, 20.07.96). Впоследствии уже никто не сомневался, что странноватый человек, прячущий лицо за огромными очками, и есть тот самый Радуев. Не было сомнений и у боевиков, которых воскресший Радуев соединил в “Армию генерала Дудаева”. Вероятно воскрешение породило в этом формировании обычай выкапывать себе могилу и делать надгробие, демонстрируя тем самым готовность умереть.
Главари чеченских боевиков демонстрировали поразительную живучесть. Может быть потому, что их никто не собирался уничтожать?
РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ
Следствие показало, что в Кизляре боевики убили 32 человека, из них 7 сотрудников милиции. Около 60 человек получили огнестрельные ранения различной степени тяжести.
Оказалось, что еще 23 декабря 1995 года спецслужбы знали о намерении Радуева напасть на Кизляр. Эта информация неоднократно передавалась официальным лицам Дагестана, непосредственно главе администрации города и начальнику городского отдела милиции.
Помимо этого, данные руководителей ФСБ и МВД о потерях боевиков оказались существенно завышенными.
Поначалу генералы Барсуков и Куликов назвали скромную цифру — 153 человека. По более поздним официальным данным МВД, при штурме села Первомайское было уничтожено 249 боевиков. Кроме того, в период с 19 по 28 января в населенных пунктах Зандак и Курчалой прошли похороны еще около сорока чеченцев, скончавшихся от ран. Общее число погибших террористов, таким образом, было установлено равным 289 человекам (МК, 7.02.96).
На самом деле в Первомайском и Кизляре, как показало следствие, погибло чуть больше 50 радуевцев. Начальник штаба дудаевских формирований Масхадов сообщал о 53 погибших боевиках, что оказалось близким к истине. Но отсюда автоматически следует, что основные силы отряда Радуева вышли из окружения.
Данные о потерях мирного населения оказались, наоборот, заниженными. В общей сложности в Кизляре и Первомайском погибло более 65 мирных жителей и милиционеров. В Кизляре боевики расстреляли 34 человека, в том числе семерых милиционеров и двух солдат внутренних войск. Остальные 31 (включая омоновцев) погибли в Первомайском (МК, 30.03.96).
По официальной версии считалось, что нефальшивых заложников было всего 98 человек и 67 из них были освобождены в Первомайском. По этим данным выходило, что ни один заложник не погиб. Генерал Барсуков по горячим следам сообщал журналистам, что из 120 заложников (включая 37 новосибирских омоновцев) освобождены 82.
Действительно, информация ФСБ о том, что радуевцы расстреляли шестерых омоновцев, захваченных в плен, и шестерых дагестанских старейшин (а это, со слов руководителя войсковой операции, послужило официальным поводом для штурма Первомайского), не подтвердилась. Но в результате массированных артиллерийских обстрелов в поселке погибло 16 заложников и лишь 6 боевиков. Для этого село было стерто с лица земли.
По данным МВД боевиками Салмана Радуева в Кизляре было захвачено в заложники 3200 человек. 132 из них террористы взяли с собой в село Первомайское. Из числа прибывших в Первомайское пленников удалось освободить 117 человек. 14 погибло в ходе операции, судьба одного заложника неизвестна (МК, 7.02.96).
Налицо противоречивость тех цифр, которые должны были быть абсолютно точными. Это показывает насколько нежелательным было оглашение действительных результатов Первомайской операции для высших чинов спецслужб. Но, помимо этого, были и еще некоторые факты, заставляющие задавать вопросы.
На месте ночного боя у дамбы сотрудник прокуратуры нашел втоптанную в грязь карту-километровку. На ней точно обозначено расположение федеральных войск вокруг села Первомайское. Справа от того места, где выходил из окружения Радуев, дамба была свободна. По всей видимости, именно там и прошли беспрепятственно два других отряда боевиков. Дальнейший их путь лежал через газопровод, переброшенный через Терек.
Во время осмотра Первомайского сотрудников прокуратуры ждало еще одно открытие. Мины и снаряды отечественного производства, которые боевики использовали во время обороны, оказались датированными 1995 годом. Остается найти тех, кто снабдил их «свежачком». Одно из предположений следствия, имеющее определенные основания, состоит в том, что боеприпасы дудаевцам продавали командиры блокпостов («Известия», 8.02.96).
События штурма села Первомайское высветили практически все проблемы, которые затрудняли войскам выполнение их задач в Чеченской войне. Помимо малограмотности и пугливости руководства, вмешательства в военные дела посторонних лиц, здесь явно прослеживалось и прямое пособничество «пятой колонны», сдававшей боевикам буквально все секреты.
ЧАСТНЫЕ УСПЕХИ И ФАЛЬШИВОЕ МИРОТВОРЧЕСТВО
А 1995 году после достаточно сомнительного «успеха» в Самашках и двухмесячного бесплодного штурма Бамута и расположенной близ него бывшей подземной стратегической ракетной базы, первой достаточно крупной успешной операцией федеральных сил в Чечне стала операция в Гудермесе — втором по величине городе мятежной территории.
Бои за Гудермес в декабре 1995 г. длились ровно неделю.
Первоначально бандформирования заняли город, блокировав около двухсот бойцов ОМОНа и ВВ в зданиях комендатуры и железнодорожного вокзала. Плохо организованная помощь, лишенная артиллерийской и авиационной поддержки, попала в засаду. Потери российских войск составили до сотни убитых, тяжело раненных и пропавших без вести (“Сегодня”, 26.12.95). Чеченцев удалось вытеснить из города лишь после подхода тяжелых вооружений и полного задействования всех возможностей авиации.
Моральной компенсацией в этом эпизоде Чеченской войны было мужественное поведение окруженных частей, которые продержались, несмотря на отсутствие продовольствия и боеприпасов, до подхода помощи1.
Относительно успешными можно считать действия федеральных сил в Грозном в условиях очередной вспышки напряженности. 10 февраля войскам пришлось пресекать попытки прорыва беснующихся толп к митингующим близ развалин бывшего дудаевского дворца. Дело дошло до стрельбы, которой только и удалось охладить эмоции. Было убито 7 человек и ранено до полутора десятков. Дудаевские провокаторы, по видимому, отступили и перестали разогревать толпу. К вечеру власти и организаторы митинга нашли общий язык, митингующих на автобусах развезли по окрестным селам (“Известия”, 13.02.96).
Стремление к использованию невоенных методов с тех пор стало одним из элементов политики.
В Шатойском районе после двух месяцев боев состоялось широко разрекламированное историческое примирение местного значения. Отряды боевиков, несмотря на приказ Масхадова продолжать боевые действия, согласились сдать бронетехнику и часть оружия, отпустить пленных и район целиком передать под юрисдикцию официального Грозного. В ответ расположенная здесь десантная часть выводилась из района. Прочность такого рода договоренностей была крайне сомнительной. Ситуация быстро менялась, и условия мира забывались.
Что касается боевых операций, то весьма частный успех был достигнут и в Новогрозненском, откуда отряд Радуева-Исрапилова пришел в Кизляр. Там же, по ряду данных, находился и главный штаб дудаевцев.
Федеральные войска в начале февраля 1996 г. блокировали этот опорный пункт дудаевского сопротивления, где расположилась ставка Масхадова. На переговорах с местными представителями командующий Северокавказским военным округом генерал Квашнин пообещал в случае отказа разоружиться сровнять Новогрозненский с землей за 30 минут (“Известия”, 13.02.96).
16 февраля места дислокации федеральных сил возле Новогрозненского были подвергнуты сильному минометно-артиллерийскому налету. В результате погибли 10 военнослужащих, 8 получили ранения. Боевики предпринимали неоднократные попытки прорыва из кольца, в которое федеральные силы и подразделения МВД Чечни взяли Новогрозненский и прилегающие к нему села Суворов-Юрт, Бачи-Юрт, Центорой. 19 февраля в районе Новогрозненского около 300 боевиков снова предприняли попытки прорыва блокады населенного пункта (КЗ, 20.02.96).
20 февраля с утра началась операция по уничтожению боевиков. По боевикам наносились удары «Града» и авиации. По данным местных жителей, при штурме погибло около 20 дудаевских ополченцев, но федеральное командование говорило о 170 боевиках (КП, 22.02.96). Грачев же заявил: «Более 200 боевиков уничтожено, захвачено большое количество техники и вооружения, основной узел связи дудаевских формирований, 3 склада с боеприпасами.» (РВ, 22.02.96).
Реально боевиков просто выбили огнем из Новогрозненского, малопригодного для серьезной обороны. Безрезультатная операция была выдана за крупную победу.
Примерно аналогичная ситуация сложилась в селении Серноводск, которое отряд боевиков численностью более 600 человек смог покинуть без существенных потерь. Представители командования федеральных сил говорили, правда, об уничтожении 100 боевиков (НГ 12.03.96). Но в это трудно было поверить.
Российские войска без особого успеха пытались применять тактику Кавказской войны — боевиков пытались выдавливать в малопригодные для жизни высокогорные районы, разрушалась система их жизнеобеспечения, мятежные села превращались в руины. Попытки попытками, а результаты были незначительными, поскольку никто не собирался просчитывать социальные последствия от тех или иных действий.
Пока федеральные силы пощипывали дудаевцев, командиры выдавали желаемое за действительное, политики занимались «миротворчеством», боевики готовились к серьезному удару. Их численность и вооружение позволяли обеспечить существенный перевес в ключевой операции над растянутыми по всей Чечне российскими войсками. По данным управления информации Минобороны РФ в тот период Дудаев располагал в Чечне около 6,5 тысячами человек, в том числе тремя сотнями наемников (ВМ, 13.02.96).
Воспоминание очевидца
Практически в Чечне нет никакого нашего контроля. Говорят: «Грозный под контролем федеральных сил». Весь контроль заключается в том, что федеральные силы сами себя охраняют. Приезжаем в деревню, спрашиваем — нам председателя. Какого, отвечают, у нас их четверо: одного Дудаев назначил, другого — Завгаев, третий с гор спустился и сам себя назначил, а четвертый — мулла. Но зеленый флаг «свободной Ичкерии» в каждом селении висит («Амурская правда», 13.02.96).
Перемирие, в течение которого Ельцин запретил использовать авиацию в населенных пунктах Чечни и заявил, что каждый выстрел будет расследоваться, унесло более 70 жизней солдат и лопнуло как мыльный пузырь после президентских выборов.
В день объявления официальных итогов выборов (11 июля) чеченская война вспыхнула с новой силой.
У села Гехи Урус-Мартановского района при обстреле федеральными войсками автоколонны боевиков был убит известный полевой командир, заместитель командующего Юго-Западным фронтом чеченских формирований, бывший кадровый офицер Доку Махаев. Кроме того, там было уничтожено 70 боевиков (НГ, 17.07.96).
В тот же день погиб заместитель командующего Северо-Кавказским округом внутренних войск МВД РФ генерал-майор Николай Скрипник, проверявший блок-посты на северо-восточной окраине села Гехи. БТР генерала подорвался на фугасе.
В тот же день на окраине злосчастного села был найден труп главы администрации Ленинского района Грозного Людмилы Радимушкиной, похищенной в Грозном днем 7 июля 1996 г. Она была расстреляна боевиками, скорее всего, из мести за убитого Доку Махаева.
Продолжились бои и у села Махкеты, где, по данным российской разведки, располагался штаб Зелимхана Яндарбиева. Село подвергалось массированным обстрелам из установок залпового огня (“Сегодня”, 12.07.96). По официальной версии в селе было убито не менее 300 боевиков. Цифра, скорее всего, снова была преувеличена.
В результате ракетно-бомбовых ударов и штурма была уничтожена опорная база сепаратистов в горах вблизи селения Шатой (около 40 км к югу от Грозного), где находилось до 250–300 боевиков. Дудаевцы потеряли около 60 боевиков, 2 минометных расчета и 2 крупнокалиберных пулемета. Официально признанные потери наших войск составили в этом бою 6 погибших, 11 раненых, 2 единицы бронетехники (“Сегодня”, 23.07.96).
29 июля вблизи одного из сел Ножай-Юртовского района на юго-востоке Чечни неизвестными было совершено покушение на начальника главного штаба сепаратистов Аслана Масхадова. Его автомашина была обстреляна, ранен один из охранников, но Масхадов не пострадал (“Сегодня”, 30.07.96).
В этот период российской авиацией и артиллерией наносятся удары с воздуха по селам Элистанжи, Ведено, Старые Атаги (где расположен отцовский дом Яндарбиева), Шил, Шалахи… Отвоеванный у боевиков Бамут был снова и снова атакован ими с нескольких направлений. На этот раз атака была отбита федеральными войсками.
Яндарбиев выступил по подпольному телеканалу, вещающему из южных районов Чечни, с заявлением об отказе вести любые переговоры на любых уровнях с промосковским правительством республики и федеральными войсками. Он призвал чеченцев «уничтожать членов правительства Чеченской Республики, сторонников этого правительства и всех русских, проживающих в республике», а также «вести войну до победного конца» (Ъ-daily, 18.07.96).
Мятежники не ослабляли интенсивности боевых действий, в Москве же усиление интенсивности боев, как правило, было связано с разработкой очередного миротворческого сценария.
27 июля в Старопромысловском районе Грозного из толпы женщин был обстрелян принадлежащий МВД Чечни автомобиль. В окрестностях Грозного подорвались на противопехотной мине трое российских военнослужащих. По пути следования воинского эшелона 324-го полка, который выводился из Чечни, на мосту через реку Джалка было обезврежено 3 мощных фугаса.
Участились случаи похищения людей и убийства представителей администрации. В Грозном была обезврежена интернациональная банда, которая в течение нескольких месяцев занималась грабежами и убийствами на территории республики (КЗ, 30.07.96).
Российские генералы радовались частным успехам и объявляли о том, что отряды боевиков «потеряли управление и способность оказывать организованное сопротивление федеральным войскам», а в их рядах «воцарилась паника» (НГ, 17.07.96). Министр Вячеслав Михайлов заявил о том, что «мирный план президента Бориса Ельцина по урегулированию конфликта в Чечне в основном выполнен», «незаконные вооруженные формирования в Чечне в основном нейтрализованы» (“Сегодня”, 20.07.96). Очень быстро эти слова были опровергнуты.
Начав заниматься миротворчеством накануне парламентских выборов, Госдума 19 июля 1996 г. обратилась к Ельцину с призывом «срочно провести открытое заседание Совета безопасности при участии представителей чеченской оппозиции с прямой трансляцией по телевидению» (да оно и так было засижено физиономиями мятежников, которым делали паблисити за счет налогоплательщиков!) и «дать ответ о причинах новой эскалации военных действий и публично принять обязательства сторон по прекращению войны» (“Сегодня”, 20.07.96).
Против обращения проголосовали всего четверо депутатов. Удовлетворенные отлитой ими самими миротворческой пилюлей депутаты разъехались на отдых. А в самый разгар штурма Грозного боевиками (10 августа) они на внеочередном заседании почти единодушно утвердили в качестве премьера В.Черномырдина, сняв тем самым все претензии к нему со своей стороны.
КРОВАВЫЕ СЕЗОНЫ В ГРОЗНОМ
Два штурма Грозного войсками мятежников — страшная страница в истории чеченской войны.
Грозный, несмотря на формальный контроль над городом со стороны российских войск, всегда оставался основной опорной базой боевиков.
В Грозном, по разным данным, постоянно находились от 700 до 1500 боевиков, структурно организованных в боевые подразделения (КП, 23.02.96). Федеральные силы и завгаевская милиция с этим ничего поделать не могли. Штурм Грозного был неизбежен и Дудаеву оставалось только удачно выбрать момент. Первый такой момент наступил в марте 1996 г.
С 6 по 12 марта в столкновениях с дудаевцами в Грозном погибли 18 и ранены 53 военнослужащих Министерства обороны. Около 40 человек пропали без вести. По уточненным данным всего в Грозном было подавлено 238 огневых точек боевиков, уничтожено около 190 дудаевцев, хотя по некоторым данным число убитых боевиков более 300 (НГ, 13.03.96).
По неофициальным данным, за 5 дней боев в столице Чечни Грозном федеральные войска потеряли убитыми около 170 и ранеными свыше 100 военнослужащих. Наибольшие потери понесли внутренние войска, потери на контрольно-пропускных пунктах и блок-постах превысили 60 процентов личного состава. Пять военнослужащих внутренних войск за мужество, проявленное во время боев в Грозном, были представлены командованием к званию “Герой России” (НГ, 12.03.96).
