[ — Фенoмeнология дyxa Гегeль — Чacть пeрвая. Нaукa об oпыте сoзнaния — C. Абсoлютный cyбъeкт — VI. Дух — B. Отчуждeнный от себя дyх; обрaзованнocть — II. Прocвещениe — a. Бoрьбa пpоcвeщeния c сyeвepиeм — 1. Нeгативнoe отношeние здpaвoмыслия к вeрe]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Но это безмолвное продвижение духа в простом «внутреннем» своей субстанции, скрывающего от себя свои действия, есть только одна сторона реализации чистого здравомыслия. Распространение последнего состоит не только в том, что равное сходится с равным; и его претворение в действительность есть не только расширение, свободное от противоположностей. Действование негативной сущности есть точно так же по существу некоторое развитие, различающееся внутри себя движение, которое как сознательное действование должно установить свои моменты в определенном явном наличном бытии и должно наличествовать как громкий шум и насильственная борьба с противоположным как таковым.
Рассмотрим поэтому, каково негативное отношение чистого здравомыслия и умысла к другому противоположному им, которое они застают наличествующим. — Чистое здравомыслие и умысел в своем негативном отношении могут быть негативностью только себя самого, так как их понятие есть вся существенность и ничего вне ее. Поэтому в качестве здравомыслия они превращаются в негативное чистого здравомыслия, становятся не-истиной и не-разумом, а в качестве умысла превращаются в негативное чистого умысла, в ложь и неблаговидность цели.
Оно запутывается в этом противоречии вследствие того, что вступает в спор и мнит, будто борется с чем-то «иным». — Оно мнит это только потому, что его сущность как абсолютная негативность состоит в том, что ему самому присуще инобытие. Абсолютное понятие есть категория; оно состоит в том, что знание и предмет знания — одно и то же. Следовательно, то, что чистое здравомыслие провозглашает как свое «иное», то, что оно провозглашает как заблуждение или ложь, может быть только оно само; оно может осуждать лишь то, что есть оно само. То, что не разумно, не имеет истины, или то, что не постигнуто в понятии, не существует; когда разум, стало быть, говорит о чем-то ином, нежели то, что он есть, он на самом деле говорит только о себе самом; он здесь не выступает из себя. — Эта борьба с противоположным поэтому включает в себя тот смысл, что она есть претворение здравомыслия в действительность. Это претворение и состоит в движении, направленном на то, чтобы развивать моменты и вернуть их обратно в себя; часть этого движения есть различение, в котором постигающее в понятиях здравомыслие противопоставляет себе себя само как предмет; пока оно пребывает в этом моменте, оно отчуждено от себя. Как чистое здравомыслие оно лишено всякого содержания; движение его реализации состоит в том, что оно само открывается себе как содержание, ибо никакое иное содержание ему открыться не может, потому что оно есть самосознание категории. Но так как оно знает содержание прежде всего в противоположном только как содержание и не знает еще его в качестве себя самого, то оно в нем не узнает себя. Смысл его осуществления состоит поэтому в том, чтобы содержание, сначала предметное для него, признать своим содержанием. Но результатом поэтому будет не восстановление заблуждений, с которыми оно борется, и не его первое понятие, а некоторый здравый взгляд, который абсолютную негацию себя самого признает своей собственной действительностью, самим собою, или своим понятием, познающим себя само. — Эта природа борьбы просвещения с заблуждениями, состоящая в том, что в их лице оно борется с самим собою и этим осуждает то, что утверждает, — есть для нас, или есть то, что есть просвещение и его борьба в себе. Но первая сторона борьбы — осквернение просвещения из-за принятия негативного отношения в свою равную себе самой чистоту — состоит в том, что подобно тому как просвещение есть предмет для веры, которая, стало быть, узнает его на опыте как ложь, неразумие и дурной умысел, точно так же и вера для него — заблуждение и предрассудок. — Что касается содержания здравомыслия, то оно прежде всего есть пустое здравомыслие, которому его содержание кажется чем-то «иным»; поэтому оно застает свое содержание готовым в таком виде, что это содержание еще не его содержание, — застает как совершенно независимое от него наличное бытие — в вере.