#2204467
Helga X.
Участник

Церковный раскол середины XVII века породил не только религиозную оппозицию, но и первых русских революционеров. Первопроходцем политической революции в России можно считать некоего Кузьму Ларионова по прозвищу Косой. Он решил уничтожить систему с помощью радикального социо-эсхатологического учения и даже собрал для этого войско голытьбы.

Кузьма Косой родился в Ельце ориентировочно в 30-х годах XVII века и всю жизнь работал обыкновенным кузнецом. Он был в Москве во время прений о книжной справе и, придерживаясь старых заветов, не принял реформу Никона. В начале 60-х годов Кузьма, осознав, что с привычным ему миром что-то не так, в поисках духовного ответа отправляется в Соловецкий монастырь. Древнюю обитель как раз пытаются подчинить новым правилам, присылают из Москвы ставленников-игуменов, что вот-вот перерастёт в знаменитую осаду Соловков. В бурной обстановки монастыря Кузьма Ларионов начинает формировать своё учение.

Что очень важно – оно не стало достоянием только лишь душеспасительных бесед. Кузьма понимал, что для вооружённой борьбы нужно опереться на какую-то социальную группу. Поэтому в 1667 году он приходит на Дон. Он осел близ реки Медведицы, северного притока Дона, где основал крепость-монастырь и стал потихоньку проповедовать своё учение. Постепенно на месте возник городок, куда стекались люди со всей России. Когда власти прислали из Тамбова служивый люд, кузьминовцы просто переждали набег в лесах, а потом снова заняли свой город. Со временем на Медведицу прибыли остатки разгромленной разинщины, пришли казаки и крестьяне, а Кузьма всё проповедовал, да ждал своего часа.

О чём он говорил? Кузьма хотел построить утопическое царство Божье на земле по законам справедливости и братства: «Мы, по созданию божию, все братья». Но сперва требовалось очистить землю от предателей, еретиков и богачей: «во всем Московском государстве благочестия нет!». А значит близится конец света, ведь старая вера попрана, везде беззаконие и падение нравов, молодёжь не слушает старших и всё больше поддаётся дурным латинянским влияниям. Для начала нужно было объединиться в общины и ждать, когда против власти потребуется выступить с оружием в руках. Тогда в бой их поведёт сам царь Михаил – архетип «короля под горой» из откровения Мефодия Патарского. Но пока Кузьма Косой просто ждал. Ждал изменений на Дону.

Во-первых, 29 августа 1671 года донские казаки впервые принесли присягу царю. После подавления разинщины, у них осталась казачья автономия, правда, со значительно сокращенными полномочиями. Дон отныне обязался выдавать преступников Москве по первому её требованию. Оказался нарушен древний принцип свободных казаков: «С Дону выдачи нет». Это раскололо часть номадов: богатые, домовитые казаки выступали за союз с Москвой, а низшие слои, недавно прибывшие крестьяне, голь и беднота, думали совершенно иначе. Они справедливо полагали, что богачей-то всё равно не будут посылать в Москву, а на казнь отдадут их, ничего не имеющих и ничего не значащих бегунов и бывших холопов.

А во-вторых, на Дон стали бежать старообрядцы, которых собор 1666-1667 годов объявил отступниками от веры. Вольные степи были оказались наводнены людьми, которые поддерживали связь с Аввакумом и компанией. Дон постепенно становился не только политической, но и религиозной автономией. Может возникнуть вопрос, а почему староверы не решили сразу же вернуть свою веру силой, а в основном предпочли не вступать в открытый конфликт? Во-первых, такие попытки были, особенно на севере, где ватаги староверов брали штурмом монастыри или, как на Соловках, обороняли их от царских войск. Но главный фактор отсутствия масштабной гражданской войны заключался в том, что лидеры истинно-православных до последнего считали, что старую веру им удастся вернуть дипломатией. Пустозёрские узники постоянно молили об этом царей в письмах. А в 1682 году староверам и вовсе почти удался государственный переворот во главе стрелецкого воинства. Собственно, тогда и начинаются массовые репрессии, отчего религиозные радикалы сразу же меняют свою тактику.