О том, что готовится нападение боевиков на Грозный, знали все. Полевые командиры, готовясь к наступлению, открытым текстом по радио сзывали своих бойцов. Но командование группировкой федеральных сил в Чечне прикрыло на это глаза, надеясь, вероятно, на мощь своих войск.
Устроив кровавую баню, боевики 9 марта в основном покинули Грозный, но это обстоятельство было проигнорировано командованием и привело к неоправданным жертвам, столкновениям между российскими частями, принимавшими своих за врагов.
Дудаевцы конечно не могли удержать город. Они скорее предпринимали свою акцию с политическими целями, желая всерьез напомнить о себе, заставить считаться с боеспособностью бандформирований. Акция должна была показать населению могущество Дудаева и вынудить Москву к переговорам только с ним, как с единственной реальной силой.
* * *
Второй штурм Грозного отрядами мятежников состоялся ровно через пять месяцев и полностью повторил мартовский сценарий.
Снова о штурме знали почти все. В газете «Грозненский рабочий» 1 августа было прямо написано, что боевики планируют штурм города (НГ, 02.08.96). Позднее прокурор Чеченской Республики Вахид Абубакаров заявил, что 5 августа в населенном пункте Ханкала состоялось совещание руководства сепаратистов, на котором сообщалось, что федеральные силы не будут мешать боевикам проникать в город. Уже захватив Грозный, боевики называли цену такого «невмешательства войск» — 2 млрд. рублей («Рабочая трибуна», 06.09.96)
Вся республика была поделена на зоны ответственности, причем город Грозный «принадлежал» МВД. О готовящемся нападении боевиков на Грозный сообщали все разведслужбы — МО, ФСБ, МВД. Но вместо подготовки к отпору, командование благодушествовало и даже наметило на 6 августа командно-штабные учения. В этот день наиболее боеспособные части МВД Чечни, включая чеченский ОМОН, были выведены из Грозного. Почти одновременно начался штурм города боевиками.
Как потом оказалось, продвижение боевиков было облегчено тем, что по пути их следования кто-то предусмотрительно снял три блок-поста. Этот, ставший почти общеизвестным, факт высшие чины МВД отрицали, признав тем самым, что блок-посты не стали препятствием для бандитов. Так, командующий внутренними войсками МВД генерал Шкирко заявил, что «никто нигде никаких блок-постов не снимал.» (РВ, 18.09.96).
В Грозном к началу боевых действий было 7500 бойцов и сотрудников МВД (включая чеченцев). Боевики смогли огнем загнать деморализованные части в места постоянного расположения, а потом методичными обстрелами наносить им ощутимый урон (“Сегодня”, 13.08.96). Во всех районах города, в том числе и в центре, велись ожесточенные перестрелки. Бой завязался в Аргуне, где российским войскам удалось удержать лишь здание комендатуры, а Гудермес был взят боевиками практически без боя.
Первоначально в Грозный вошли 23 боевые чеченские группы общей численностью до 500 человек (по другим данным — более 100 групп). В городе живая сила противника по меньшей мере удвоилась за счет местных жителей и заблаговременно проникших туда боевиков. «Мирный чеченец», мгновенно превращался в боевика, вытащив из-под дивана разгрузку, набитую боеприпасами, автомат и пару гранатометов «Муха». Эти «мирные жители» сбивались в стаи и шли убивать.
Для подавления огневых точек боевиков применялась артиллерия и штурмовая авиация. По некоторым данным четыре российских вертолета боевики уничтожили в районе поселка Черноречье. К середине дня 6 августа потери среди подразделений МВД составили 13 военнослужащих убитыми и 45 — раненными. Части Министерства обороны потерь не понесли. К 14 часам дня установилось относительное спокойствие.
Миротворцы обменялись «ласковыми» определениями. Шеф Миннаца Михайлов заявил, что боевые действия свидетельствуют о нежелании сепаратистов вести дело к миру1. В то же время помощник Яндарбиева Ахмед Закаев сказал, что «спецоперация носит локальный характер и никак не может повлиять на процесс мирного урегулирования конфликта в Чечне» (НГ, 7.08.96). То есть, война — это мир, а мир — это война.
7 августа комплекс правительственных зданий в центре Грозного был полностью блокирован, полный контроль установили боевики и в большинстве районов Грозного. В центре Грозного в окружение вместе с военными попали 12 журналистов, два десятка строителей, местные женщины и дети, бежавшие от обстрелов и расправы.
Чиновная братия переместилась на военную базу в аэропорт «Северный», откуда Вячеслав Михайлов обещал осажденным сделать все возможное для их спасения. Доку Завгаев «руководил» оттуда городскими милиционерами. Первый своих обещаний не выполнил, второй, по свидетельству очевидцев, говорил по правительственной связи, что Грозный потерян окончательно.
Армейские подразделения в сложившейся ситуации действовали вяло, если не сказать трусливо. Одна из российских бронеколонн без труда была остановлена огнем боевиков в районе площади Минутка, другая застряла перед поставленными боевиками минами, третья попала в засаду у населенного пункта Майртуп, где в результате двухчасового боя сгорело 12 единиц бронетехники.
Одной из российских бронегрупп все-таки удалось пройти к центру Грозного, вызволить журналистов и мирных жителей и переправить из гостиницы в Дом правительства. В результате прорыва были подбиты один танк и два БМП. Один из БМП полностью сгорел на глазах осажденных.
Потери федеральных сил за двое суток боев составили около 50 убитых и 200 раненных, а также 8 вертолетов и 15 единиц бронетехники (“Сегодня”, 8.08.96).
В ночь на 8 августа в город вошло еще около 500 боевиков, а к вечеру 9 августа — еще около 200. Общая численность бандформирований в Грозном, по их самооценке, составила около трех с половиной тысяч.
В третий день боев в Грозном боевики постоянно предпринимали попытки взять штурмом комплекс правительственных зданий. Вечером на подступах к военной базе в Ханкале, откуда осажденные в Грозном безрезультатно ждали помощи, завязались перестрелки с использованием автоматического оружия и гранатометов. Боевики обеспечили сосредоточенному там командованию оправдание по поводу отсутствия попыток разблокировать окруженные в Грозном группы.
За трое суток боев погибло более семидесяти и было ранено около трехсот российских военнослужащих (“Сегодня”, 9.08.96).
По официальным данным на 11 августа, за время боев в городе погибли 169 военнослужащих федеральных сил и 618 получили ранения.
Наконец, в Грозный было введено около 1000 военнослужащих Минобороны. Именно им приходилось вести самые кровопролитные бои. По сведениям Генштаба, на утро 12 августа из 155 погибших — 90 проходили по линии МО, из 553 раненых — 275. Число пропавших без вести оценивалось от 25 до 30 человек.
К концу недели в правительственных кругах начались разговоры о том, что неплохо было бы объявить в Чечне чрезвычайное положение. Черномырдин на совещании 11 августа сказал, что это решение надо еще готовить с юридической точки зрения. После этого представленный правительству проект решения сгинул в недрах бюрократических структур.
Подводя итог этой акции, секретарь СБ А.Лебедь, наведавшийся в Чечню для переговоров с Масхадовым, сказал, что вводить ЧП «некем, нечем и незачем» (Ъ-daily, 13.08.96).
На том же совещании Черномырдин объявил о необходимости усиления группировки федеральных сил в Чечне. Это объявление также стало пустым звуком.
Тем временем, и.о. командующего федеральной группировкой Константин Пуликовский на пресс-конференции в Ханкале заявлял о «постоянном расширении зоны контроля федеральных войск» и вытеснении боевиков из центра Грозного. Боевики же уверенно контролировали большую часть города и уходить оттуда не собирались (Ъ-daily, 13.08.96).
Ситуация осложнялась массовым исходом мирных жителей из Грозного. Они попадали под обстрелы, иногда использовались блок-постами в качестве живых щитов, препятствующих атакам боевиков. Более 30 тысяч людей оказались блокированы на окраине Грозного без продовольствия и медикаментов. В поселках Старая Сунжа, Калинина и в Микрорайоне лагеря беженцев были переполнены и страдали от случайных обстрелов.
Очевидцы свидетельствовали, что в Микрорайоне боевиков было очень мало — редкие группы три-четыре человека. Но российская тяжелая артиллерия методично разрушала эту часть Грозного, сметая ее с лица земли вместе с забившимся в подвалы населением.
Вечером 13 августа в селе Новые Атаги прошла встреча генерала Пуликовского и начальника главного штаба сепаратистов Аслана Масхадова. Была попытка договориться о прекращении огня (“Сегодня”, 14.08.96). Пуликовский с Масхадовым договорились «не открывать огонь без необходимости, беспрепятственно пропускать колонны с медикаментами и сохранять неприкосновенность коридоров для выхода мирных жителей из зоны боевых действий», а также передать друг другу тела погибших и раненых. О точном сроке начала перемирия речи не было.
Пуликовский отдал приказ «открывать огонь только в ответ на провокации» и отказался от поддержки артиллерии и авиации. Масхадов тоже приказал «Не стрелять!». Но война продолжалась, и оставалось только ругать друг друга, обвиняя в нарушении перемирия.
После того как снайперы убили в течение дня 8 солдат, Пуликовский заявил: «Больше я ни о чем не намерен договариваться с боевиками!» (“Сегодня”, 15.08.96). Однако намерения генерала были изменены появлением на авансцене Чеченской войны столичной залетной знаменитости.
В ночь с 11 на 12 августа Александр Лебедь инкогнито побывал в Чечню. На пресс-конференции 12 августа Лебедь высказал свое несогласие с председателем правительства о необходимости введения в Чечне чрезвычайного положения и усиления силового аргумента во взаимоотношениях с боевиками, а также повторил слова генерал-полковника Родионова о необходимости вывода из республики основной группировки федеральных сил. Вывод войск по Родионову-Лебедю необходим был потому, что эскалация военных действий ведет в тупик, потому что необученные, плохо экипированные равнодушные «заморыши» неспособны эффективно воевать, потому что они — пушечное мясо в руках торгашей-политиков, потому что России требуется “содержательная военная реформа”…
Министра обороны Игорь Родионов сказал: «Сегодня главная задача федеральных сил — прекратить стрельбу и сесть за стол переговоров. И сидеть за этим столом столько, сколько потребуется» (“Сегодня”, 16.08.96). В Чечне, тем временем, продолжались бои.
13 августа интенсивные столкновения с боевиками шли возле здания комендатуры в Старопромысловском районе и в пригороде Черноречье. По данным российского командования, у боевиков было полностью отбито здание ФСБ. Кроме того, во второй половине дня федеральные силы прорвали блокаду вокруг площади Минутка и центра Грозного. Организованы коридоры по выводу из города мирных жителей. Успех был весьма относительным и зыбким.
В Аргуне и Гудермесе противники оставались на старых позициях. По данным федеральной стороны, чеченские формирования активизировали свои действия под Урус-Мартаном и Ведено (“Сегодня”, 14.08.96).
С 14 августа Грозный практически полностью контролируется боевиками. Федеральные войска отказываются от новых попыток прорыва в город, ограничиваясь обороной единственно принадлежащих им районов чеченской столицы: аэропортов Северный и Ханкалы. Впрочем, боевики, повинуясь приказу своего военного начальства, со своей стороны никаких попыток штурма этих баз не предпринимали.
Местное грозненское население в большинстве своем поддерживало боевиков и проклинало федеральные войска, которые считало единственными виновниками своего бедственного положения.
Части российских солдат по-прежнему стояли на своих блокпостах и в комендатурах, над некоторыми из которых в знак перемирия вывешивались белые флаги. Боевики называли такие группы «мирными федералами» и не только не обстреливали, но и не пытались разоружить. Те, в свою очередь, не стреляли по боевикам, объясняя это так: “Мы тут стоим, тут все спокойно, а где там боевики, не знаем”. (“Сегодня”, 16.08.96).
Секретарь Совета безопасности большую часть 13 августа провел в Москве в Доме правительства, разрабатывая с министром обороны Игорем Родионовым, министром внутренних дел Анатолием Куликовым и ответственным секретарем госкомиссии Сергеем Степашиным новый указ президента о дальнейших мерах по урегулированию кризиса в Чечне. Это должна была быть эпохальная бумага — на уровне всех прочих.
14 августа 1996 г. Лебедь получил от президента карт-бланш на ведение переговоров и дополнительные полномочия по координации деятельности федеральных органов исполнительной власти. Соответствующий Указ («О дополнительных мерах по урегулированию кризиса в Чеченской Республике») был скрыт от народа грифом ДСП, что позволило Лебедю на пресс-конференции помахать бумагой с величественным текстом перед носами журналистов и убрать его с глаз долой.
Было ясно лишь то, что Лебедю предоставлены полномочия, позволяющие отдавать любые распоряжения органам исполнительной власти и силовым министрам по вопросу урегулирования ситуации в Чечне. Это значит, что скрытый документ носил явно антиконституционный характер, ибо полномочия президента может исполнять только сам президент и никто другой. Ельцин с Лебедем решили, что им позволено действовать иначе.
В дальнейшем Лебедь сделал финт, обвинив во всех грехах чеченской войны министра внутренних дел Куликова, назначенного еще январским указом президента руководить всеми войсками в Чечне. Лебедь предположил вслух, что президенту придется выбрать между ним (Лебедем), и министром. Многие аналитики решили, что это попытка выйти из игры, хлопнув дверью, и стать героем-миротворцем, которого власть не признала. Но такого подарка Лебедю никто так вот сразу сделать не захотел. В Кремле предпочли наблюдать за тем, как бывший генерал сдает Чечню бандитам, и лишь потом (в октябре 1996) отстранили его от должности, обвинив в попытках создания незаконных вооруженных формирований при Совете безопасности.
Куликов отреагировал на вызов Лебедя достаточно мягко. После этого и тот, и другой сделали вид, что никакого конфликта между ними не происходило. 19 августа Ельцин (точнее, кто-то из его доверенного окружения) решил «помирить» Лебедя с Куликовым и подписал поручение, в котором Лебедю предлагается «восстановить систему правопорядка в Грозном по состоянию на 5 августа» и сосредоточить внимание на выводе федеральных сил из Чечни к 1 сентября.
Поскольку под документом имелось лишь факсимильное воспроизведение подписи Ельцина, Лебедь назвал его «некомпетентным» и выполнять не стал. А с ним никто не стал спорить.
Александр Лебедь в очередной раз прибыл в Грозный 15 августа 1996. В Ханкале он заявил, что операция нападения боевиков на Грозный готовилась заранее, а сама Чеченская война — это война «заказная и коммерческая». По его словам, «есть полная ясность, кто инициировал события 6 августа в столице Чечни, кто и почему пропустил боевиков в город». Лебедь пообещал, что по возвращении в Москву он устроит пресс-конференцию, на которой «поштучно, поименно» назовет виновных. Не провел и не назвал. Разве что чуть позже снова всю вину свалил на министра Куликова.
Вечером Лебедь вылетел на вертолете в чеченское селение Старые Атаги на встречу с лидерами чеченских сепаратистов Яндарбиевым и Масхадовым. Через два дня после этой миротворческой операции исполняющий обязанности командующего федеральными силами генерал Пуликовский и начальник чеченского штаба Масхадов встретились и провели четырехчасовую беседу. Была достигнута повторная договоренность издать приказы о прекращении огня в Грозном и провести без всяких условий обмен раненными и телами погибших. 18 августа контакты военных продолжились на уровне заместителей двух командующих противостоящими группировками.
Тем временем, продолжались обстрелы позиций федеральных войск и минирование местности вблизи российских гарнизонов и транспортных магистралей. Боевики пытались спровоцировать огонь федеральных войск по мирным селениям в тех районах, где сепаратисты не пользовались поддержкой.
«Наивность» российских генералов привела к тому, что чеченцы легко обманывали их. Например, договаривались об обмене пленными, а после этого мятежники выдумывали двадцать мифических заложников, которые якобы удерживаются российскими военными, потом рассказывалась байка об убийстве 15 мирных жителей и выдвигались требования выдачи виновных. На основании всех этих измышлений Масхадов отдал приказ, запрещающий передавать федеральной стороне пленных до особого распоряжения. Удугов уже без всяких оснований заявил, что требование российской стороны вывести отряды сепаратистов из Грозного делает невозможным подписание соглашения о создании совместной комиссии по наблюдению за прекращением огня. Позднее, после разоружения в Грозном колонны российских внутренних войск сепаратисты выдумали какую-то «бродячую группу», которую они якобы быстро вычислили и сумели изъять у нее оружие. Целью здесь просматривается унижение российских военных (НГ, 20.08.96).
