Андрей Андреич стал у немцев «рекламным лицом пиар-компании». Уже 10 сентября 1942 года Власов в Винницком лагере подписывает свою первую листовку. Надо сказать, что самостоятельно сочинять пропагандистские материалы для их распространения немцы ему попросту не доверяли. Летом 1946 года Власов перед советскими следователями признался, что «…моим именем делалось всё, и лишь с 1944 года я, до известной степени, чувствовал себя в той роли, которую мне приписывали…». «До 1944 года немцы делали всё только сами, а нас использовали лишь как выгодную для них вывеску. Даже в 1943 году немцы не разрешали нам писать русских слов в этих листовках. Наше участие, вернее наша инициатива во всех этих делах, даже в 1945 году едва превышала 5 процентов». [23] Коллаборационистам разрешали лишь редактировать листовки и брошюры, составленные немцами и белоэмигрантами; написанный же ими материал тщательно редактировался.
Для расширения пропагандистской акции «Смоленского комитета» была создана команда – «штаб Власова» из русских белоэмигрантов и советских военных-коллаборационистов. Власов совершил турне по концлагерям и посетил пленных генерал-лейтенанта Понеделина, генерал-лейтенанта Лукина и генерал-майора Снегова, но все они отказались от сомнительного сотрудничества. [8]
Власовская команда в феврале 1943 года [18] была выделена в специальное подразделение — «Отдел восточной пропаганды особого назначения» под руководством В. Штрик-Штрикфельдта к югу от Берлина в деревушке Дабендорф. Там выпускались пропагандистские газеты «Заря» для военнопленных и «Доброволец» для советских коллаборационистов. [8]
Дела в Третьем Рейхе шли совсем плохо, поэтому немцы пошли на, казалось бы, немыслимое – официально было признано о наличии в составе германской армии войск из советских коллаборационистов-«недочеловеков». 15 декабря 1942 года была введена должность «генерала восточных войск». [21] Этим генералом над русскими, украинскими, прибалтийскими, кавказскими и другими коллаборационистами стал генерал-майор Гельмих, который не говорил по-русски. Как впрочем, и большинство его сотрудников-немцев. [8] Именем несуществующей «РОА» и мифическим «смоленским» правительством было решено воспользоваться по-максимуму…
В Дабендорфе была создана «школа пропагандистов» — предполагалось создать при 100 немецких фронтовых дивизиях, воюющих на восточном фронте, отряды русского персонала пропагандистов для увеличения количества перебежчиков. Также выпускники школы должны были назначаться в качестве русского связного персонала при комендатурах концлагерей советских военнопленных для вербовки пленных для сотрудничества. [8]
Начальником школы стал уже известный нам по «Русской Трудовой Народной Партии» — И.А. Благовещенский. Группу преподавателей (членов НТС) возглавил Трухин, также известный нам по РТНП. Школа состояла из батальона: 5 курсантских рот, резервного взвода и частей обеспечения, постоянный состав: 54 офицера, 11 унтеров и 44 рядовых. Всего через школу в 1943-1945 г.г. прошло 5 тыс. выпускников [8]; первый набор курсантов стал обучаться 1 марта 1943 года [29], их выпуск был произведён уже 22 марта. [23] Все курсанты официально освобождались из плена и получали статус регулярных солдат РОА, также как и штаб Власова. Парад выпускников принимал сам Власов. [23]
Вроде бы завертелось дело — Власов имел батальон курсантов-пропагандистов из армии РОА, однако… На всём чувствовалась грязная немецкая рука. Присягали воины РОА (штаб и курсанты) на верность «русскому народу» и «Гитлеру как верховному главнокомандующему всех антибольшевистских вооружённых сил». Есть данные, что некоторые завербованные военнопленные, оскорблённые такой присягой, предпочли вернуться в лагеря военнопленных. [8]