Столыпин же считал такие меры и не осуществимыми, и излишними. Он даже наивно предлагал Государю отменить черту оседлости для иудеев, дать им равноправие и этим способом ослабить их революционность. Государь, как известно, не соглашался, ссылаясь на свой голос совести. Так же и у Дубровина православная совесть вступала в противоречие с прагматическим пониманием Столыпиным эффективных реформ (в которых, конечно же, было необходимо более сочетать их материальную сторону с духовной).
В таких условиях дубровинский Союз, при откровенных высказываниях его вождя, становился помехой для правительственных реформ. По распоряжению Столыпина Департамент полиции стал контролировать переписку правых монархистов, за многими была установлена слежка. Дубровинская газета «Русское знамя» испытывала цензурное давление: с 1905 по 1910 гг. она была подвергнута 6 штрафам на общую сумму в 11 тысяч рублей, 18 номеров газеты изымались и в большинстве случаев не возвращались в редакцию.
В июле 1909 г. в Териоках (Финляндия) начался судебный процесс по делу об убийстве депутата Герценштейна, что дало либеральной печати и правительству возможность новой волны травли Дубровина. Ему грозил вызов в суд и арест. В это же время была предпринята попытка его отравления. Поэтому родственники увезли Дубровина в Харьковскую губернию, где служил его старший сын Александр, а затем глава СРН уехал на лечение в Ялту, где мог находиться под защитой своего сторонника Ялтинского градоначальника генерала И.А. Думбадзе.
Многие монархические деятели и отделы СРН обратились тогда к Государю с призывом передать дело из финского в русский суд, неподконтрольный жидовскому влиянию. В то же время «бегством» Дубровина воспользовались его соперники в руководстве Союза, не одобрявшие его курса. Депутаты Государственной Думы Н.Е. Марков и С.А. Володимеров, сенатор А.А. Римский-Корсаков, член Государственного Совета М.Я. Говорухо-Отрок, граф Э.И. Коновницын и другие — решают отстранить Дубровина от руководства Союзом. В ноябре 1909 г. Главный Совет СРН пополнился влиятельными противниками Дубровина, граф Коновницын стал фактическим главой Союза, а реальное руководство было сосредоточено в руках Маркова. В отличие от «нелояльного» Дубровина, Марков, поддержавший реформы Столыпина, получил материальную помощь от правительства «со времен Столыпина, с 1909 г.» из специального фонда по 12 тысяч рублей в месяц.
Когда Дубровин в декабре 1909 г. вернулся в Петербург, ему предложили довольствоваться званием лишь почетного председателя СРН. Дубровин с таким предложением он не согласился, тем более, что многие видные члены и отделы СРН оставались его верными сторонниками. Достичь примирения или компромисса в последующей внутрисоюзной дикуссии не удалось, несмотря на всю сдержанность Дубровина. В мае 1910 г. из Главного Совета вынуждены были выйти все его сторонники. Полное размежевание двух параллельных организаций — Союза Русского Народа под руководством Маркова и Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа — завершилось в 1912 году. Раскол привел к обособлению и дроблению многих местных черносотенных организаций, сильно подорвал былое влияние правых монархистов в обществе, враждовавших теперь между собой на потеху своим врагам. П.А. Столыпин, при всем уважении к его государственным заслугам во многих областях (освоение Сибири и др.) несет за это немалую долю вины.
Уставший от безплодной суеты и конфликтов Дубровин в 1912 г. продал свой дом в Петербурге и купил небольшое поместье в Орловской губернии, удалившись туда. С началом Великой войны активизировались попытки объединения черносотенных сил: в 1915 г. прошли съезды марковцев в Петрограде и дубровинцев в Нижнем Новгороде, затем, перед лицом новой волны революции, произошло примирение лидеров и и сближение двух СРН, их общей газетой стало дубровинское «Русское знамя». Действуя в 1916 г. согласованно (хотя Марков имел больше возможностей как депутат Госдумы), оба старались защищать Царя от нараставшей клеветы и готовили общемонархический съезд в поддержку Государя с предложением национально-монархичесной программы спасения — пытаясь воссоздать многомиллионное черносотенное движение времен «первой революции». Правительство, однако, «в условиях военного времени» съезд не разрешило, да и состояние правящего слоя уже подверглось значительному духовному разложению, и война перемолола лучшие патриотические силы… Союз Руского Народа оказался невостребован даже духовной властью и потому безсилен.