В то же время «миротворцы» Лебедь с Масхадовым сошлись на очевидном — Россия без Чечни обойдется, а Чечня без России — нет. Вероятно, именно это послужило причиной того, что Ельцин подписал указ «О дополнительных мерах по урегулированию кризиса в Чеченской республике», которым была расформирована госкомиссия Михайлова, а руководство процессом урегулирования передано СБ. Лебедю были предоставлены дополнительные полномочия по координации деятельности федеральных органов власти, изданию распоряжений, обязательных для всех органов исполнительной власти и всех силовых структур в Чечне. Результатом этих актов стала капитуляция российских войск.
20 августа генерал Пуликовский, пришедший в ярость от коварства и подлости боевиков, с которыми он скрипя сердцем вынужден был договариваться, объявил 48-часовой ультиматум. Ультиматум означал, что население должно спешно покинуть Грозный перед штурмом его федеральными войсками. Разумеется, ультиматум Пуликовского не был только его личной инициативой. Здесь была чья-то неумная затея с тем, чтобы напугать боевиков перед заключением соглашений или всерьез повторить бойню декабря 1994.
С возвращением в Чечню генерала Тихомирова штурм не был отменен, поскольку генерал еще в Москве заявил, что идею штурма поддерживает. Министр обороны вместо того, чтобы взять ответственность по этому поводу на себя, просовещавшись полдня в Волгограде с руководством Северо-Кавказского округа, объявил, что никаких «ультимативных» поручений Пуликовскому не давал, а самостоятельно тот такого решения не имел права принимать. Министр, тем не менее, не отменил приказа о штурме, оставив ситуацию неясной.
А.Лебедь, тут же примчавшийся в Чечню со своими невнятными полномочиями, изложенными в им же поставленном под сомнение документе (для его подписания Ельцин каким-то образом должен был материализоваться в Москве, будучи на отдыхе на Валдае), попытался взять инициативу на себя.
Два дня шли переговоры с «первым заместителем председателя Государственного комитета обороны Чеченской республики, начальником Главного штаба Вооруженных Сил Чечни» Асланом Масхадовым. 22 августа в селении Новые Атаги подписано Соглашение о неотложных мерах по прекращению огня и боевых действий в Грозном и на территории Чеченской республики.
Лебедь и Масхадов договорились прекратить огонь и боевые действия уже с 12 часов 23 августа 1996 года и приступить к немедленной передаче пленных, заложников и тел погибших без всяких предварительных условий по принципу «всех на всех». В дальнейшем эта договоренность, как и все договоренности подобного рода, была провалена.
Командование временных объединенных федеральных сил должно было вывести свои войска из южных районов Чечни до 26 августа: из Шатойского, Веденского и Ножай-Юртовского районов в Старые Атаги, Ханкалу, Курчалой и Гамиях. В Грозном предполагалось создать совместные военные комендатуры, организованные на базе комендатур федеральных сил.
Лебедь сказал, что комендатуры должны прикрыть город от насильников, мародеров и убийц, а Масхадов объявил, что главный принцип работы комендатур состоит в том, что не должен погибнуть ни один солдат. После этих заявлений гибель солдат продолжалась (“Известия”, 24.08.96).
На 25 августа было запланировано подписание соглашения о политическом урегулировании, но произошел какой-то невидимый глазу стороннего наблюдателя сбой, и Лебедь отправился в Москву за “юридической проработкой” положений подготовленного проекта, которая ранее его совсем не заботила.
Как показали дальнейшие события, на переговорах лишь делался вид, что Конституция России не должна быть нарушена. Искали лишь способ прикрыть это нарушение юридической казуистикой. Именно за этим Лебедь, вероятно, и улетел в столицу.
* * *
Наши миротворцы постоянно делали вид, что сепаратисты с прекращением военных действий станут «белыми и пушистыми». Н это был самообман. Дудаевцы с самого начала настаивали на том, чтобы чеченская армия подчинялась только своему руководству. А это для Росси означало фактическое признание незаконных вооруженных формирований, контролирующих часть ее территории.
Пока «миротворцы» старались делать хорошую мину при шулерской игре, они решили забыть о существовании законного правительства Завгаева, легитимность которого хотя и вызывала серьезные сомнения, но никем не была оспорена (особенно в российском руководстве). Следствием стала массовая расправа над чеченской милицией и работниками администрации Завгаева на местах. По данным МВД России на территории Чечни за последнюю половину августа было расстреляно более 300 должностных лиц и милиционеров. Это тоже цена того миротворчества, которому отдался Лебедь.
Не обращая внимания на истинное положение дел, Лебедь заявлял, что решительно намерен «сделать серьезный политический шаг, который позволит приступить к выводу войск, демилитаризации и разоружению», а вот если переговоры с чеченской оппозицией сорвутся, то это может взорвать весь Северный Кавказ (“Сегодня” 31.08.96).
Вместе с тем, председатель комитета Госдумы по международным делам осторожный Владимир Лукин, ставший советником г-на Лебедя на переговорах, оценил значимость подписанных Лебедем соглашений тем, что не усмотрел в них никаких конкретных пунктов, увидев там лишь «общие положения». И вот эти «общие положения», которых почему-то решили никому не показывать, по утверждению премьера Черномырдина, оказались согласованными с Ельциным.
* * *
Итог капитуляции российской армии и внутренних войск в Грозном страшен. Потери составили около 500 человек убитыми и около 2000 раненными. Наиболее точные из объявленых в конце августа потерь — 461 убитый и 1261 раненный российский военнослужащий. И эти жертвы оказались не ценой победы, а ценой поражения.
Поражение сопровождалось невиданным унижением.
27 августа в районе между населенными пунктами Шали и Герменчук чеченские боевики захватили автомобиль с 40 реактивными снарядами к установке «Град», обезоружили водителя. В Грозном на двух блокпостах федеральных сил боевики выдвинули требования к личному составу покинуть посты и сдать оружие, пригрозив в противном случае расстрелять взятого ими в заложники командира батальона внутренних войск. В Грозном боевики продолжали оборудовать огневые точки и накапливать вооружения, лишь имитируя вывод своих отрядов.
28 августа подразделения МВД вынуждены были покинуть комплекс правительственных зданий в центре Грозного, который они удерживали с 6 августа 1996 г., где положили жизни их товарищи.
На этот период боевики имели в Грозном группировку численностью около 4,5 тыс. боевиков, 6 танков, около 25 БТРов и БМП и 3 самоходные артиллерийские установки. Из горных районов Чечни в сторону Грозного перемещались группы, освобожденные от противостояния с отступившими федеральными войсками. Полный контроль установили боевики над Гудермесом, Аргуном и Шали.
К концу месяца город покинули около 7,5 тыс. российских военнослужащих и почти 300 единиц бронетехники. Войска министерства обороны практически полностью оставили Грозный, за исключением разведывательного батальона 205-й бригады, обеспечивающего вывод внутренних войск из города. Боевики вывели из города лишь несколько групп численностью около 400 человек. Они продолжили перегруппировку своих сил, создание запасов оружия и боеприпасов, подготовку линии обороны и рытье полнопрофильных окопов (НГ, 29.08.96).
Армия была полностью деморализована, офицеры сгорали от стыда, отдельные части сдавались в плен или разоружались боевиками. На чеченцев, помогавшим российским войскам, на членов завгаевской администрации началась настоящая охота. В Ханкале пришлось взорвать боезапас, подготовленный для штурма Грозного. Вывезти его при отводе войск не представлялось возможным.
В разложение армии свою лепту снес и лично Ельцин. Например, 205-ой бригаде он объявил, что война для нее закончилась. Но бригада не только не была выведена из Чечни, но потеряла там около 100 человек убитыми и около 200 раненными.
Когда Лебедь уже объявил о наступлении мира (и стрелять, действительно, стали меньше), на площади Минутка 25 августа 1996 г. было разоружено сразу 58 российских военнослужащих. Лебедь назвал это «недоразумением». Потом автоматы долго искали по чеченским бандам и, в конце концов, вернули. Только честь российским военным вместе с автоматами вернуть не удалось.
С позором выходили российские войска из горных районов Чечни, покорно принимали унижения, когда их блокировали немногочисленные бандформирования в Аргуне и под Шали.
Это был позор России.
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
«Непонятный нейтралитет» военных в начавшихся активных боях в Грозном исходил из общей установки, бытующей в кругах Министерства обороны и Генерального штаба о неправомочности привлечения армии к выполнению полицейских функций внутри страны. Мол, однажды армия Грозный уже брала, и теперь дело внутренних войск охранять его от набегов террористов-боевиков.
Такую точку зрения отстаивал экс-министр обороны Павел Грачев, его дело продолжил Игорь Родионов. С подачи последнего тезис перекочевал сначала в военные разделы предвыборных программ КРО (потом, правда откочевал обратно) и Александра Лебедя (здесь он закрепился).
В своем интервью центральному органу Министерства обороны РФ газете «Красная звезда», посвященному разрешению чеченского кризиса, Игорь Родионов говорил: «…Не армии этим заниматься, а специальным войскам, в частности — Министерства внутренних дел… Мы продолжим плановый вывод наших воинских частей за исключением тех, которые будут постоянно дислоцироваться на территории Чечни» (КЗ, 7.08.96). Слова эти прозвучали в тот момент, когда в Грозном активность боев нарастала и уже лилась кровь.
Войска в Грозном понесли такие потери потому, что ситуация в столице Чечни с начала активных боев с сепаратистами была оценена представителями МО РФ неправильно. Подразделения внутренних войск, МВД, ОМОНа и чеченской милиции не были вовремя усилены регулярными войсками, и до ввода штурмовых отрядов в Грозном из состава подразделений Министерства обороны находились только мотострелковый взвод и парашютно-десантная рота. Именно потому, что несколько дней военные медлили с подмогой эмвэдэшникам, тем самым давая возможность боевикам закрепиться на стратегических подступах к важным объектам города, пробивавшиеся к центру столицы войсковые штурмовые отряды позднее понесли серьезные потери.
На состоявшихся 10 августа 1996 года слушаниях в Госдуме РФ о причинах кровавой трагедии в Грозном министр обороны РФ Игорь Родионов выглядел неуверенно. На трибуне у него тряслись держащие бумагу руки и срывался голос — за свое состояние он даже попросил у депутатов извинение. «Творческий, элитный генерал» (определение А.Лебедя), попав в бюрократическую систему, стал простым чиновником, защищающим интересы ведомства.
Родионов уверял депутатов в том, что ситуация в Грозном была под контролем, а управляемость и взаимодействие с подразделениями группировки федеральных войск были непрерывными и отвечали некоторому общему замыслу. Мол, войска понесли потери по причине коварства и внезапности действий боевиков. В распространенном позднее заявлении Министерства обороны говорилось почти то же самое.
Лебедь и Родионов полагали, что эффективно реформировать армию невозможно, пока она участвует в боевых действиях в Чечне. В СМИ и высшем генералитете распространялось утверждение о том, что «российская армия устала вести войну в Чечне без ясной конечной цели, без линии фронта и с полуразвалившимся тылом» (будто современная война ведется в иных условиях!), что надо вывести войска из прямого соприкосновения с противником «любой ценой». Этими идеями и был наполнен «миротворческий план Лебедя».
После «разведения дерущихся» в соответствии с этим планом должны были начаться политические переговоры. Предусматривалось, что Чечня не получит полной независимости, поскольку Конституция запрещает отделение какой-либо части Федерации, а поправка, разрешающая отделение, вряд ли будет одобрена 2/3 депутатов обеих палат парламента и ратифицирована 3/4 субъектов Федерации. Естественно, что никакой референдум в Чечне не может изменить конституционный статус автономии.
В компенсацию за отказ от формального суверенитета, по плану Лебедя, мятежники должны получить фактическую независимость от Москвы — контроль над большей частью Чечни, которая только номинально будет оставаться частью России. Лебедь рассчитывал, что без экономической помощи со стороны России сепаратистам не обойтись, и можно будет выторговать политические уступки. Он предпочитал не замечать кто стоит за спиной бандитов, кто пополняет бандитскую армию живой силой и техникой, поставляет обмундирование и провиант. Он не желал рассматривать Чечню как плацдарм для дальнейшего разворачивания сепаратизма на Северной Кавказе и в других регионах России.
Забыл Лебедь и о том, что его миссия превращала бандитов в победителей и предельно деморализовала российских военных, которые уже не в силах были противостоять боевикам даже за пределами Чечни.
С этой забывчивостью и нежеланием видеть реальную обстановку Лебедь в полной мере из боевого генерала превратился в «правозащитника», предателя, изменника.
* * *
Чечня стала кладбищем для российских политиков, теряющих здесь конечно же не жизнь, а свою репутацию. К концу лета 1996 г. свежим политическим мертвецом стал экс-генерал Лебедь, преобразившийся в туповатого номенклатурного чиновника.
Свидетельством тому служит изобретение «правозащитника» С.Ковалева: «В русской истории было три похожих политика — это Ленин, Лебедь и Новодворская. Почитайте их, и вы найдете у них все что угодно.» («Новая газета» № 31, 1996). Писано это было без тени иронии, зато с явной симпатией.
Вторым свидетельством являются похвалы «окончательных демократов» Гайдара и мадам Старовойтовой, которые признали в действиях Лебедя воплощение своей полуторагодичной мечты. Они чуяли победу — победу над Россией, которую обеспечил им и чеченским бандитам Лебедь.
Третье свидетельство — слова самого Лебедя по поводу своей деятельности: «Я предвижу многочисленные нападки как со стороны ура-патриотов, так и со стороны ура-демократов. Я заявляю, что органы внутренних дел определят их адреса, военные комиссариаты их призовут, я создам их них ударные батальоны и предоставлю возможность навоеваться вволю. Возглавят их лихие генералы-политработники, депутаты Государственной Думы. И тот, кто со мной не согласен, не согласен с подписанием этого соглашения (соглашения с бандитом Масхадовым — А.К.), может на меня жаловаться в любые инстанции, до президента и Господа Бога включительно. Война будет прекращена. Те, кто будет этому мешать, будут отстранены.» («Новая газета», № 31, 1996).
“Демократы” не могли нарадоваться на Лебедя. Даже митинг во славу окончания войны организовали. Лебедь попытался отмежеваться от демократического восторга, заявив, что в поддержке не нуждается, но на это ура-демократ Юшенков резонно ответит, что дело не в поддержке Лебедя, дело в завершении войны. Нужен был бы им Лебедь, если бы война продолжалась!
А вот офицеры, воевавшие в Чечне, говорили о миротворческой миссии Лебедя с нескрываемой ненавистью. Не желая войны не меньше Лебедя, они знали эту войну и хотели воевать до победы над бандитами — как подобает настоящим защитникам Родины. Они действительно хотели закончить войну, а не перекладывать ее на плечи будущих поколений.
Еще недавно, будучи кандидатом в президенты России, Лебедь говорил: «Армия не может воевать до 18.00 какого-то числа, она должна воевать до победы. Если нам еще раз придется применять армию, то она останавливаться не будет.» (пресс-конференции 11 июля 1996 г.).
Теперь секретарь СБ разошелся в понимании задач армии с воюющими в Чечне офицерами. Теперь они по разному видели смысл фразы «Честь имею!». Похвалы в адрес секретаря СБ со стороны мятежников — тому подтверждение. Армия и МВД видели милую встречу Лебедя с Масхадовым, а потом с Яндарбиевым, слышали эти похвалы и не забудут их.
Чего можно было ожидать от Яндарбиева, который рьяно пропагандировал «священную войну против неверных», мог действовать только обманом. Ельцин, а потом от его имени Михайлов и Лебедь предпочли вести липовые переговоры, а потом объявлять по городам и весям, что на всей территории Чечни теперь установлен мир. Результатом было военное поражение российских войск в Грозном, усугубленное политическим поражением России, которого так упорно добивался Лебедь.
Лебедь горделиво объявил, что выиграл «партию» в переговорах с сепаратистами: «Выиграл черными и представил дело так, что в партии ничья.» Видимо, он был одним из тех, кто думал, что выиграл от поражения Отечества. Думал напрасно. Лебедя стали сторониться как зачумленного.
