…
Отношения, возникающие между центром и окраинами, всегда достаточно сложны и, как правило, необыкновенно противоречивы. Тиши и глади между ними никогда не бывает. Как показывает опыт истории, жители окраин, если их не обуздывать, всегда стремятся к той или иной степени самостоятельности, автономности и, при подходящих обстоятельствах, сепаратизму. Окраины всегда либо оказываются на периферии развития государства, частью которого они являются, либо становятся объектом первоначальной экспансии, если становятся объектом вооруженного нападения. Все внешние опасности, с которыми может столкнуться государство в случае агрессии, сначала испытывает на себе его окраина, и лишь потом, если обстоятельства неблагоприятны, – центр.
Во всяком случае, так было до тех пор, пока не появились мобильные средства ведения военных действий, что на гораздо более мелких объектах агрессии продемонстрировали войны конца XX – начала XXI столетий.
Окраины трудно приобрести, но легко потерять. И если между государствами возникает длительное противостояние, перемежающееся войнами с неопределенным исходом или договором о «вечном мире», который
нарушается при первой возможности, то такие области зачастую переходят по нескольку раз из одного государства в другое. В истории послеордынской России такой была судьба ее западных, южных и северо-западных окраин, которые являлись объектом передела после каждой русско-польской, русско-турецкой или русско-шведской войны. Война в защиту окраин, как правило, не знает компромиссов. Вот почему не центр страны, а именно окраина оказывается зачастую государственным символом. И если борьба за удержание окраины или за ее возвращение перестает воодушевлять нацию или вдохновлять ее правящий класс, то это верный признак утраты ими пассионарных качеств, знак усталости, предпосылка неизбежных поражений государства.
…