#2169433
Helga X.
Участник

Алгоритмы русских революций

Ни одна нация и ни одно государство, представляющее собой несущую мировую конструкцию, благодаря которой развивается само человечество в целом, не может быть гарантировано от периодов, когда под вопрос ставится их дальнейшее существование. Каждый взлет завершается падением и каждая победа — расплатой за нее. Omnia orta cadunt (все, что возникло, гибнет).

Трудно найти более или менее продолжительные отрезки в существовании крупных, действительно великих государств, которым ни приходилось бы оказываться на грани распада, завоевания или полного исчезновения. Если взять последнее тысячелетие, то история ни одного из и поныне существующих держав, не говоря о тех, которым пришлось покинуть политическую и обосноваться на исторической карте мира, не обошлась без кризисов, катастроф, депрессий, смут и тому подобных событий.

Если бы речь не шла о России, то все предыдущее объяснение могло бы завершится общим некрологом или эпитафией, в которых было бы уместно написать: fuimus Troes (здесь была Троя).

Для тех, кто исследует русскую цивилизацию со стороны, ее современное состояние может показаться безнадежным. Любой объективный консилиум специалистов бесстрастно определит — больной неизлечим. На протяжении всего лишь последней сотни лет в отношении России выдающиеся специалисты, светила науки обрекали ее на смерть трижды, всякий раз попадая пальцем в небо. Она, словно Феникс из пепла, возрождалась в еще более мощном, величественном, несокрушаемом состоянии, посрамляя всех своих могильщиков.

Не чувствуя, не зная русского мира, невозможно обнаружить его действительного потенциала. Не понимая закономерностей, согласно которым развивается Россия, нельзя даже приблизительно предугадать дальнейший ход событий.

Еще раз подчеркнем. Описанное выше состояние государства, экономики и общества относится не к фазам их благополучия, развития в условиях относительного покоя, а к “истории болезни”, к тому многофакторному процессу, который мы называем Второй русской революцией XX века. А у русских революций есть собственные траектории и тенденции, которые и теперь позволяют смотреть в русское будущее с оптимизмом, разумеется, с той оговоркой, что в реальном мире ничто не совершается само собой, без человеческих усилий, так сказать по воле Провидения. Речь идет о предпосылках, которые можно реализовать, а не об паразитирующей на невежестве астральной галиматье.

Итак, чтобы понять Вторую русскую революцию, необходимо вернуться к этапам Первой. Причины, породившие ее, заключались, с одной стороны, в невероятно высоких темпах хозяйственного развития, с другой — в неспособности существовавшего порядка вещей справиться с управлением в параметрах такого развития. Известная формула — “верхи не могут, низы не хотят”, — правильно, хотя и примитивно, описывает состояние общества, сделавшее революцию неизбежной. Вторая русская революция также оказалась неизбежной. Она была обусловлена такими же точно причинами, как и Первая, разумеется, на новом, гораздо более высоком, более сложном уровне развития. (Более подробно об этом см. С.Пыхтин. Русские революции в судьбе Империи. Сб. “Неизбежность империи” М. Интеллект, 1996, с.178-230).

Никогда русские революции не происходили вследствие отчаяния, невыносимости существовавших жизненных обстоятельств, безрассудности, обусловленной отсутствием опасности что-либо потерять, кроме своих цепей. Слава Богу, Россия никогда не знала, в отличие от Европы, пролетаризации, босячества. Русские революции всегда — проявление невероятного и всестороннего подъема, взрыва духовной энергии и вместе с тем они же — по крайней мере на первоначальных этапах — очевидный общественный, организационный и идейный хаос.

Обозначим этапы, через которые прошла революция начала века.

Сначала это был кризис управления, утрата властью способности руководить стремительно развивавшимся обществом, потеря авторитета низших слоев населения по отношению в “верхам”, постепенное развитие массового недовольства, переходящего в протест (1905-1917).

Затем период открытого кризиса, падение режима и состояние всеобщего развала, вылившегося тогда (благодаря участию России в мировой войне) в открытое столкновение противоборствующих сил — гражданскую войну, в которой определился формальный победитель, а значит и новые условий общественного развития(1917-1922).

Наконец, консолидация и кристаллизация общественного организма, окончательное утверждение экономических, а вслед за ними и идеологических форм его существования (1923-1935).