Вслед за капитуляцией России, объявленой Лебедем, состоялось фактическое признание бандитской республики. Яндарбиев не замедлил ввести в действие свой уголовный кодекс, согласно которому “неверным” можно было отсекать головы…
* * *
Накануне приезда Лебедя в Чечню радиоэфир был переполнен сообщениями командиров чеченских отрядов о потерях среди боевиков и заявлениями своему руководству о выходе из города. Как только поступило сообщение о прибытии Лебедя, чеченцы воспряли духом, и в эфире установилось приподнятое настроение: “Мы спасены!”.
Прибыв в Чечню на переговоры, Лебедь приказал на два дня остановить боевые действия. Но приказывать он мог только российским войскам. Мятежники продолжали воевать, а блокированные группы — умирать. Хоть и потребовал Лебедь на переговорах пропустить к пяти блокированным группам транспорт с водой, продовольствием и медикаментами, но реальной помощи к осажденным не поступило.
Когда же до ушей Лебедя боевики довели сообщение о попытке наших войск пробиться к осажденным через площадь Минутка, он потребовал у своего помощника связаться с Тихомировым и Шкирко, передав: «еще одно подобное — и командующий ВВ будет отстранен.» («Новая газета», № 31, 1996).
Какое право имел Лебедь распоряжаться жизнями людей?! Ведь его переговоры никого не спасли, но только усугубляли военное поражение России. Блокированные бойцы истекали кровью, у раненных началась гангрена. Не имея надежды на помощь, они готовились к смерти, к которой их приговорил Лебедь.
Лебедь превратил переговоры в детский сад. Он решил, что после полутора лет войны и беспрерывных попыток ее прекратить, можно приравнять слово Масхадова к слову офицера. Лебедь придумал какие-то совместные комендатуры, в которых должны были объединиться в миротворческом порыве те, кто еще вчера убивал друг друга. А чего стоит подписание военными и бандитами совместной клятвы! Цена слова Масхадова и этих клятв давно известна всем участникам конфликта, в первую голову — самим бандитам. Лебедь же решил снова узнать эту цену, расплачиваясь жизнями наших солдат.
Не потому ли Лебедь так накинулся на министра внутренних дел России Куликова и потребовал у президента выбрать между ним и Куликовым, что почувствовал свой промах? Остановить своим решением войну он не мог. Такое решение, по словам того же Лебедя, может принять только Господь Бог. А вот промах стал ударом в спину воюющим частям. Когда Лебедь докладывал в телекамеру о достигнутых договоренностях, наши ребята десятками гибли на площади Минутка — ловили своими телами пули снайперов и осколки гранат.
Претензия к Куликову в основном состояла в том, что на блок-постах стоят «замухрышки». Но позвольте, может быть тут дело в том, что блок-посты не снабжены обмундированием и живут порой без подвоза продовольствия? Куликов ли, неоднократно ставивший перед правительством вопрос о финансировании милиции и Внутренних Войск, виноват в этом? Куликову ли надо предъявлять претензии в том, что офицеры вынуждены покупать обмундирование в коммерческих ларьках?
Состояние чеченской милиции, очевидно, было близко к плачевному, если министр МВД Чечни Таранов прямо заявил: «В МВД работает 40 % предателей и трусов.» Но есть и остальные 60 %, которые готовы были воевать с Дудаевым за совесть, а не за деньги Москвы.
Именно на них рассчитывал замминистра внутренних дел России генерал-полковник Голубец 1, когда начал наводить порядок в чеченской милиции. Он взялся за дисциплину, лично проводил разводы на грозненском стадионе, рискуя быть убитым снайпером. Он запретил ношение оружия при гражданской форме одежды, начал работу аттестационной комиссии, отсеивавшей тех самых «предателей и трусов».
Райотделы милиции занимались уголовными делами, экономическими преступлениями. Повысилась раскрываемость. Возбудили около 40 дел по поводу хищения тех средств, которые поступали на восстановление Чечни. В общем, занимались своими делами. Чеченский ОМОН, несмотря на подозрительность и прямые провокации со стороны армейских чинов, продолжал жестоко воевать с дудаевцами.
А ведь помимо тех чеченцев, что состояли на военной и государственной службе России, были и тысячи простых чеченцев, знающих не по наслышке что такое криминальный режим Дудаева и не желавших его возвращения. Эти граждане, которых мы обязаны считать «своими», должны были в результате миротворчества Лебедя стать неизбежной жертвой.
Начав с того, что истоки чеченской войны следует искать в Москве, Лебедь фактически занялся тем же, чем занимались до него разнообразные комиссии — стремлением «мирить» мятежников с этой самой Москвой.
Чаяния журналистов были на практике реализованы Лебедем, способствовавшим сдаче позиций российских войск боевикам, пленению или разоружению российских частей. Фактически усилиями Лебедя происходила капитуляция России, наносился катастрофический удар по Вооруженным Силам, по авторитету России. Огромная страна не справилась с локальным мятежом! Сколько авантюристов в нашей стране и за ее пределами ощутили импульс к действию!
Как говорил однажды кандидат в президенты Александр Лебедь, все войны заканчиваются миром. Он предлагал начинать с того, что неизбежно — с мирных переговоров. Только умолчал он лишь о том, что мир для одних наступает в состоянии поражения и унижения, а для других — в состоянии победы и торжества.
Согласны ли мы на торжество бандитского мятежа? Если да, то должны быть готовы к тому, что постыдный мир в Чечне может обернуться новыми и новыми жертвами, дальнейшим распадом российской государственности, унижением нашего национального достоинства.
* * *
Национальная безопасность начинается с защиты от дурака. Дураков вообще опасно подпускать к управлению. Война в Чечне это показала особенно отчетливо.
Если, до вмешательства Лебедя, армия и ВВ вследствие нелепого миротворчества понесли в Грозном серьезнейшее поражение, но были готовы компенсировать его, искупив подлость военных и политических верхов, то после вмешательство в ведение войны Лебедя, армия и ВВ фактически прекратили действовать, вынуждены были смириться с окончательным поражением. Части российских войск сдавали позиции, сдавались в плен или безропотно расставались с оружием.
Лебедь применил в Чечне ту же схему, что и в Приднестровье. Только Приднестровье было частью Молдавии, а Чечня — частью России. Можно спорить по поводу того, как отразились действия Лебедя в Приднестровье на национальных интересах России, но в Чечне его действия шли прямо вразрез в этими интересами.
Действия Лебедя прекратили стрельбу, но устойчивость этой ситуации была устойчивостью, крайне невыгодной для России. Да и достижение мирных договоренностей было достигнуто противоправными действиями, которые Лебедь предпринял от имени России, не имея на то конституционных полномочий. Поняв это, он вынужден был, в конце концов, отправиться в Москву за юридическим обоснованием своих действий. Но чего он уже никак не мог поправить, так это своей подписи, которая стояла рядом с подписью бандита Масхадова. Сам факт переговоров с преступником поставил Лебедя в постыдное положение подозреваемого в соучастии в антироссийском мятеже.
Лебедь убил для себя перспективу стать политиком. Из генерала, остановившего войну в Приднестровье, он превратился в бездарного чиновника, сдавшего Чечню бандитам. Он опозорился перед армией, из недр которой вышел. Он предал КРО, действуя принципиально против его установок и не считая нужным объясняться по этому поводу.
В обстановке предательства “верхов”, в обстановке тотальной лжи в СМИ только действия военных, стремительно сносящих оборонительные позиции боевиков и ведущих переговоры при условии безоговорочной сдачи оружия, давали в Чеченской войне результаты, необходимые стране. Чеченских террористов загоняли в горы, кромсали тяжелой артиллерией без существенных потерь в войсках и среди мирного населения. Только этим приближался мир. А лжемиротворцы его только отдаляли.
Предельную неэффективность продемонстрировало кремлевское руководство, признав поражение России в войне с мятежниками. Фактически оно расписалось в том, что не в состоянии обеспечить монополию на насилие — важнейшее условие существования государства. Не удержав эту монополию, руководство страны не должно и помышлять об утверждении законности и правопорядка. Ему придется делить право на насилие с криминальными кругами, которые живут по своим законам.
Антинациональный характер власти подавляет творческий поиск, блокирует публичное оглашение здравых идей. Пожалуй, единственно верная позиция в условиях военного поражения была предложена председателем Конгресса русских общин Д.Рогозиным (НГ 24.09.96):
“На данном этапе закрепление мирных соглашений может быть достигнуто следующими мерами:
1. Все работы по восстановлению городов Чечни должны быть прекращены, а выделенные средства — направлены на адресное возмещение ущерба гражданам, пострадавшим от войны — прежде всего беженцам, потерявшим жилье;
2. Вывести федеральные войска из горных и предгорных районов, где они превратились в мишень для боевиков, за Терек — в Наурский и Шелковской районы. Дислоцировать их там до окончательного определения статуса этих территорий.
3. Объявить г. Грозный зоной бедствия, вывести из него все государственные учреждения, назначив для управления временного военного коменданта.
4. Сформировать в Урус-Мартане или Шали временное коалиционное правительство, целью которого является подготовка референдума и выборов с участием всех граждан Российской Федерации, проживавших на территории Чечни до 1991 года. До проведения референдума и выборов общее управление должно осуществляться российской стороной, самоуправление — в зависимости от того, кто на данный момент контролирует тот или иной населенный пункт.
5. Обеспечить полный вывод из кризисных районов всего нечеченского населения и временно обустроить его в социально спокойных регионах России.
6. Вокруг контролируемых мятежниками территорий необходимо провести частичную мобилизацию и создать отряды русского ополчения и казачьи части.
7. Принять государственную программу социальной реабилитации русских беженцев и вынужденных переселенцев из Чечни (выплата им компенсаций, строительство жилья, создание новых рабочих мест и т. п.).
В случае срыва мирного урегулирования Чеченского кризиса и продолжения боевых действий против российских вооруженных сил, от руководства страны потребуется жесткая констатация такого положения дел, установление на территории Чечни военного положения, объявление чрезвычайного положения на территории России, обеспечение на этой основе полного разгрома бандформирований и преследование их лидеров как военных преступников и изменников.
Главари чеченского мятежа должны быть заблаговременно осведомлены, что ведущиеся с ними переговоры — последние. Они должны знать, что других переговоров не будет. Они должны знать, что их сторонники и сообщники будут выявлены в любой точке России и, по меньшей мере, депортированы в Чечню.”
Генерал Лебедь придерживался иной точки зрения и, тем самым, практически полностью порывал с КРО. Он предпочитал вообще не думать о последствиях своих шагов и радоваться миру, который для России оказался хуже любой войны.
Что же касается контрибуций, то они немедленно стали выплачиваться. Сначала в Чечню наведался новый заместитель секретаря Совета безопасности РФ Березовский, увидевший в программе восстановления новую финансовую авантюру, подобную АВВА. Мэр Москвы, увидевший, что президент успешно перенес операцию на сердце и в ближайшее время патриоты в правительственных кругах востребованы не будут, поторопился отправить в Грозный делегацию с богатыми дарами и обещаниями в ближайшее время безвозмездно оказать материальную помощь на сумму 13 млрд. рублей (“Градские вести”, 20.11.96). Наконец, в переговорный процесс включился премьер Черномырдин, пригласивший главаря бандитов Масхадова в Кремль и подписавший с ним соглашение. При этом благосклонно было выслушано наглое требование мятежников о выделении 150 млрд. долларов. С этой суммы, вероятно, должны быть удержаны солидные проценты, предназначенные для пополнения карманов российских чиновников, торгующих территорией страны.
Апофеоз безобразия не обошелся без самого Ельцина, который не только признал результаты выборов в Чечне и проигнорировал геноцид русского народа, но пригласил “президента чеченцев” Масхадова в Кремль для подписания договора о мире. “Всенародный”, окончательно впав в прострацию, сказал, что тем самым поставлена точка в войне 400-летний давности. Ему эхом откликнулся Удугов, ставший ичкерийским вице-премьером, назвав постыдную акцию “исторической победой русского и чеченского народов над партией войны”.
Русские, разумеется, никакого мира не заключали и никаких предложений об условиях прекращения войны от чеченцев не получали. Наоборот, мы получали и получаем все новые и новые свидетельства о том, что чеченцы упорствуют и напрашиваются на удар. Вероятно, для их лидеров это является условием финансирования их бандитского режима. Но с ними уже не собираются иметь дело ни международные организации, ни российские журналисты, ни простые люди. Первые были шокированы жестоким расстрелом медсестер Красного Креста, вторые — участившимися захватами своих собратьев, вынужденных месяцами отбывать заключение в чеченских застенках и ждать выкупа, третьи, в ожидании очередного акта терроризма, начали вооружаться и приходить в то состояние, в котором врага остается только растерзать на части.
Чеченцы, как говорится, нас “достали”. Они угомониться не хотят. Они хотят договариваться не с русскими, а с кремлевской бюрократией. Что ж, русские торопиться не будут. Они не раз показывали, как могут сживать со света своих врагов и рассчитываться с предателями. Русский характер придает политическому процессу характер тектонического процесса, который ничем не остановить. Неторопливость этого процесса многих вынуждает обманываться. Их участь печальна.
Документы эпохи
Из резолюции съезда КРО (26.05.96):
“Конгресс русских общин вынужден констатировать:
1. Положение русских на территории Чечни продолжает оставаться неприемлемым, дискриминация и геноцид русских продолжается. Правительство Д.Завгаева проводит политику грубого ущемления прав русского населения. Русские в Чечне продолжают оставаться заложниками.
2. Сотни тысяч русских беженцев, покинувших районы ведения боевых действий, не могут вернуться в Чечню, где им не гарантировано безопасное и равноправное положение. Не получают они и той помощи, которая позволила бы им закрепиться на новом месте жительства.
3. До сих пор не получили должной государственной оценки факты геноцида против русских в период 1991–1994 гг. Виновники превращения Чечни в заповедник для уголовников не названы и не наказаны. Основные выводы «комиссии Говорухина» остались без внимания.
В этих условиях попытка провести в Чечне выборы — это путь к восстановлению этнократического режима, направленного против России и русских.
В настоящее время видны лишь два пути выхода из чеченского конфликта — либо полный исход русских в центральные районы России, либо решительные меры государства, гарантирующие соблюдение их прав. Первый вариант развития событий не обеспечен финансовыми ресурсами и грозит повторением чеченского сценария в других регионах страны. Второй путь требует решительности и воли.
Конгресс русских общин предлагает ввести на территории Чечни военное положение, которое должно предполагать:
— приостановку деятельности любых избранных органов, отмену выборов, отстранение от руководства Д.Завгаева и его правительства, назначение военного губернатора и его уполномоченных на местах с самыми широкими полномочиями;
— прекращение любых переговоров с лицами, виновными в преступлениях дудаевского режима или сочувствующими ему,
— безоговорочное уничтожение любого вооруженного противодействия суверенитету России;
— арест и высылка лиц, не имеющих определенного рода деятельности или способствующих боевикам;
— создание на территории Чечни русских районов, охраняемых отрядами самообороны, тесно взаимодействующими с Вооруженными Силами и МВД;
— запрет на политическую и предпринимательскую деятельность, на занятие государственных постов для лиц, причастных к поддержке дудаевского режима.
Помимо этого необходимы меры следующего характера:
1. Учет всех материальных и моральных потерь мирного населения Чечни, не принимавшего участия в боевых действиях и не поддерживающего боевиков. Ведение восстановительных работ по прямому заказу пострадавших лиц до полной компенсации понесенного ущерба, — прежде всего, в русских районах.
2. Проведение специальных операций против организованных по этническому принципу чеченских группировок в крупных городах — прежде всего в Москве.
3. Принятие государственной программы помощи семьям погибших в Чечне военнослужащих — прежде всего их детям. Приравнивание статуса инвалидов Чеченской войны к статусу ветеранов Великой Отечественной Войны и войны в Афганистане. Оказание государственной поддержки общественным объединениям, помогающим реабилитации защитников Отечества, пострадавших в Чечне. Учреждение специальной медали для всех участников боев против дудаевских бандформирований.
Конгресс русских общин заявляет, что ни одно преступление чеченских бандитов и их пособников не будет забыто. До тех пор, пока не восстановлен мир и не обеспечены права русских в Чечне, пока не пойман и не наказан последний бандит, Конгресс русских общин будет полагать, что деятельность государственных органов недостаточно эффективна, а вина чеченского народа, допустившего геноцид русского народа, не исчерпана до конца.”