В 1687 году лидером донских казаков становится атаман-старовер Самойло Лаврентьев. Атаман давал приют раскольника («расколыдикам всем пристанище было у него, у Самошки») и снабжал оружием голытьбу, ходившей на лихой промысел в Персию, к татарам и в Россию. Весной 1687 года Дон поставил Москве отряд для войны с крымским ханом. Его возглавил сторонник Москвы донской атаман Фрол Миняев. Он увёл с собой на войну почти всех богачей-москвофилов. Воспользовавшись этим, Лаврентьев был избран на кругу новым атаманом и вернул на Дону дониконианское православие, чего только и дожидался Кузьма Косой.

Он тут же выступил с идеей вооружённого похода на Москву. Кузьма говорил, что до конца мира осталось пять лет, но второе пришествие не спасёт тех, кто пассивно его дожидался. Нужно взять в руки оружие и самим сражаться с Антихристом, а именно с царём, попами, боярами и высшими чинами церкви. Обязательно требовалось разрушить столицу нечистот – Москву. Не нужно бояться, потому что войско возглавит царь Михаил, некое мессианское существо, которое поможет казацкому люду сокрушить зло. После чего, объяснял Кузьма, планируется божье царствие «со всею небесною силою и со всеми святыми и угодными ему правою верою». То есть утопический и эсхатологические элементы сливались с социальными: новое общество планировалось устроить по принципу казачьего круга. Классовый расчёт был верен: на Дону произошла смычка недовольной централизацией низшей части служивого сословия и религиозных диссидентов. Их-то Кузьма и попытался воспламенить.

Летом 1687 года Кузьма стал собирать войска у себя на Медведице. Часть домовитых казаков с верховьев Дона обеспокоенно писала атаману-староверу в Черкасск: «Съезжаются-де в горы многие люди воинством и сказывают у себя великого царя Михаилу, велит-де нам Христос землю очищать, неверных людей, мыде не боимся царей и войска и всей вселенной». Казаки жаловались, что Кузьма угрожал домовитым людям, что если они не пойдут воевать с Антихристом, то он их всех убьёт. Кузьма, не Антихрист. Атаман Лаврентьев вызвал Кузьму в столицу войска – Черкасск. Кузьма, понимая, что атаману не хочется воевать с Москвой, а только хозяйничать на Дону, пришёл на «стрелку» не один, а с вооружённым отрядом из шестисот человек. На кругу Кузьма убеждал весь Дон идти на Москву. За ним стояли не только многочисленные старообрядцы, понявшие, что веру никакой добрый царь обратно не вернёт, но и бедные казаки, которым было нечего терять. И может быть из затеи что-нибудь да вышло, если бы из Крымского похода как раз не вернулись домовитые казаки во главе с Фролом Миняевым.

Он немало ошалел с того, что за время его отсутствия на Дону сменилась вера и атаман, а какой-то странный мужик собрал войско, чтобы воевать с Антихристом. Завязалась битва, где отряд Кузьмы Косого рассеяли, а самого вожака схватили и отправили в Москву. Там его и умучили насмерть. Городок на Медведице тоже взяли штурмом, а народ, решивший биться с Антихристом ради социального переустройства, разогнали, да перевешали. Атаман Самойло Лаврентьев сбежал. Фрол вновь вернул Дон в подданство московской власти и никонианской церкви. Да только они не простили бунта и потребовали выдачи известнейших казаков, угрожая прекратить выплату жалования. Некогда вольному Дону пришлось согласиться. Но причины бунта никуда не исчезли, вылившись вскоре в знаменитую булавинщину.

А Кузьма Косой, возможно первый революционер в России, который решил изменить систему с помощью радикального социо-эсхатологического учения, ныне мало кому известен. Зато он и его воинство любили повторять одну очень хорошую фразу: «Мы не боимся ни царей, ни всей вселенной».

Не бояться всей вселенной, всех бесчисленных квадриллионов звёзд – вот с чего начинали первые русские революционеры.

https://vk.com/photo-60854067_368597320