Февральская революция, поддержанная высшим генералитетом и даже Св. Синодом, похоронила все эти планы низового монархического сопротивления. Дубровин был арестован еще до свержения монархии, 28 февраля, и доставлен в штаб масонских заговорщиков – в Таврический дворец, где арестованных (включая царских министров) охранял Гвардейский экипаж перешедшего к революционерам Великого Князя Кирилла Владиміровича. Затем последовало заточение в Петропавловской крепости. На квартире Дубровина следствием был изъят архив СРН (ныне в Государственном Архиве Российской Федерации). Газеты февралистов соревновались в описаниях того, как Дубровин «организовывал» убийства Герценштейна, Иоллоса, и «готовил покушение» на Витте.
Три месяца шло следствие и вождь Союза Русского Народа оставался под арестом. После свержения Временного правительства большевиками, когда следственный аппарат распался, Дубровин в неразберихе был освобожден вместе с прочими арестованными. С декабря 1917 г. Александр Иванович жил в Москве у старшего сына, сильно заболел и почти два года не вставал с постели. С лета 1919 г. вернулся к врачебной практике, — надо было зарабатывать себе на жизнь. Сначала как частнопрактикующий врач, а с декабря 1919 г. он был зачислен в штат 1-й Лефортовской амбулатории. Коллег не интересовали его политические воззрения, поскольку медперсонала не хватало. Но человек с такой биографией при большевиках был явно обречен: он не мог не ждать развязки, хотя и не пытался бежать за границу.
21 октября 1920 г. Александр Иванович Дубровин был арестован, возможно, по доносу. ВЧК предъявила ему обвинение «в организации и участии целого ряда убийств, погромов, инсинуаций, затемнений, подлогов и пр. в качестве Председателя «Союза Русского Народа», его закулисной деятельности». Допрашивать Дубровина явились лично член Президиума ВЧК В.Р. Менжинский, председатель Всеукраинской ЧК М.Я. Лацис и начальник Оперативного отдела ВЧК Б.М. Футорян. Они явно пришли получить удовлетворение от унижения оказавшегося в их власти старого человека, «того самого Дубровина». Вопросы о контрреволюционной деятельности были заданы мимоходом, как вполне понятные и почти излишние. Начальник следственного отделения ЧК В.Д. Фельдман в своем заключении по делу Дубровина в графе «показания свидетелей» записал: «»Вся Россия знает о деятельности Союза Русского Народа». Какие уж тут нужны свидетельства, когда «все и так знают»…». Обвинение «в организации до революции убийств, погромов, инсинуаций, подлогов, стремящихся всей своей деятельностью задушить освобождение России [считать] доказанным». В тот же день, 31 октября 1920 г., Особый отдел ВЧК вынес постановление по обвинению Дубровина «в активном душительстве освободительного движения в России» и предложил Коллегии ВЧК «бывшего председателя Союза Русского Народа А.И. Дубровина — расстрелять».
Однако расстрел был отложен до апреля 1921 г. Видимо, большевики долго решали, как с наибольшей пропагандной выгодой как убить председателя знаменитого Союза Русского Народа – быть может провести гласный судебный процесс с обличением царского режима? Упомянутый выше чекист Борис Моисеевич Футорян 8 апреля 1921 г. составил служебную записку, в которой писал: «Всё еврейство всего земного шара будет безусловно благословлять этот расстрел. Нет смысла расстреливать без Рев[олюционного] Триб[унала]. Следовало бы присоединить к этому делу дело Колесникова — знаменитого прокурора по делу Шмидта (1905) и вместе судить». На записке стоит резолюция еще одного знаменитого палача – Г. Ягоды: «Т. Фельдману. Поставить на президиум». Президиум ВЧК 14 апреля 1921 г. постановил расстрелять Дубровина без инсценировки судебного процесса.
Сведений о том, когда и где был расстрелян Дубровин, нет даже в архиве ФСБ. Считается, что он расстрелян 14 апреля или в последующие дни. Место захоронения председателя Союза Русского Народа также не известно.
Частично использован материал:
http://www.rusk.ru/st.php?idar=104162