Комментарий:
Это заявление появилось в тот момент, когда Ельцин имитировал переговорный процесс с преемником Дудаева Яндарбиевым и пригласил его для этого в Кремль, было воспринято прессой как погромное. Действительно, будто бы опять забрезжил мир, а тут снова призывы к военным мерам. Но буквально через несколько дней все встало на свои места. Обстрелы российских войск в Чечне ничуть не ослабли, переговоры с боевиками и конкретных мерах урегулирования закончились полным крахом.
Внятную и определенную позицию КРО во многом смог сводила на нет причастность Лебедя к данному общественно-политическому движению. Поскольку после хасавюртовского сговора с главарем бандитов Масхадовым расхождение Лебедя с патриотическим движением России стало окончательным и бесповоротным, КРО пришлось ясно и недвусмысленно отмежеваться от него и проститься с бывшим лидером навсегда.
Из радиоперехвата переговоров Басаева с Гелисхановым (01.08.96, перевод с чеченского):
“Там среди этих головорезов есть один такой крутой. Он много наших убил. Брал — мучил. Это просто шайтан. Сколько раз на него заказ был, никак не можем сделать… Да ты знаешь о ком речь — такой чернявый с наглой рожей, еще собака у него, маленькая, типа бультерьера, но свирепая. Этот гад ее специально на чеченцев обучил — рвет. Про нее много наших, кто в плену был, рассказывали. Садист, его во что бы то ни стало завалить надо. Передай ребятам: много денег дадим, зелеными до ста штук. Он национальный враг Ичкерии. Еще говорят их главный его очень любит, лично задания дает. Может, если удастся его поймать живым, пришлем их главному уши. Попробуй. Считай задание тебе.”
Из Заявления Народного Собрания ЧР в Конституционный суд Российской Федерации (2 сентября 1996 г.):
“6 августа 1996 г. в 6 часов утра г. Грозный был атакован незаконными вооруженными формированиями З.Яндарбиева.
Массированному нападению подверглись правительственные, административные здания, школы, больницы, банки, объекты жизнеобеспечения, а также места дислокации федеральных войск. В результате развернувшихся боевых действий имеются многочисленные жертвы среди мирного населения, погибли и ранены сотни военнослужащих и работников МВД РФ. Большое число инакомыслящих граждан стало заложниками, нанесен огромный ущерб социальной н экономической сферам республики.
В это же время Секретарь Совета Безопасности РФ господин Лебедь А.И. вместо оказания помощи федеральным войскам и законным властям Чеченской Республики в ликвидации вооруженного мятежа предпринял ряд действий, которые Народное Собрание Чеченской Республики классифицирует как нарушение Конституции России и заключенного в декабре 1995 г. Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Чеченской Республики “Об основных принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой» в следующем:
Первое. Секретарь Совета Безопасности Лебедь А.И. подписал соглашение о неотложных мерах по прекращению огня, боевых действий в республике, где п.5 предусматривает создание в грозном 4-х центральных районных объединенных комендатур, которые не предусмотрены ни Конституцией, ни Законодательством Российской Федерации.
В состав так называемых «объединенных комендатур» вошли по 60 человек от федеральных сил и незаконных вооруженных формирований, в то же время в них не представлены работники МВД ЧР. Указанные комендатуры фактически становятся органами власти, что противоречит Конституции Российской Федерации. По требованию боевиков в паспорта законопослушных граждан Российской Федерации, проживающих в Чеченской Республике, под угрозой расправы проставляются штампы «Гражданин Чеченской Республики Ичкерия». Незаконные вооруженные формирования фактом создания этих комендатур легитимизируются. В результате заключения названного соглашения в г. Грозном деятельность законных органов власти Чеченской Республики проходит в чрезвычайно сложных условиях. Город отдан на полное разграбление незаконным формированиям и мародерам, идет массовое уничтожение мирного населения по национальной принадлежности и политическим убеждениям. Число убитых людей в г. Грозном ежедневно превышает число людей, погибших во время боевых действий. Большое число людей похищается с целью получения выкупа. По составленным спискам идет активное выявление и расправа с работниками органов государственной власти, десятки которых расстреляны без суда и следствия.
Второе. Подписанное господином Лебедем А.И. от имени Российской Федерации и господином Масхадовым соглашение придает легитимность так называемому Государственному комитету обороны Чеченской Республики Ичкерия, а также Главному штабу вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия, которые являются неконституционными образованиями и повинны в террористических актах как на территории Чеченской республики, так и в Буденновске, Первомайском, Кизляре.
В третьих, все действия Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации, Полномочного Представителя Президента Российской Федерации в Чеченской Республике Лебедя А.И. совершены в обход законных органов власти Чеченской Республики — Главы Чеченской Республики Д.Г.Завгаева, избранного на всенародных выборах 17 декабря 1995 года и Парламента Народного Собрания Чеченской Республики, избранного 16 июня 1996 г.
Просим Вас рассмотреть конституционность подписанного Лебедем А.И. соглашения о неотложных мерах по прекращению огня, боевых действий в г. Грозном на территории Чеченской Республики и дать этому документу правовую оценку.”
Из Открытого письма президенту от имени Совещания представителей государственно-патриотических сил (3 сентября 1996 г.):
“Последние события на Северном Кавказе вызывают серьезную озабоченность всех честных граждан России. Когда руководство страны в конце 1994 года приняло решение разгромить криминальный режим Д.Дудаева, большинство из нас, несмотря на нашу оппозицию к Вам, поддержало, пусть и запоздалый, но шаг в верном направлении. И вот сегодня мы наблюдаем, как готовятся Беловежские соглашений № 2…
Для Вас, как человека и политика, сыгравшего решающую роль в подготовке и подписании Беловежских соглашений, естественно очень трудно признать, что тогда в декабре 1991 года Вы совершили историческую ошибку. Но серьезный политик потому и считается серьезным политиком, что он способен учится на ошибках, в том числе и на собственных. И вот, приходится с сожалением констатировать, что не извлечено никаких уроков из «декабрьских посиделок» в Беловежской Пуще, Вы продолжаете идти и вести всех нас по тому же гибельному для России пути. Именно поэтому мы, участники совещания представителей государственно-патриотических сил России, состоявшегося 3 сентября с.г. в г. Москве, решили обратиться к Вам с этим открытым письмом…
Начиная с сентября 1991 года, события в Чечне представляют прямую угрозу суверенитету и территориальной целостности Российского государства. Чеченский узел начал «завязываться» в обстановке, когда целенаправленно уничтожался Советский Союз, а руководители Российской Федерации активно поддерживали национал-сепаратистов в Прибалтике, на Украине, в Молдавии и Закавказье, тем самым провоцируя аналогичные настроения в России. Сложившееся сегодня положение является прямым следствием преступного попустительства и нерешительности властей, поощрявших создание уголовного заповедника на Северном Кавказе, передачу режиму Дудаева арсеналов оружия и боевой техники. Руководство Российской Федерации мирилось с практикой геноцида русских, уничтожаемых либо изгоняемых из своих домов в самопровозглашенной бандитами республике «Ичкерия». Эта была крупнейшая в современной истории этническая чистка, когда более 300 тысяч русского и русскоязычного населения было вынуждено бежать из Чечни Но наша “демократическая” пресса и телевидение замолчали это чудовищное преступление против человечности, сделав вид, что ничего существенного в Чечне не происходит. И в этой связи надо признать, что подавляющее большинство российских средств массовой информации с самого начала встали на путь открытого сочувствия чеченским бандитам, объявляя уголовное гнездо национально-освободительным движением.
Отсутствие у руководства страны четкого понимания проблем государственности создало предпосылки развала России. Сейчас страна поставлена на грань катастрофы.
Совершенно необходимые и правомерные, но запоздалые и неуклюжие силовые меры по восстановлению суверенитета России оказались преступным образом не доведенными до конца. На протяжении последних полутора лет повторяется возмутительная ситуация, когда ценой больших потерь российская армия загоняет бандформирования в горы, ставит их перед реальностью военного поражения и безоговорочной капитуляции на условиях Москвы, но ее останавливают высокопоставленные «миротворцы» из Кремля и Дома правительства, которые спасают бандитов и позволяют им продолжить свои преступления.
Сегодняшней капитуляцией российские власти предали и обессмыслили жертвы, понесенные армией и МВД, выдали на растерзание бандитам чеченский, русский и другие народы Кавказа. 30 августа 1996 г. секретарь Совета безопасности РФ А.Лебедь подписал с главарем чеченских бандформирований Масхадовым документы, официально признающие необходимость решения всех вопросов между Россией и Чечней на основе норм международного права, а не Конституции Российской Федерации. Тем самым Чечне придается статус субъекта международного права и автоматически признается ее независимость, а уголовники вместо кары реабилитированы и признаны легитимной стороной, которая вправе обсуждать суверенитет России.
Катастрофические для России последствия реализации этих «документов» очевидны. Неизбежная в этих условиях потеря Россией не только Чечни, но и Кавказа в целом означает крах векового баланса сил в огромном регионе, включающем в себя Средиземное и Черное море, Кавказ и Закавказье, Среднюю Азию. Место России в этом регионе неизбежно займут Турция и Иран. И как сегодня над Россией реально нависла угроза экспансии НАТО на Восток через центрально-европейские страны и прибалтийские республики, так и на юге России неизбежно появятся натовские солдаты.
С убийцами беременных женщин и новорожденных младенцев аморально и бессмысленно вести политические переговоры. Их нескрываемые цели — отторжение российских территорий, борьба против России. Уступки террористам, прикрываемые разговорами о сохранении человеческих жизней, ведут и уже привели к еще большим человеческим жертвам.
На оставляемых частями Российской армии территориях начинается террор против самих чеченцев, в основной своей массе не являвшихся сторонниками бандитов, бессудные расстрелы, похищение и уничтожение членов семей сторонников 3авгаева.
Судьбы нечеченского населения, выброшенного режимом Дудаева из родных домов, сотни тысяч беженцев из Чечни, лишенные крова, имущества, работы и средств к существованию, вообще остались за бортом «переговоров» Лебедя с бандитами.
В этой кризисной ситуации вызывает крайнее недоумение Ваша позиция как Президента Российской Федерации, который полностью устранился от решения чеченской проблемы. Это дает нам серьезные основания сомневаться в Вашей нынешней дееспособности.
Участники совещания представителей государственно-патриотических сил России заявляют следующее:
1. Над Россией нависла реальная угроза расчленения, утраты ее независимости и суверенитета.
2. Положения подписанных в г. Хасавюрте 30 августа с.г. документов, которые противоречат Конституции Российской Федерации, являются с самого начала недействительными и не могут приниматься к исполнению государственными органами и должностными лицами РФ
3. Совещание выражает недоверие деятельности А.Лебедя, как представителя России в деле урегулирования чеченского конфликта.
4. Нынешняя власть демонстрирует полную неспособность адекватно реагировать на ситуацию, принимать взвешенные и продуманные решения.
Участники совещания представителей государственно-патриотических сил России требуют:
1. Вашего немедленного публичного выступления как Президента Российской Федерации, являющегося гарантом территориальной целостности России, с оценкой сложившейся ситуации и подписанных Вашим полномочным представителем документов.
2. Создать специальную комиссию по проверке конституционности действий секретаря Совета безопасности А.Лебедя.
3. Продолжение переговоров с лидерами чеченских сепаратистов возможно только после освобождения всех захваченных ими заложников, как военнослужащих, так и гражданских лиц. Последующие переговоры с уголовными мятежниками должны вестись только о немедленной сдаче оружия и признании ими территориальной целостности России.
4. До решения вопроса об урегулировании ситуации в Чечне заморозить всякое финансирование (в том числе и восстановительных работ) на территориях, не находящихся под твердым контролем законного правительства Чеченской республики.
5. Приостановить вывод войск из Чечни, в особенности из равнинных (казачьих) районов, а также вдоль стратегических коммуникаций.
6. Рассматривать весь чеченский конфликт, как сугубо внутренний, на суверенной территории РФ. Для предотвращения развития событий по югославскому сценарию исключить любое вовлечение в него международных организаций, в том числе ОБСЕ.
7. Провести срочные консультации между руководством страны и представителями всего спектра политических партий и движений России о путях выхода из создавшегося кризиса.
Россия — едина и неделима!”
Из выступлений в Госдуме (“Новая газета” № 37, 1996):
А.Лебедь, секретарь СБ:
Все разговоры о том, что Россия уходит из Чечни с позором, — кощунственные. Россия из Чечни не уходит и не должна уходить. Она всего-навсего облагоразумилась и прекратила то, что ее позорило и могло бы позорить еще долгие-долгие годы. Что бы кто не говорил, но дерущиеся разведены. Процесс введен в относительно цивилизованную плоскость
А.Куликов, министра МВД:
Речь идет о капитуляции перед лицом сил, стремящихся к планомерной ликвидации Российского государства, а вовсе не о межнациональном мире. Отступая шаг за шагом, мы следуем не мудрым заветам Кутузова, а преступной политике творцов мюнхенского сговора, архитекторов Второй мировой войны, унесшей десятки миллионов жизней. <…> Это уже неоднократно являло себя в российской истории, когда в час трудных испытаний, требующих предельной мобилизации всех сил, на исторической арене появляются капитулянты и паникеры, кричащие о том, что все потеряно, что сил для сопротивления нет и что надо спасать человеческие жизни.
Г.Явлинский, движение “Яблоко”:
Мы решительно поддерживаем хасавюртовские соглашения. Мы считаем, что никаких других соглашений нам подписать было невозможно. Не Лебедь начал эту войну, не Лебедь эту войну проиграл, ее в большей мере проиграли те, кто сегодня с этой трибуны произносит истерические милитаристские речи. (Шум в зале) Особенно те генералы, которые сами там не справились, которых столько оттуда выбрасывали вверх тормашками. Разве не так? А вы, если очень волнуетесь… возьми ружье и сходи туда. Чего ты здесь кричишь-то?
С.Говорухин, кинорежиссер:
То, что произошло в Чечне, мы единодушно называем предательством. Предано и продано все, что можно предать и продать. Предан и отдан на заклание Завгаев. Этому человеку грозит смертельная опасность, и долг России и ее министерства внутренних дел защитить его. Преданы тысячи честных и мужественных чеченцев, которые не мыслили свою жизнь без России. Преданы 200 тысяч русских. Пять лет они испытывали неслыханное унижение и издевательство, а сегодня они просто отданы в рабство, в заложники, в жизнь под топором.
Из Заявления Съезда КРО от 2 марта 1997 г.
“Усилиями изменников и предателей России, усилиями потерявших ум, честь и совесть бюрократов, засевших в органах власти, состоялось одно из самых унизительных поражений России — поражение в Чеченской войне.
В этой войне правительство, журналисты, а порой и генералитет, сражались против своей армии. Они неоднократно лишали наши вооруженные силы возможности победить. В этой войне русские не смогли заставить власть следовать национальным интересам России.
Война прекращена только потому, что в условиях контроля над Чечней со стороны незаконных вооруженных формирований теневым структурам российской и мировой экономики можно получать больше барыша, чем в условиях войны. Интересам нефтяных монополий, подкармливавших чеченских бандитов, соответствует сегодня разрастание зоны нестабильности на Северном Кавказе и утрата Россией контроля за транзитом каспийской нефти.
Политический сговор бюрократии с бандитами, фальшивые выборы в Чечне привели к тому, что ни одна проблема в отношениях русских с чеченцами не решена. наоборот, ситуация конфликта усугубляется.
КРО вынужден подтвердить свою позицию: вина чеченских сепаратистов и мятежников перед русским народом не будет исчерпана, пока не будут наказаны те, кто убивал, грабил, обращал в рабство, изгонял с собственной земли русских людей, пока не изловлен последний бандит, пока не компенсированы потери каждому русскому беженцу.
КРО не признает законности выборов президента Чечни, в которых не принимали участия русские, изгнанные со своих земель. Аслан Масхадов для КРО не президент и не губернатор, а главарь мятежников, подлежащий немедленному аресту и суду. Всякое содействие утверждению его в статусе официального лица мы будем считать предательством интересов русского народа.
КРО считает, что должна быть определена мера ответственности лиц, допустивших поражение России в войне с мятежниками. Должны понести наказание те, кто осуществлял прямое или косвенное пособничество бандитам и террористам, подрывал боеспособность вооруженных сил России, вел пропаганду против действий группировки федеральных сил в Чечне.
