«Если бы мы, например, говорили о некоем сообществе телеграфных столбов, то мы должны были бы прийти к философскому заключению, что их бытие или небытие к их сознанию не имеет ровно никакого отношения. Но нас интересует сообщество людей, а у людей — сознание решает всё.
Человек, как полноценная человеческая личность, существует лишь постольку, поскольку существует его сознание. Сумасшедший, пьяный, горячечный, ребёнок не являются полноценными людьми, ибо их сознание нарушено, ущемлено или недоразвито. Калека без рук и без ног, но с ненарушенным сознанием, является юридически полноправной и полноценной человеческой личностью, как и всякий, имеющий полную коллекцию своих конечностей. Человек, потерявший своё сознание навсегда, становится просто-напросто покойником…
Бытие человека определяется только его сознанием и больше ничем. Нет сознания — нет и человека. Неполное сознание — неполный человек. Кончено сознание — кончен человек.
Жизненный путь человека определяется тем, что именно есть в сознании этого человека: его характер, воля, знание, способности, таланты и прочее. Михайло Ломоносов стал Ломоносовым вовсе не потому, что он родился в Холмогорах, как Ульянов стал Лениным не потому, что он родился в Симбирске, семинарское образование товарища Сталина не имело никакого отношения к его революционной карьере, как аристократическое происхождение князей Кропоткиных не имело никакого отношения к тому, что Кропоткин стал лидером мирового анархизма.
Если вы просто оглянетесь вокруг вас самих, то вы, без всяких теорий и философий, увидите, что судьбы людей определяются их сознанием. Есть люди уживчивые и неуживчивые, работящие и лодыри, способные и бездарные, есть энергичные и вялые, есть умелые и неумелые, есть люди, у которых всё «спорится», и есть люди, у которых всё «из рук валится». Всё это вместе взятое, в конце концов, определяет судьбу человека в семье, в окружении, на работе, в обществе и даже в человечестве.
Основную массу населения всякой современной страны составляют средние рабочие и крестьяне квалифицированные рабочие и хозяйственные крестьяне, люди со средними способностями и прочим. Над ними идёт слой работников умственного труда, под ними слой неквалифицированных рабочих и бесхозяйственных крестьян. Ещё ниже, или — вернее — как-то в стороне, имеется прослойка неудачников всех классов и всех профессий, вот тех, которые в первую голову прут во всякую революцию: пропившиеся помещики, разорившиеся лавочники, неудачные адвокаты, спившиеся рабочие. Именно тот слой людей, которые делают революцию: неудачники, недоноски и отбросы…
С точки зрения материализма вообще, а марксизма — в частности, непонятна ни разница в судьбах отдельных людей, ни разница в судьбах отдельных народов. В самом деле: почему все князья Кропоткины были, как князья — служили, получали чины и прочее, — два брата, Александр и Пётр Александровичи, пошли в революцию: первый застрелился в ссылке, второй стал отцом русского анархизма. Почему графы Толстые были как графы, служили, получали чины и числились в рядах крайних реакционеров, — а Лев Толстой начал проповедовать свой псевдохристианский анархизм? Почему сверстники Михайло Ломоносова так до конца дней своих ловили и возили рыбу, не стремясь ни к каким наукам и академиям? Почему из миллионов людей — один рождается гением, несколько — талантами, большинство — средне-разумными людьми и какое-то меньшинство — неудачниками, несмышлёнышами, лодырями или идиотами? И почему — у разных народов эти проценты распределены столь неравномерно?
Ничего этого мы не знаем. И если и узнаем, то, вероятно, очень нескоро. Всякая же «наука», приноровленная для нищих мозгами людей, должна дать — хоть глупый, но зато окончательный ответ. Материализм его и даёт: глупо, но просто. Тот факт, что этот ответ находится в самом зияющем противоречии с самыми общедоступными и общеизвестными фактами — никакой роли не играет: простецы фактов не знают и ими не интересуются. Но они есть «рынок». «Рынок» предъявляет массовый спрос на дешёвую идеологию, и материализм в его копеечных брошюрах даёт простецам конечную уверенность в том, что… «бытие определяет сознание» или, как ещё определённее выражался Бюхнер, — «человек есть то, что он ест». Исследуйте его пищу и вы найдёте ответ на вопрос о его дарованиях…
Современная история даёт нам яркие примеры. В нашу эпоху, в наших экономических, климатических, культурных и прочих условиях живут два народа: цыгане и евреи.
Цыгане проходят сквозь нас, как привидение сквозь стену: они кочуют то на возах в России, то на лодках — в Норвегии, то на Фордах — в Америке, и ни наша культура, ни наша государственность, ни наши деньги, ни наш капитализм, ни наш социализм не интересуют их ни в какой степени — им плевать. Они воруют, колдуют, ворожат и мастерят — но прежде всего кочуют: им, видите ли, так нравится. Чем же это объяснить? Материальными условиями их бытия? Или духовными условиями их сознания? Той «прибавочной ценностью», из-за дележа которой так свирепо дерутся капиталисты и социалисты всех стран — цыган не интересует никак: что-то спёр, поел, и — езжай дальше. Текущие счета в капиталистических и социалистических банках — созданы не для них.
Примерно так же проходит через нашу эпоху и нашу культуру еврейство — сохраняя те же навыки и ту же форму носа, которые записаны и зарисованы в египетских иероглифах. Они не смешиваются с народами, среди которых живут уже столетиями и тысячелетиями, и считают себя — даже самые коммунистические из них — носителями иудейской религиозной идеи: построения окончательного царства Божия на земле… За те столетия и тысячелетия, в течение которых сотни народов смешались с другими сотнями народов, создали новые расы, например русскую и англосаксонскую, евреи остались в стороне и во внутренней изоляции…»