А умер некрасиво.
Умирают непристойно грешники злые, безбожники, язычники и богоборцы-атеисты (кто раньше, кто позже)!
» … Есенин был глубоко больной человек. — Алкоголизм. Эпилепсия. Шизофрения. И (маниакальная) любовь к России…» http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=115836 «Все, кто близко знал Есенина: Мариенгоф, Вольпин, сестры поэта утверждали, что у Сергея было желание прославиться любой ценой. Во чтобы то ни стало. (очень еврейская черта — всякий умный задумается и исследует его по Г.Климову). И это также толкало его к скандалам.» (там же).[/quote] — Есенин любил еврейство и евреев. —
«Однажды (кажется, это было в феврале 1923 года) я пришел к Есенину в отель и он сказал мне, что собирается на вечеринку к еврейскому поэту Мани-Лейбу, переведшему многие его стихи на еврейский язык.
Он собирался туда с Изадорой и просил меня, его сопровождать. Мне было неудобно по двум причинам — я был без Евфалии и не знал Мани-Лейба, значит, должен был ехать в незнакомый дом. Есенин объяснил, что это не имеет никакого значения, что соберутся немногие его друзья и так как это формальный визит — он долго не продлится, и Евфалия этим не будет обижена.
Я согласился. Изадора (жидовка) оделась в легкое платье из розового тюля, напоминавшего ее балетные туники, скорее облако, чем платье, поверх которого было красивое меховое манто. Есенин был в новой пиджачной паре, так же как и Файнберг, один я был в будничном наряде.
Я заметил это Сергею Александровичу, но он пояснил, что это не имеет никакого значения — мы едем к поэтам. И мы вышли из отеля, сели в такси вчетвером и отправились в далекий Бронкс. Впервые в моей жизни ехал я в одном автомобиле со знаменитой танцовщицей, о которой только слышал в детстве, с нею рядом мой молодой друг, — ее муж, русский поэт; едем мы по неизвестному мне волшебному городу, Нью-Йорку, к каким-то неизвестным поэтам.
Вен. Левин» (там же). — «По окончании турне Айседоры, Есенину в Нью-Йорке удалось «разговориться». Он встретил прежнего приятеля Леонида Гребнева (Файнберга),
который в Москве «ходил в имажинистах», а в Америке стал писать на идиш, сделав себе имя в еврейской печати. Встретил и другого «корешка», Вениамина Левина, бывшего левого эсера, с которым Есенин дружил в Москве 1918 — 20 годов. У еврейского поэта Брагинского, писавшего на идиш под псевдонимом Мани-Лейб, в скромной квартире, собрались еврейские поэты приветствовать Айседору Дункан (жидовка) и Сергея Есенина.
Ну, разумеется, пили. А что же собравшимся вместе поэтам делать? Конечно, пить и читать свои стихи. Так и было… Р. Гуль **** Как-то раз они пригласили Есенина на вечеринку. Дело было в конце января. Обычно Есенин приезжал к ним один, но на этот раз он приехал в их скромную квартиру (на шестом этаже дома без лифта, в Бронксе) вместе с Айседорой в сопровождении Левина и Гребнева. Русский поэт и знаменитая танцовщица, конечно, немедленно стали центром внимания, как хозяев, так и их многочисленных гостей. Спиртные напитки были тогда запрещены, но, как известно, незаконная торговля ими процветала. В тот вечер у Брагинских было много выпито и чета Есениных в этом усердно участвовала.
А. Ярмолинский»[/quote] — Не кажется ли вам, что сильно много еврейства возле «русского» поэта? 😆 (Все там же т.е. http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=115836 )