Пока не наказаны бандитизм и предательство, КРО будет считать, что Чеченская война все еще не стала достоянием истории.”
Из интервью литовской газете “Республика” 04.03.97:
С.Радуев: Я не скрываю, что не хочу мира с Россией. Мне удобно, чтобы мы воевали с ней. (…) Мы превосходим русские войска, поэтому не нужно было уступать. России было выгодно, поэтому она и вывела войска, чтобы не испытать позора поражения. Я еще раз акцентирую, что до того момента, пока Россия не признает нашей независимости, армия Джохара Дудаева будет воевать с Россией. (…)
В ближайшее время я собираюсь вооружить армию из 5 тыс. человек. Не боевиков, а хорошо обученную диверсионную армию, которая сможет уничтожить 5-10 российских дивизий. Оружие мы получаем со всего мира. Афганистан почти даром отдает гранатометы, которые у нас на базаре стоят по 1 тыс. долларов, проблема только в транспортировке. У меня сейчас очень много денег, и я покупаю оружие. Меня финансируют исламские партии. Я сам бывший предприниматель, в 20 лет уже был миллионером, до путча в России у меня были фирмы в Болгарии, которые и поныне работают, финансируют наше вооружение. (…)
ДНО сотрудничает с иностранными спецслужбами, которые нам помогают. Никакая власть в Чечне не может запретить это движение. Германия вроде бы поддерживает позицию России, а меня оперировали в одной из лучших клиник Германии. Неужели официальные власти Германии не знали, что я в стране? (…)
Когда окрепнет ДНО, мы будем взрывать железнодорожные станции, потому что это стратегические военные объекты. Я предупреждаю, что в ближайшее время, когда ДНО окрепнет, мы взорвем Воронежскую железнодорожную станцию, потому что нам это выгодно. Я не террорист, поэтому жителей предупреждаю заранее. России невыгодно с нами воевать.
Ш.Басаев: С Россией война будет продолжаться. Ведь она так по- скотски, бесчеловечно вела себя в Чечне. Российские войска убили 100 тыс. человек, все разорили и ушли. (…) Если нам будет выгодно, мы будем говорить с любым руководителем этой страны. Но только пусть Россия заплатит нам 700 млрд. долларов США за ущерб, причиненный Чечне, а мы на эти деньги можем купить пол-России.
Из заявления КРО от 14 мая 1997 г.:
“12 мая 1997 г. был подписан “пакт о ненападении” между режимом Ельцина в России и режимом Масхадова в Чечне.
Враждебный национальным интересам России политический клан, сложившийся вокруг первого вице-премьера правительства РФ А.Чубайса, склонил ослабшего здоровьем президента к подписанию позорного документа, содержащего невежественную формулировку о многовековой войне между русскими и чеченцами.
Юридический смысл в подписанном договоре полностью отсутствует. Зато здесь просматривается иной смысл — нанесение оскорбления всем гражданам России, отпраздновавшим только что День Победы, а теперь вынужденным лицезреть повторный акт о капитуляции страны перед бандитским режимом. Кроме того, подписание соглашения состоялось именно в момент обострения ситуации на Северном Кавказе — осуществления серии террористических актов и захвата заложников, после очередных угроз террористов в адрес России.
В период с 20 апреля по 2 мая 1997 г. незаконные вооруженные формирования чеченцев провели операции по захвату лидеров казачества и русской общины Наурского района.
Захвачены и увезены в Грозный:
Кашлюнов В.А. — заместитель председателя русской общины Чеченской Республики, атаман Наурского отдела Терского казачества (схвачен 1 мая);
Черкашин А.Н. — атаман станицы Чернокозово;
Кулинич В.С. — атаман станицы Наурская;
Васильев В. — атаман станицы Мекенская;
Югас В.С. — член атаманского правления Наурского отдела Терского казачества (схвачен 1 мая);
Гладилин А.В. — член атаманского правления станицы Мекенская;
Мехайличенко А. — казак Наурского отдела Терского казачества.
Луганский А.Г. — начальник штаба Наурского отдела Терского казачества;
Петров А.В. — член атаманского правления станицы Наурская.
С января 1997 г. в КПЗ Наурского района находится казак Аксюченко И.И., которого обвинили в том, что он служил в казачьем батальоне им. генерала Ермолова. К 7 мая незаконному аресту подвергнуто по меньшей мере 22 казака. Во всех случаях казаки обвинялись в сотрудничестве с российскими спецслужбами и федеральными войсками, в незаконном хранении оружия.
По каналам КРО из Чечни продолжает поступать информация о продолжающейся трагедии более тысячи российских солдат и офицеров, оказавшихся в плену у сепаратистов. Кровь замученных, расстрелянных и сожженных живьем российских военнослужащих останется несмываемым пятном позора на совести официальных властей Российской Федерации.
Подписывая договор с лидерами бандитского режима, кремлевское руководство фактически соглашается с тем, что чеченцы имеют право носить и применять оружие, а русские — нет, что служба в Вооруженных Силах России и поддержка деятельности российских спецслужб являются преступными деяниями.
Отказываясь от применения силы против бандитского анклава, сложившегося в результате вооруженного мятежа и измены в высших эшелонах власти Российской Федерации, режим Ельцина по сути дела признал органическое родство с мятежниками и свою неспособность осуществлять естественные действия по отношению к бандитам, террористам и мятежникам. Этот режим испытывает садистское наслаждение, расправляясь с остатками российской государственности, раз за разом подтверждая готовность сотрудничать с преступниками.
Ельцин и его окружение в очередной раз продемонстрировали пренебрежение интересами русского народа, пострадавшего от чеченского бандитизма и политики Кремля. В подготовке соглашений не принимал участие и парламент России, 4 депутата Госдумы, входящие в состав Комиссии по переговорам по урегулированию кризиса в Чеченской Республике, не привлекались к переговорному процессу и не информировались о его ходе.
Авантюра, представляющая собой аналог перманентного “мюнхенского сговора”, фактически ставит под удар не только русское население Чечни и России, но и всех чеченцев. Усилиями авантюристов чеченцы становятся первыми в тысячелетней истории России этническими врагами русских. Таким образом, в Кремле подписывается смертный приговор чеченскому народу, позволившему втянуть себя в открытую вражду с русскими.
Конгресс русских общин констатирует, что только смена политического режима, полное устранение от власти всех лиц, определяющих в последние годы политику государства, позволит решить проблему контроля России над отторгнутой у нее территорией, воздать должное преступникам и изменникам, восстановить справедливость и поддержать пострадавших. “
ГОРЕ ПОБЕЖДЕННЫМ
Из чеченской столицы выведено более 4 тысяч солдат и офицеров Временных Сил РФ в Чечне, тогда как сепаратистов — всего 1,5–2 тысячи. В Грозном тем временем оставалось еще около 4 тысяч боевиков, маскирующихся под мирных жителей.
Войска продолжали нести потери в результате обстрелов и нападений на их позиции. С момента подписания соглашений с боевиками (23 августа 1996 г.) в последнюю неделю августа и первую декаду сентября было зафиксировано 83 обстрела российских подразделений, 4 военнослужащих убиты, 12 — ранены (НГ, 10.09.96). Яндарбиев объявил, что эти обстрелы инсценируются самими военными (НГ, 13.09.96).
В плену у боевиков находилось свыше 1000 российских военнослужащих, освобождать их сепаратисты не спешили. За освобождение солдат и офицеров боевики требовали значительные выкупы — до нескольких сот тысяч долларов. Кроме того, на переговорах по обмену пленными сепаратисты выдвигали требования освободить целый ряд уголовников, сидящих в тюрьмах по всей России.
К концу войны в Чечне насчитывалось 58 мест массовых захоронений безвестных жертв войны.
Связав руки российской армии, отряды вооруженных мятежников беспрепятственно смещали глав администраций в традиционно «своих» — горных и предгорных районах республики. Лишь только оттуда ушли федеральные войска, как полевые командиры арестовали все бывшее руководство крупных населенных пунктов Гехи (Урус-Мартановский район), Аллерой, Ведено (Веденский район), Гудермес, Шали, Аргун… Сторонники Завгаева получали по меньшей мере по 40 ударов палкой наравне с пьяницами и ворами.
В Урус-Мартане и Ачхой-Мартане бывшие антидудаевские группировки вынуждены были искать способ сосуществовать с победившими бандитами. Только в оплоте Д.Завгаева Надтеречном районе законная власть получала прежнюю поддержку и расправы были исключены.
Боевиками были нарушены договоренности о демилитаризации Грозного, были продолжены попытки захвата оружия и боеприпасов у военнослужащих федеральных сил. Сепаратисты создавали специальные отряды, которым поставлена задача отбирать личное оружие.
Боевики продолжали концентрацию сил в ряде районов, проводили инженерные работы по укреплению своих позиций. Сепаратисты потребовали от военнослужащих, охраняющих аэропорт «Северный», оставить занимаемые позиции и дали двое суток на размышление. Потом подобные провокации повторялись постоянно.
Разбой, власть разгулявшейся уголовщины стали обычной обстановкой в оставленных Россией территориях. В Грозном, например, действовала группа «Джамат» численностью от 50 до 70 человек, которая совершала убийства по заранее подготовленному списку. Особое внимание группа уделяла сотрудникам ФСБ и ОМОНа, а также их родственникам (“Северный Кавказ”, 06.09.96).
Лебедь, готовясь к переговорам, утверждал, что ни с Басаевым, ни с Радуевым он беседовать и не собирался: «Я еще перед первыми переговорами сказал Масхадову: с этими товарищами я иметь дело не буду». А эти бандиты вместе с рядом более мелких криминальных групп контролировали 20–30 % территории Чечни. Отряды Шамиля Басаева, Руслана Гелаева, Салмана Радуева, объединяющих до 50 % боевиков, практически находились за пределами досягаемости Масхадова.
В Атаги на переговоры с Лебедем приехали, включая Масхадова и Удугова, лишь четверо чеченских «авторитетов». Однако Лебедя это не волновало. Главное подписать хоть что-то, а там — трава не расти! Ну и получили непонятное соглашение, которое никем не было признано, кроме российских генералов, которым силами Совета безопасности России выкрутили руки.
Если в Чечне беспрепятственно действовали уголовные головорезы, то в Москве — обнаглевшие “правозащитники” и журналисты.
Так, 5 сентября 1996 г. на митинге «правозащитников» Олег Орлов, прилетевший из Чечни, распространил ложь о том, что в захваченном боевиками Грозном 10–12 августа российская армия «повторила подвиг Басаева». Якобы окруженные солдаты захватили 9-ю горбольницу и грозили расстрелять заложников, если боевики начнут штурм (МК, 7.09.96).
11 сентября 1996 г. в газете «Сегодня» была опубликована гнусная статейка о действиях замминистра МВД Голубца, оказавшегося вместе с бойцами блокированным в Координационном центре МВД в Грозном. Генерала, раненного осколками разорвавшегося рядом снаряда, обвинили в том, что он будто бы использовал бассейн с водой, предназначенной для раненных, для личных омовений. Оскорбление было намеренным и особенно грязным.
К возмездию взывают и наши оболганные и униженные мертвые, оскорбленные не меньше, чем те, кто остался жить. Разве может быть для нас закончена эта война до тех пор, пока не восстановлена честь павших за Родину?
По официальным данным Министерства обороны РФ только за период с 6 по 30 августа 1996 года в Чечне (преимущественно в Грозном) погибло 152 военнослужащих (22 офицера, 3 прапорщика, остальные — солдаты и сержанты). Среди раненых — 836 человек (132 офицера и 704 солдата и сержанта).
По официальным данным Министерства обороны России на 30 августа 1996 года в чеченской войне погибло 2837 военнослужащих. 13270 человек ранено, пропали без вести 337 военнослужащих, в плену — 432 военнослужащих. Приблизительно такую же цифру потерь, по данным МО РФ, имеют и войска МВД. Потери боевиков составляли около 15 тысяч человек (КЗ, 6.09.96).
Стойкость русских солдат в этой войне была невероятной даже по сравнению с Великой Отечественной войной. Если полвека назад при общих потерях в войсках (всего раненных и убитых) в 23 млн. человек в плену побывали около 4 млн. (соотношение 6:1), то на Чеченской войне при общих потерях около 16000 человек в плену побывали около 1000 человек (соотношение 16:1).
По официальным данным военных медиков, через госпиталя и медпункты прошло на 1 августа 1996 года около 20 тысяч человек.
В составе объединенной группировки федеральных войск в 1995 году было свыше 7 тысяч единиц вооружения и военной техники — это ракетные системы залпового огня «Ураган», самоходные артиллерийские установки «Мста», танки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры… Многое из этого «богатства» не выдержало проверки боевыми условиями. Только в ходе войны выяснилось, что броня танков не обеспечивает защиту экипажей и боеприпасов от кумулятивных средств поражения, а другие типы бронированных машин не защищены даже от крупнокалиберных пуль и крупных осколков.
Из 579 БМП вышли из строя по боевым повреждениям 187 единиц. В 95 процентах попаданий в БМП-2 гранаты из РПГ-7 насквозь пробивали броню, выжигая все живое. При прямом попадании с малой дистанции мины и осколки пробивали броню и топливные баки, боевые машины загорались и взрывались боекомплекты («Известия», 19.09.96).
За время боев в Чечне федеральные силы безвозвратно потеряли 260 единиц бронетехники (без учета потерь во время последнего штурма Грозного) — танки Т-72, Т-80, БТРы, БМП (РИА “Новости”, 05.09.96). За время боев с 6 по 12 августа 1996 года федеральные войска потеряли еще 5 танков, 16 единиц бронетехники и 3 артиллерийских орудия (РИА “Новости”, 05.09.96). Общее количество вышедшей из строя бронетехники (часть которой частично восстановлена) составило около 500 единиц. Дудаевцы уничтожили за два года боев более 60 танков (каждая четвертая боевая машина — современной модификации), а также 5 боевых самолетов и 8 боевых вертолетов.
По официальным данным в Чечне Вооруженными Силами утрачено 4830 единиц оружия, Внутренними войсками в 94-м году утрачено 103 единицы, в 95-м — 365, в 96-м — 407 единиц (МК 01.10.96). Значительная часть из этого богатства была списана, а потом продана тем же боевикам.
По оценкам экспертов, в руках у чеченцев осталось около 60 тысяч единиц стрелкового оружия, более 2 миллионов единиц различных видов боеприпасов, несколько десятков единиц танков, БМП, БТР, артиллерии.
Стоимость уничтоженной за время боев боевой техники и вооружения составляет около 2 трлн. рублей. Кроме того, на содержание войск и создание военной инфраструктуры в Чечне потрачено еще не менее 1 трлн. рублей.
По оценкам экспертов на восстановление и строительство разрушенного: заводов, жилого фонда, инженерных сооружений и прочих хозяйственных объектов, — в ЧР в 1995 году требовалось около 3 трлн рублей. Вместе с социальными пособиями и другими выплатами населению общая сумма расходов должна была составить только в 1995 году 5 трлн рублей, а в 1996 — около 15 трлн.
До воцарения Дудаева в Чечено-Ингушетии проживало 508 тыс. чеченцев, около 400 тыс. русских и 113 тыс. ингушей. К 1 августа 1996 г. в Чечне осталось не более 120 тыс. русских. Из них 30–40 тыс. в Грозном, остальные — в Наурском и Шелковском районах.
Именно русские и оказались преданными собственным правительством, предпочитавшим иметь собственный бизнес с участием чеченских бандитов, закрывая глаза на их зверства. Кремлевские русофобы и русофобы мятежной республики объединили свои усилия в актах геноцида против русских и действиях по разрушению России.
ИСПОВЕДЬ ЗАЛОЖНИКА
Когда книга уже готовилась к печати, чеченскими бандитами был освобожден Ш.Д.Дзоблаев, лидер Ассамблеи национально-демократических и патриотических сил. За неполные восемь месяцев, проведенные в плену, ему многое довелось повидать, пройти на волосок от смерти. Символично, что в то же самое время Ельцин раз за разом сдавал интересы России тем бандитам, которые продолжали издеваться теперь уже не только над российскими пленными солдатами, но и над журналистами, ставшими “пятой колонной в тылу российской армии. Вся страна, включая самых отпетых мерзавцев, потворствующих распоясавшимся варварам, уже поняла, что чеченцы невменяемы и язык переговоров — самообман. Один только Ельцин продолжал без зазрения совести ручкаться с главарем мятежников Масхадовым, да обсуждать с ним перспективы дальнейшего ограбления страны. При это Ельцин не стеснялся признаться, что из выделенных Чечне 800 млрд. рублей бюджетных денег большая часть разворована. Не постеснялся он благословить и выделение чеченским бандитам 800 млн. долларов, которые якобы должны были пойти на восстановление разрушенного нефтепровода и его охрану.