Что же мы наблюдаем теперь? В сущности, кроме современных материальных условий, в которых развивается революционный процесс, нет ничего нового, необычного. Как и тогда, сначала кризис управления, разложение “партийного нобилетета”, его постыдное бегство из власти — 1985-1991 гг. И теперь — многолетнее состояние всеобщего развала, сначала двоевластие, затем многовластие, наконец — фактическое безвластие.

Если и дальше применять аналогии, то вот уже в течении пяти лет на исторических часах России значится новый 1917 год. Г-н Ельцин пытается воплощать в своем лице одновременно два начала, реинкарнацию демагога Керенского и авантюриста Корнилова. А спустившись на столичную почву, мы обнаружим воскресших обитателей кладбища политических животных — полковника Рябцева и городского голову Марона, двух известных московских политиканов той поры, память о которых навсегда исчезла, но дело которых воплощается г-ном Лужковым.

В отличии от фундаментальных общественных течений, ясных для простого понимания, в верхних слоях и на поверхности бушуют страсти и кипят водовороты, в мутных потоках которых трудно уловить мерную поступь исторических законов. Но они присутствуют и здесь. Несмотря на всю множественность действующих лиц, толкающихся на политической арене, они являются не более чем олицетворением трех идеологических начал общественного сознания, сменяющихся во власти. Вкратце они уже обозначены — это социализм, либерализм и национализм, представляющие собой квинтэссенцию длительного процесса развития и дифференциации идей.

Все их многотысячелетнее многообразие является, в действительности, отражением развития самого человечества, точнее говоря, его сменяющихся видов. Пока оно находилось в родо-племенном состоянии, господствовало интуитивное сознание, опиравшееся на обобщение непосредственного, чувственного наблюдения. Когда эта фаза сменилась длительным периодом создания народов (этногенеза), возникло сверхчувственное религиозное сознания, предопределившее, кстати, формирование цивилизаций, совпадающих с границами распространения мировых религий.

После того, как процесс постепенно достиг более высокого уровня, связанного с появлением наций как нового, политического вида общностей, обладающих более развитым естествознанием, возникло и соответствующее им идеалистическое отражение — цивилизационное или, в более узком смысле, национальное сознание.

Что касается наиболее агрессивной, европейской разновидности религиозного сознания, оно, сосредоточившись на области духовной жизни, оставило в мирской жизни свои карикатурные, атеистические противоположности — социалистическую (коллективистскую) и либеральную (эгоистическую) доктрины, превратившиеся в самостоятельные сущности примерно в XIX столетии.

На современном историческим этапе развития взаимная борьба национализма, социализма и либерализма и составляет внутреннюю природу политического хаоса, приобретающего под этим углом зрения видимость порядка. По сути, когда дело касается власти, происходит кругооборот идеологий. Каждый режим является его олицетворением.

Борьбу идей во время Первой русской революции можно выразить в виде формулы Н — Л — С, означающей: национализм — либерализм — социализм. Кризис, в котором очутилось управление обществом, совпало с моментом, когда власть находилась в руках национализма в его зародышевой, закономерно еще неразвитой форме. После этого наступил период хаоса или видимость либерального управления — 1917 год. Первая русская революция завершилась тем, что в стране утвердился режим коллективизма, или социализм, который на русской почве приобрел неожиданные черты “государственного феодализма”.

Новая революция в Россия начиналась с того, чем завершилась Первая революция. Ее идеологическая формула С — Л — Н. Первоначальный этап связан с падением режима, следовательно, его неизбежным следствием является поражение доктрины “социализма” (1991).

Либерализм, паразитирующий на общественном разложении, в состоянии добиться власти лишь в условиях социального и идейного хаоса. Недаром Ф.М. Достоевский вывел предупреждающую русских формулу: “либералы погубят Россию”.

Однако, как только общество приобретает внутреннюю способность к преодолению кризиса, либеральной власти придет конец. В нормальных условиях носители либерализма исчезают из власти, словно плесень на солнце.

Согласно предположению, сформулированному выше, именно тогда наступает время русского национализма, и республика становится делом нации. Таков внутренний смысл Второй русской революции, осознание которого дает обоснованную надежду на то, что она завершится утверждением в России нового общественного строя.

Novus ab integro nascitur ordo — новый порядок рождается снова. Для этого надо только, чтобы страна вырвалась наконец-то из чертова колеса, который является новым изданием 1917 года, продолжающегося не 12, а 72 месяца.