Сотрудничество власти с бандитами должна когда-нибудь быть наказана. Правда о Чечне и Чеченской войне должны изобличить кремлевских воротил и превратить всю дальнейшую историю России в их непрекращающуюся публичную порку.
Свидетельство Шмидта Дзоблаева, записанное и обработанное автором, послужит решению этой задачи.
Из рассказа Ш.Дзоблаева
В середине декабря 1996-го года я выехал во Владикавказ для подготовки конференции по проблемам Северного Кавказа. Тогда ко мне обратился молодой человек, который ранее рассказывал, что создал спортивный клуб, около 100 членов которого готовы влиться в нашу организацию. Он сказал, что Чечня хочет наладить отношения с Северной Осетией и предложил организовать встречу с Яндарбиевым (тогда он президентом был), и с Удуговым. Договорились привлечь к участию во встрече членов правительства Осетии. Президент Осетии Галазов решил, что надо налаживать отношения, кто бы там ни был в руководстве Чечни, и отправил на переговоры своего советника по правовым вопросам и замминистра внутренних дел,
Оказалось, что нас заманили в ловушку, которую подготовили совместно осетинская и чеченская банды. Они считали, что за меня Россия огромные деньги заплатит, а за чиновников — Осетия.
Как только мы перешли границу с Чечней, “Урал” перегородил дорогу, откуда-то выскочили человек двадцать с гранатометами и пулеметами, подняли страшный крик, схватили нас, вытащили из машин. Меня ударили в подбородок и прикладом по печени. Забрали все, что у нас было — документы, часы, ручки. Нам завязали глаза и связали руки, а потом возили по чеченским дорогам, пока не стемнело. В каком-то лесу нас высадили и объявили, что мы приехали сюда со специальным заданием, а потому через пару дней нас должны расстрелять. Пока же нам пообещали “беседы днем и ночью”.
База бандитов находилась в Шалинском районе, близ селения Сержень-юрт. Это бывший пансионат какого-то предприятия. Там осталось несколько полуразрушенных корпусов. Поместили нас в местную тюрьму — комната, окошечко, закрытое железным листом, на полу несколько матрасов. С нас сняли одежду и обувь, головные уборы.
На вторую ночь в соседней комнате начались переговоры между группами, организовавшими похищение. За стеной видимо делили предполагаемый выкуп. Стоял страшный шум, крики, ругань. Кто-то из нас сказал, что надо залечь на пол. Это нас и спасло. Через несколько минут командир захватившей нас группы (как потом выяснили, его звали Имали Даудов) закричал: “Раз так, мне деньги не нужны!” и, схватив ручной пулемет, забежал в нашу комнату, с криком “Выходи строиться!” от двери выпустил очередь наугад в темноту (была уже ночь). Если б мы стояли, все бы погибли. Тут кто-то схватил его за плечо: “Ладно, хватит”. Утром мы увидели, что все стены в дырках.
Через два дня начали вести “беседы”, выяснять какой куш за нас выплатят. Я сказал, что у меня у самого нет денег, у родственников тоже. Ну, говорят, все равно получим за тебя столько долларов, сколько сможем взять. Потом мне все время повторяли: “С тобой будет особый разговор. У нас есть приказ Дудаева — расстрелять. Если хотят, чтобы ты живым ушел, за тебя надо заплатить большой куш.”
Я ни разу не просил предъявить мне этот приказ, но всюду, куда бы я не приезжал, мне об этом приказе говорили. Казалось бы, почему именно Дзоблаев, есть же другие политики, которые выступали, как и я? Говорят: другие — это просто шакалы. У Дудаева видимо создалось мнение, что меня слушает президент и администрация.
Через неделю боевики отпустили капитана ГАИ, которого замминистра взял с собой. Он сказал: я соберу деньги. С этого момента меня держали уже отдельно. Капитана отвезли к границе, а через два-три дня в Осетии собрали миллиард. Я остался один.
Меня держали отдельно, потому что считали, что я — советник Ельцина. Я говорю, что такой должности нет, есть помощники. Они говорят: мы больше тебя знаем, ты работник службы безопасности России, получил задание провести здесь какую-то операцию против чеченского народа, может быть, даже сорвать выборы президента.
Свою роль, по всей видимости, сыграл тот факт, что с нашей помощью была восстановлена деятельность Верховного совета Чечни, после чего Завгаева назначили главой администрации. Теперь Завгаева оплевывают за то что он мирные договоры подписывал с чеченскими селениями. Народ действительно хотел подчиняться закону, но после этого приходили боевики и брали стариков, подписавших договор, за бороды…
В начале войны я получил из администрации президента телеграмму, где предлагалось представить предложения по урегулированию в Чечне. Мы предложили заняться урегулированием внутричеченского конфликта. Там ведь оппозиция Дудаеву была. Если бы с ней общий язык нашли, войны бы не было.
После этого было распоряжение президента, которым нашей организации поручалось провести конференцию и избрать комитет национального согласия. Там же было дано указание вице-премьеру Сосковцу и министру национальностей Егорову оказать содействие и принять участие в мероприятии. Никто из них палец о палец не ударил. Это было в феврале 1995 года.
25 марта 1995 мы провели конференцию в Пятигорске и подписали Хартию национального согласия. Было 220 делегатов из Чечни, со всех районов. Сами чеченцы объездили районы, избирали делегатов на эту конференцию и приехали с мандатами. Приехали главы администраций, представители тейпов и интеллигенции. До этого не было случая, чтобы чеченцев самих кто-то выслушал. В Пятигорске впервые дали возможность говорить всем, без всякой диктовки, объявив, что стенограмма будет передана высшему руководству России, поскольку мы проводим конференцию по заданию президента.
В Хартии говорилось, что все вопросы в Чечне решаются в рамках Конституции Российской Федерации. Но в связи с тем, что и Филатов, и Сосковец наши действия проигнорировали, они сорвали дело внутричеченского урегулирования и окончания войны. Никакой финансовой поддержки не было. Когда нам решили выделить сорок или шестьдесят миллионов, Михайлов (тогда замминистра по делам национальностей) взял эти деньги и переправил Автурханову для проведения другой конференции. Второй этап своей конференции мы провести не смогли.
Я и не думал, что бандиты захотят отпустить меня за собранный в Осетии миллиард, но потом они сказали: “Мы бы за миллиард даже полк отпустили бы, но, говорят, они не хотели тебя брать с собой.” Дело в том, что советник президента Осетии Джикгаев, когда начались разговоры о выкупе, с ходу сказал, что я к Осетии никакого отношения не имею. Пусть, мол, Россия за него платит. Бандиты сразу мне обвинение предъявили: шпион. А советник еще им подтверждает: мы даже не знаем, с какой целью он приехал сюда. Он, наверное, перепугался, а потому сказал: “Вот его оставляйте, он вам нужен”. Я ему говорю при бандитах: “Как же так, когда президент Галазов пригласил тебя, мы получили задание, обговорили, из кабинета Галазова вышли вместе”. Позднее я узнал, что этого советника после возбуждения уголовного дела следователь прокуратуры приглашал рассказать, как было дело, но он отказался. Тогда прокурор республики пришел к президенту Осетии, пригласили и Джигкаева, а он нахамил и ушел без объяснений.
* * *
Боевики примерно через пятнадцать дней связались с моими родственниками и потребовали от них два миллиарда. Потом они также встречались с боевиками, которые держали первую группу ОРТ, консультировались о технологии передачи денег. Им сказали: Березовский заплатил. Об этом в Чечне все знали. Поэтому меня спросили: Березовский за тебя может заплатить? Я говорю — нет, я его не знаю. Кстати, один из моих друзей обращался к Березовскому, но он сказал: Дзоблаевым я заниматься не буду. Деньги на выкуп собрали родственники — 250 миллионов.
Потом родственники мне рассказывали, что бандиты связывались с ними по мобильному телефону и приглашали на встречи. Они говорили: “Шмидт сказал, что родственники у него богатые, они не только один миллиард, они несколько миллиардов могут заплатить.” Родственники отвечают: “Пусть назовет имена тех, у кого есть миллиарды.” Тогда бандиты заявляли, что даже труп не отдадут, если миллиард не будет заплачен.
Хотели несколько раз продать меня другим бандитам. Те говорили: не отдавайте его родственникам, через четыре дня мы вам принесем миллиард, а в залог оставляем новый джип. Если не придем через четыре дня, машина ваша. Миллиарда не принесли и джип продали за шестьдесят миллионов. Потом другой дурак нашелся — он оставил “Жигули”. Сфотографировал меня. Говорит: тебя считают уже погибшим, а я сейчас поеду в Осетию и вернусь с миллиардом через пять дней. Через пять дней “Жигули” продали за девять или десять миллионов.
Я знаю, что Аушев интересовался мной. Я просил: выходите на Аушева. Боевики не хотели этого делать, считая, что это пророссийский президент. Потом мне сказали, что Аушев готов дать и деньги, и машину, но командир боевиков отказался вести с ним переговоры.
Когда начались встречи с моими родственниками насчет денег, они сказали боевикам, что больше ста миллионов не смогут собрать. Когда боевики приехали с этой встречи, они настолько были возмущены, что смотрели на меня как звери. Говорят: как это так, это бесстыжий народ, сто миллионов! Хотя бы миллиард сказали! Как денег нет? У тебя, наверное, счета и в Москве, и в Швейцарии, и Галазов может заплатить! На следующий день сказали, что договорились с Радуевым сто миллионов не брать, а если не дадут больше — расстрелять. Через день меня отвезли в Гудермесский район, в селение Новые Гордалы, где штаб Радуева.
В один из первых дней пришел ко мне начальник штаба Радуева и сказал: “Мы тебя расстреливать не будем, мы тебя обменяем. Есть очень важный для нас человек, который арестован, в тюрьме сидит где-то, и мы попытаемся на тебя обменять.” Позднее, когда стало известно, что радуевцы хотят меня не обменять, а продать, те бандиты, которые меня захватили, с пулеметами и гранатометами приехали в штаб Радуева и сказали: вы его обещали расстрелять — не расстреляли, а за деньги мы и сами его отдадим. Три часа я сидел в машине, а в кабинете у Радуева шел разговор. Наконец, радуевцы согласились отдать меня. Меня из радуевской машины пересадили и обратно увезли.
* * *
Боевики представления не имеют, что такое суверенитет. Они живут в лесу, ничего не делая, и говорят, что они свободны. “Ты не знаешь, что такое свобода! А вот мы свободны!” Я говорю: “Какая же это свобода — вот здесь сидеть, волками жить?” А они: “Мы волки и есть.” “Вот живете в лесу собачьей жизнью, жизнью волка — один хлеб, маргарин и чай, и то не всегда это бывает, и вы свободны?” Один только семнадцатилетний боевик сказал: “Какая свобода, если я из своей деревни в другую деревню без пулемета не могу пройти?“
Бандиты с пулеметами ходят по улицам. У них любой, кто нацепляет наручники у пояса, может считать себя милиционером. Пистолет там — игрушка. Даже автомат я редко видел. А вот ручной пулемет — обычное вооружение. Про него говорят — “красавчик”. Я сначала думал, что это фамилия конструктора.
Патроны там не жалеют. После окончания военных действий вооружений и техники оставили не меньше, чем в первый раз — военные машины, КАМАЗы, УАЗы и т. д. Они в совершенстве овладели нашим оружием и очень его хвалят: большое спасибо России, что нам создали такое оружие. Конструктору гранатометов они хотя памятник поставить в Грозном.
Я со счета дней сбился. Они тоже дней недели, чисел месяца не знают, часов не носят. Хотя наши часы отобрали, никто их не носил.
Там очень много людей, которые вообще не хотят работать. Только грабежи, разбои — за счет этого жили и сейчас собираются жить. Не работают и говорят: “Волки есть хотят!” У Радуева новобранцам только обещают платить, но расплачиваются званиями. За офицерское звание дают картошку и маргарин. Радуев лучше других кормит — там суп варят один-два раза в день.
Меня охраняли восемь человек, и это считалось за работу. Склад оружия — охраняют, базу — охраняют, дороги — охраняют. Расставляют людей на всякой навозной круче. Если кто близко подойдет — стреляют.
Крадут не только людей. Они связываются с преступными группами других республик. Угнали машину и — в Чечню. Вся Чечня ездит на ворованных машинах, никакой регистрации не требуется, никто их об этом не спрашивает, без номеров.
Шариатские суды — мракобесие. Коран на арабском языке, переводы они не читают. Один командир открыл Коран: “Статья первая говорит, что он предатель. Приказ Дудаева — расстрел.” Такой вот примитив. Религиозное мракобесие именно в том и заключается, что под эгидой религии творят преступные действия. Любые, вплоть до уничтожения людей, издевательств. Все это списывается на Коран, на Аллаха.
Один “теоретик” (однофамилец Басаева), которого считают там самым умным, говорил мне: “Мы, как и наши предки — не бандиты. Мы отбираем деньги у того, у кого их много. Захватываем не всякого, а того, за кого заплатят. А это как раз Аллаху угодно, потому что у кого-то много, у кого-то ничего нет.” Я говорю ему: “А почему не работаете?” Отвечает: “Вот Аллах скажет, что надо работать, — будем работать.”
Хаттаб, иорданский террорист, который погубил целый российский полк под Рошни-Чу (его заместитель как-то раз ночевал в той комнате, где меня держали), как пересказывают бандиты, говорит: “Чечен-бардак”. То есть, в Чечне бардак: нет имана, нет ислама. (Иман — это когда человек перед тем, как принять ислам, очищает себя от всех грехов, расстается со своим прошлым.) Действительно, нет ни имана, ни ислама, а есть война. Чеченцы просто воевать хотят, никакого ислама нет.
Куда бы меня ни привозили, всюду были попытки превратить меня в верующего мусульманина. Это было такое психическое давление, просто страшно. Все я выдерживал, вот этого не выдерживал.
За принятие ислама они не обещали освобождения, просто говорили, что веры ко мне больше будет. Мы тебе, говорят, начнем доверять, а пока все, что ты говоришь — вранье, ты неправду говоришь.
Все время внушали: ты согласись, начни молиться. Об этом — ежеминутно. Надо, мол, образумиться. Аллах сидит за седьмым небом на троне (это он мне объясняет!) и на троне у него написаны слова: “Воистину моя милость превосходит жестокость”. Вот если ты примешь ислам, то он смилостивится, и простит тебя, хоть ты и враг Чечни и Кавказа. И ты попадешь в рай.
У Радуева был другой теоретик. Подвел меня к печке, показывает на огонь. Видишь, говорит, в этом пламени можно заснуть спокойно, а в аду, куда ты попадешь, у тебя будет мозг кипеть, и ты не умрешь и вечно будешь мучаться в страшной жаре. Поэтому, прими ислам.
Там один русский был, который называл себя украинцем. Он до сих пор у них как раб. Хуже раба. Он обрезание себе сделал, чтобы ему верили. Взял кухонный нож, водки выпил и отрезал… Я думал, что умрет он. Действительно, мучился, бледный, штаны не мог одеть, чем-то прикрыл себя… У Радуева видел двух русских пленных. Тоже дрова таскают, печки топят, пищу готовят. Солдаты. Их все видят! А какая-то комиссия ищет военнопленных! Да они открыто ходят! Все видят, что они русские, знают, что они солдаты (одежда на них не американская, а разорванные солдатские хэбэ.) В Кремле говорят: “Мы не можем найти наших солдат.” Да их искать не надо!
У бандитов развит военный психоз. Психологически они готовы идти на любое преступление.
Меня спрашивают: ты когда-нибудь убивал человека? — Нет. — Голову отрезал? — Нет. — Ну-у, это такой кайф! Это такой кайф! Ты не знаешь!
У нас и не известно, что пленных в Чечне, даже тех, кто сдался добровольно, не только расстреливали. Им отрезали головы. Делали это перед строем, а тех, кто терял сознание, тоже убивали. Не говорили у нас и о том, что очень многих пленных живыми закопали в землю. Мне показали дом, где два брата во время войны занимались только этим. Закапывали живыми в землю. Показывали мне одного — такой симпатичный на вид. Говорят, он 70 голов отрезал. Взахлеб рассказывают, как они разрывали пленного снайпера, привязав его за ноги к двум машинам. У них это все заснято на пленках. Причем снимали наши журналисты, а потом отдавали или продавали пленки чеченцам.
Я часто спрашивал у чеченцев, читал ли кто-нибудь из них Коран? Никто не читал. Они говорили, что и не надо его читать. Потому что Коран, якобы написал Аллах, а Аллаху надо верить. Эти бандиты пять раз в день делают намаз, но в то же время любой из них пойдет и отрежет голову человеку. Даже абсолютно невинному.
Они говорят, что не пьют. Я был у Радуева — пили. Коран им запрещает и курить, но они курят. Анашу и гашиш — постоянно. Когда заместитель Хаттаба пришел в дом, где меня содержали и увидел у охраны карты, он схватил их и изорвал — Коран запрещает. Потом достали другие…
Ко мне однажды один боевик зашел бутылку водки распить. К тебе, говорит, никто не ходит, а то узнают — плохо будет. Говорит: у меня плохое настроение, вчера убил одного своего… А зачем убил? Аллах, воля Аллаха. Заспорили, пулемет схватил — и убил. Я говорю: “Что, кровная месть теперь?” “Нет, — говорит, — Салман сказал, что никто меня не тронет. Я-то причем? Если б не воля Аллаха, я на курок бы не нажал.”
Телевидение ежедневно передает войну и песни. Главный певец, который их сочинял, был убит в Одессе, но успел несколько сотен сочинить. Одна “Боря-алкаш”, ее каждый день поют по телевидению. Культ насилия, войны. И картины одни и те же, которые наснимали во время боев — их смотрят и смотрят. Все время спят в одежде, пулемет рядом. В квартиру пришел — пулемет ставит рядом и нацеливает в дверь, сам ложится на пол и спит.
Однажды боевик зашел ко мне с пулеметом и говорит: если я сегодня кого-нибудь не убью, мне будет очень плохо. Пустил очередь по стене, потом выбежал на улицу, расстрелял там какую-то птичку. На другой день говорит: вчера у меня было желание убить тебя, надоело с тобой возиться.
Радуев провел пресс-конференцию, пригласил местных и прибалтийских журналистов (российских не было), и сказал, что скоро покажет им казнь советника президента. Мне это стало известно. Три раза назначали казнь. но почему-то не привели в исполнение. Вероятно, банде, захватившей меня, нужны были деньги.
Это тоже было в отряде у Радуева, ночью. Охранники спали, а я не спал. Один из охранников вдруг выстрелил в меня через дверь. Я ствол автомата увидел, когда из него вылетало пламя. Я чуть-чуть изменил позу — склонился набок, это меня и спасло. Пуля чиркнула по сорочке на груди и вошла в стену. Охранник бросил пулемет и выскочил на улицу. Остальные встали, пошли за ним. Он, говорят, у нас контужен был. Если ты пожалуешься, он придет — гранату бросит, и тебя не будет, и нас не будет. Не жалуйся.
У меня даже создалось такое впечатление, что они рады были бы, если б кто-нибудь прикончил этого психа. Его бы никто не судил, если бы он гранату бросил — невменяемый!
Были такие случаи. Когда я был у Радуева, мне говорят: “Возьми пулемет!” В руки совали или оставляли на койке. Если бы я тронул оружие, они бы сразу меня прикончили. И вот этот больной, дает мне пулемет в руки: “Направь на него, напугай его.”
Там очень много людей со сдвинутой психикой. Очень много. Это просто видно.
Незаконные вооруженные формирования после войны не сложили оружия и продолжают укреплять свои позиции, не подчиняются властям. Это уже не боевики, это бандиты в чистом виде. Они друг друга боятся. У них интересы разные. У каждого района свои. Они захватывают и чеченцев — из-за денег или тех, которые, как они считают, служили России или имели контакт с Завгаевым и пророссийскими группами. Одного я видел.
Генерал Ермолов изучил чеченцев досконально. Он тогда писал, что этот народ перевоспитанию не подлежит. Ведь один из признаков нации — психический склад. Грузин русским никогда не будет, русский французом никогда не будет. И чеченец тоже — какой есть от роду, такой и останется. Хоть кровь выкачай и влей в него другую — все равно кровь переварится и будет точно такая же, как и была. Психический склад у этих людей абсолютно определенный, а главная его особенность — никому не подчиняться. Они говорят, что в Коране написано, что надо подчиняться только Аллаху. Аллах и бандит, никого между ними быть не должно быть.
Иногда мне приходилось жить в чьей-то в квартире. Видел несколько книг. Одна из этих книг — “Кавказцы”, 1810-го года изданная. Там есть глава, где описывается похищение людей еще в те годы. Технология похищения, поведение бандитов — один к одному.
* * *
Боевики — небольшая часть населения Чечни. Я самих боевиков спрашивал, что будет, если сегодня провести референдум, остаться в России или нет. Они отвечают: Дудаев нам еще говорил, что двадцать, самое большое, тридцать процентов настоящих чеченцев, остальное — дерьмо. Большинство проголосует чтобы остаться в составе России.
Власти нет в Чечне. Это мифическая власть, никто из отрядов не собирается подчиняться, они действуют самостоятельно, вооружаются и считают, что вот-вот будет война. Может быть, даже внутри Чечни.
По телевидению все время шли передачи, где говорилось, что тех, кто похищают людей, будут расстреливать. Но это было пустозвонство, они сами это знали. Вся Чечня знала, где я нахожусь — в какой группе, у какого командира. И Масхадов, и служба безопасности знали. Сотрудники службы безопасности даже приходили в дом, где я находился. Хозяин говорил тогда: служба безопасности приехала, не выходи, сиди в углу и не вставай.
Один раз подслушал информацию о себе, которую передавали по местному телевидению. На вопросы отвечал руководитель департамента. Корреспондент задает вопрос: вы проводили операцию в Сержень-юрте, где находился Дзоблаев? Он говорит: да, мы проводили операцию, но его там не застали, оперативные данные оказались неверными. А что ждет тех людей, которые держат заложников? Только смерть, говорит.
Масхадов никогда не контролировал Чечню. Когда война шла, мы удивлялись, что переговорщики из Кремля едут к Масхадову. Масхадов имел такой же отряд, как все другие. В каждом отряде свой штаб, у Масхадова свой штаб. Вот он был начальником штаба своих отрядов, и все. Никогда Радуев ему не подчинялся, никогда боевики ему не подчинялись. Они были едины только, когда шли боевые действия.
Масхадова избрали, потому что Яндарбиев и другие были слишком воинственными: “Мы победили, мы еще победим, мы Россию на колени поставим!”. А Масхадов говорил, что предстоят очень трудные мирные переговоры, что надо быть готовыми к тяжелому разговору с Россией. Еще до выборов я сказал боевикам (которые все были за Яндарбиева, потому что за него был Радуев), что изберут Масхадова.
А кто такой для них теперь Масхадов? Он никто! Они говорили, что в августе его прикончат, если он так будет вести себя с Россией, как сейчас ведет. Боевики так говорят: захотим Масхадова свергнуть — наших “рекламных женщин” за полчаса соберем, они выйдут на улицу с плакатами.
Масхадов говорит, что если Россия и Чечня установят дипломатические отношения, будет стабильность на Северном Кавказе. а на деле это будет порядок, в котором бандитам будут отдавать кому таможенную службу, кому полицейский округ — в зависимости от численности отряда. Он и гвардию свою создает из бандитов.
Басаев на выборах выступал очень коротко, за него другие выступали. Потом он абсолютно затих, никаких агрессивных выступлений не делал. За восемь месяцев, пока я находился в плену, ни одного агрессивного выступления не было с его стороны. Командир захвативших меня боевиков сказал, что Басаев посоветовал ему “отпустить этого человека”. Знаю, что и до этого были случаи, когда по его предложению освобождали военных, медиков и т. д. Чего он хочет? Может быть у него произошла переоценка ценностей, может быть у него ничего общего с этими боевиками нет? Командир боевиков сказал: мы с Басаевым уже расстались.
Лебедя они в расчет уже не берут. Считают, что он все делал для себя, из корыстных целей. Мы понимаем, говорят, он не должен подписывать такие документы. Высмеивают его. Чего же он, если такой герой, почему он не в Чечне свои документы подписал, а в Хасавьюрте, в Дагестане?
* * *
В марте и в апреле, меня должны были продать одной из бандгрупп. Два раза меня увозили. Один раз через Назрань хотели вывезти, но с полпути вернулись обратно. Оказалось, слишком много денег запросили.
Второй раз хотели вывезти через Братское, где меня захватили, и через Моздок. Сопровождали шесть машин, нагруженных гранатометами и пулеметами. Кому будут передавать, не говорили. Заехали в районный центр Знаменка, Братское проехали. Между Братским и границей — балка, и в этой балке две ночи мы ночевали. Туда должны были привезти мобильный телефон, по которому кто-то из осетинской банды должен был со мной переговорить, и, если я согласен на их условия, тогда меня передадут. По их замыслу я должен был выступить по телевидению Осетии, обратиться к народу после захвата правительства. Об этом мне рассказали потом. Рассказали со зла, потому что осетинские бандиты подвели чеченских.
Один раз объявили мне о расстреле, а потом два дня снимали на видеокассету. Им надо было отснять всего десять минут. Наверное для “осетинского проекта”. Мучили меня вопросами типа: “Кто состоит членом Совета безопасности?” “Вы же сами знаете.” “Нет, ты должен сказать это.” Я называю. Потом: “Скажи, что кавказские лидеры хотели войны и написали тебе письмо.” Я говорю: “Я не знаю о чем вы говорите. Знаю только, что Руслан Аушев выступал по телевидению и говорил, что кавказские лидеры написали Ельцину, чтобы навести порядок в Чечне. О войне там речи нет.” “Ну скажи об этом.” Потом: “Ты должен обратиться к российским политикам нерусской национальности, чтобы они занимались Северным Кавказом.” Сказал, чтобы больше занимались национальными проблемами, Северным Кавказом. Потом взяли шкуру волка, в голову натолкали тряпок, чтобы было видно, что это волк, положили на диван, усадили меня, тоже отсняли.
Был там один человек, который ко мне неплохо относился. И вот как-то подает мне бумагу и карандаш через окошечко комнаты, где меня держали: “Шмидт, сегодня ночью тебя расстреляют, мы договорились с Радуевым. Вот тебе бумага, вот тебе карандаш, напиши завещание”. При это он знал, что завтра меня должны передать родственникам.
Мне никогда не говорили о результатах переговоров с родственниками. Иногда говорили: возможно, завтра мы тебя отправим. Только утром за полчаса до отправки, зашел командир и говорит: одевайся, сейчас мы тебя отдаем.
На границе был ингушский пост, а через метров пятьдесят — пост российских войск. Бандиты не хотели приближаться к российским военным, но те оказались на ингушском посту. Люди, которые меня привезли, должны благодарить не Аллаха, а осетин, которые не дал их расстрелять. Если бы не осетины, все бандиты были бы уничтожены. Хоть у них и были три машины, заполненные гранатометами и пулеметами, они не успели бы развернуться.
В плену я не ходил, все время приходилось сидеть. Когда вышел из машины и пошел к родственника, почувствовал, что потерял походку.
* * *
Иногда мне кажется, что от великого стыда и позора, от того, что сейчас происходит, земля стонет. Мы, наверное, к такой грани придем, когда наши внуки и дети будут плевать на наши могилы за то, что мы допустили такое состояние страны.
Бандиты сами говорили, что их во время боев уже в горы загнали, где кроме травы ничего нету. И вдруг команда: российские войска уходят, спускайтесь, говорят, с гор. Спускаются, рассыпаются по всем селениям, вплоть до Грозного. Потом снова война.
После вывода российских войск обстановка в Чечне сложилась еще хуже, чем была при Дудаеве. Нестабильность распространилась на весь Северный Кавказ. У Радуева проходят подготовку дагестанцы — молодые люди, которые не хотят служить в российской армии. Они жили метров в пятидесяти от дома, где меня содержали. Видел я там и двух кабардинцев, а у Радуева из них целый отряд создан. Целая группа осетинов полностью прошла подготовку у Радуева.
Сейчас в армию Радуева вливаются молодые люди, которые в войне участия не принимали, жили в Москве, в других регионах России. Они убеждены, что война не закончилась. Вся Чечня ходит в американском камуфляже, который закупили в Турции.
У них разведка во всех регионах, которые их интересуют. Что в Москве делается, сегодня же вечером известно в Чечне. Что в Осетии, Дагестане делается — тоже. О всех руководителях, о всех бандитах, кто и как деньги зарабатывает, какие планы — все знают. Я видел карту Владикавказа у этих боевиков, где расчерчено местопребывание правительства, МВД, службы безопасности, штаб войск МВД, погранвойск, 58-й армии — все у них расписано там. Карту я увидел, когда мне сказали, чтобы я показал как добраться до моих родственников, чтобы говорить с ними о выкупе.
После того, как Радуев объявил, что пойдет на три города, мою охрану утром рано увезли в Грозный. Когда они приехали, глаза у них горели, такие радостные были, будто на свадьбу собрались. Говорили: “Пойдем мочить Россию!” Повязку, которую надевают во время газавата, многие до сих пор наглаженной держат в карманах.
Главная идея, о которой постоянно говорят боевики, состоит в том, что Чечня доказала свое лидерство на Северном Кавказе, что надо объединить весь Северный Кавказ под эгидой Чечни.
Метастазы бандитизма распространились по всему Северному Кавказу. В Осетии есть там две банды, которые я знаю. Одна банда уже воевала в Чечне против России, а другая банда готовит такую обстановку в Осетии, какая была в Чечне при Дудаеве. Местные власти уже не справятся с этой ситуацией.
Рассказ Дзоблаева в разных вариантах прозвучал на нескольких пресс-конференциях, но был опубликован только еженедельником “Век”. Телевидение в четыре камеры снимало одну из пресс-конференций, но ни минуты эфира поднятые в ней проблемы не удостоились. Как выяснилось, в СМИ прошла команда: не давать ни одного критического материала о Чечне. Команда эта, по всей видимости, была спущена из Кремля, который упорно придерживался тактики умиротворения бандитов.
После кратковременного всплеска эмоций, связанного с захватом тележурналистов, Ельцин заявил, что знает ситуацию в Чечне досконально. Возможно он знал немало, но это лишь усугубляет его вину. В этом случае он сознательно скрывал от граждан свое знание, превращал ложь в государственную политику. На основании рассказа Дзоблаева мы можем говорить об этом вполне определенно.
Заговор лжецов против страны и ее граждан вполне отчетливо проявился при освещении публичных казней в Грозном, при анализе причин насильственного изгнания российского представительства из Чечни.
В первом случае телекомпания НТВ решила отстаивать свое право на показ расстрела тем, что включила одну из передач несколько коротких фрагментов чеченской хроники — перерезание горла человеку и демонстрацию легкого, вырезанного бандитом из груди русского солдата. Любопытные могли купить кассету с такого рода съемками в ближайшем киоске.
Во втором случае журналисты и политики предпочитали сетовать на чеченских лидеров, которые не захотели проходить досмотр перед посадкой в самолет. Изгнанные с позором российские представители, вынужденные бросить технику и уничтожить архивы, старались держаться так, как это умеет делать секретарь СБ Рыбкин, привыкший регулярно получать пинки от бандитов и делать вид, что ничего не происходит, никаких оскорблений его стране не нанесено.
Особое отношение у российских властей и СМИ сложилось в отношении к “проблеме трубы”. Кремль стремился во что бы то ни стало обеспечить транзит каспийской нефти через Чечню. Отстаивая интересы сырьевых компаний, Кремль готов был унижать Россию. Чеченские бандиты пользовались этим постоянно, легко разоблачая безосновательные угрозы вице-премьера Немцова построить нефтепровод в обход Чечни или возить ее танкерами в Астрахань.
Таким образом, мы видим, что в течение длительного периода после окончания боевых действий альянс между кремлевской бюрократией и чеченскими бандитами продолжал действовать, нанося ущерб России.