- В этой теме 37 ответов, 7 участников, последнее обновление 11 лет, 3 месяца назад сделано
.
-
Сообщения
-
Блеклая, невзрачная фотография. Уставшие, но твёрдо стоящие на ногах люди. Внимательные, фатально предвосхищённые взгляды. В глазах нет ни страха, ни ужаса. Но нет и надежды… Они смотрят в лицо своей смерти. Судят белоказаков. Судят генерала Краснова.
Никогда в своей жизни он не прятался за чьими-то спинами. Вот и здесь он – впереди. Потрёпанный, иссохший, больной. Но сколько воли и величия, чести и мужества в этих слепнущих глазах, в этом старческом образе.
Он не слушает приговор, слова не имеют для него никакого значения. Он знает, что этот приговор был вынесен ещё тридцать лет назад. Захватившие власть большевики вынесли этот приговор – ему, Казачеству, России. Ему, как и многим сподвижникам, судьба дала рассрочку в исполнении приговора. И все тридцать лет этой рассрочки он посвятил борьбе с большевиками, а значит – служению родному Дону, родной России. Он не жалеет о своём выборе, только на душе досадно – что не сумел он довести своей борьбы до конца, что уже не ощутить ему радости от победы над заклятым врагом – врагом личным и врагом его Родины.
Перед глазами в который раз пробегает вся его земная жизнь. Бессонными ночами в тюремной камере Лефортово он много раз вспоминал каждый момент подробно, словно переживая заново. Были и радость, и печали, и победы, и просчёты, было всякое. Он был славным офицером, не знающим поражения в боях. Он был заботливым отцом-командиром. Он был Атаманом, взявшим на себя военную и политическую ответственность за судьбу своего народа, своего родного края. Он был эмигрантом, вынужденным оставить Родину и скитаться по Европе. Он был писателем, использующим эту последнюю возможность, чтобы бороться пусть не шашкой, так пером. Наконец, он был идейным вождем, на склоне лет возглавившим восставших братьев-казаков, хоть и на германской стороне, но ПРОТИВ большевиков. А ещё он был любящим мужем, мудрым и добрым дядей для племяшки, верным другом…
Но никогда он не был ПРЕДАТЕЛЕМ! Ему не стыдно за свою жизнь…
С собой в могилу унесёт он жуткую боль за поруганное Отечество, за страдания своих соотечественников…
«Я видел Императорскую Россию во дни её полного расцвета, в царствование Императора Александра III и в царствование Императора Николая II после Японской войны, накануне мировой войны, когда Россия достигла вершины своего могущества и благосостояния. Я видел войну, как рядовой боец, и я пережил смуту, стоя в первых рядах бойцов против большевиков.
Когда сопоставляю время до смуты со временем после смуты, у меня впечатление — белое и чёрное… Христос, своею любовью смягчающий людские отношения, и Дьявол, сеющий зависть и ненависть… Красота и уродство.
И так не наверху, в высшем классе, среди богатых и знатных, которым, по представлению некоторых, всегда и везде хорошо живётся, но и в средних и в низших классах, среди всего Русского народа.
Встают в моей памяти богатые Царские смотры и парады, которым дивились иностранцы, спектакли gala в Императорских театрах, балы во дворце и у частных лиц, принаряженный, чистый С.-Петербург с дворниками, делающими весну, с красивыми городовыми, с блестящими, ярко освещенными вагонами трамвая, с санями парой у дышла под сеткой, или с пристяжной, или одиночками, мягкий бег лошадей по набережной Невы по укатанному и блестящему снегу и фарфоровая крыша стынущего в морозных туманах неба, скрадывающего перспективу далей.
И другое встаёт передо мною… Грязные толпы митингующих солдат, разврат и грязь, убийства и кровь, трупы офицеров на улицах, пошлость пролетарского театра, изуродованная жизнь так мною горячо любимого города. Я вижу истомлённые лица представителей старых Русских родов с пачками газет или с какими-то пирожками на перекрёстках улиц. Жизнь наизнанку.
Я вспоминаю опрятную бедность людей «двадцатого числа». Квартира на пятом этаже, во втором дворе глухих Ивановских, Кабинетских, Московских, Тележных и Подьяческих улиц. Я помню их тихие радости по случаю «Монаршей милости», получения Станислава 3-й степени или чина Коллежского регистратора. Я вижу их скромные пирушки с бутылками очищенной и Калинкинского пива, их поездки на Острова, Петровский, Крестовский или на Черную речку, с женою и детьми, и радостное возвращение домой, в свои углы, где тесно, где бедно, где тяготит забота, но где чисто, где в углу кротко мигает лампадка перед ликом Пречистой, а на маленьком столе свесил ремни с медными кольцами покрытый тюленем ранец сынишки-гимназиста.
И я видел эти же квартиры, сумбурно уплотнённые подозрительными «родственниками», коптящие «буржуйки» в комнатах, измученных, ставших тенями женщин, голодных, безработных мужчин, разговоры о пайке и вечный страх чего-то ужасного, что может произойти каждую ночь. Я видел лица целой семьи, приникшие ночью к оконному стеклу, тревожно прислушивающиеся к пыхтению автомобиля на улице, глядящие пустыми глазами на входящих в комнаты людей в чёрных кожаных куртках.
Я помню Дон и Кубань при «проклятом Царизме», «угнетённых Москвою» при Наказных Атаманах «из немцев». Помню тихий скрип ленивой арбы душистою осенью, медленную поступь розовых под закатным солнцем волов и хлеб, наложенный высоко под самое небо. А там наверху белые платки казачек, заломленные на затылок папахи с алым верхом или фуражки казаков, и несётся к небу песня с подголоском — соперница жаворонку.
В станице пахло мёдом, пылью прошедших стад, хлебом и навозом, а в открытые окна хат видны были чистые столы, тарелки и котлы со вкусным варевом. С красного угла глядели тёмные лики святых икон. У ворот встречали работников старики и старухи:
— С урожаем хорошим!!
— Подай Господи!
Я видел табуны лошадей в степи. Косячный жеребец зорко стерёг своих маток, а они ходили, поводя широкими боками, и томно вздыхали, отдаваясь ласкам высокой травы и благоуханного, тёплого, ночного ветра.
Я видел богатую, счастливую Русь, и не могли заслонить широких картин ее довольства ни нищие на папертях церквей, ни арестанты в арестантских вагонах. Я знал, что и над ними простёрта Рука Господня, и они кем-то опекаются, и не может быть случая, чтобы они погибли страшною голодною смертью. Ибо всегда был кто-то, кто считал их ближним своим, кто творил им милостыню и помогал им — Христа ради!..
И я видел те же станицы с пожжёнными домами. Я видел хаты со снятыми наполовину крышами. В уцелевшей крытой половине ютились жалкие остатки когда-то шумной, людной, веселой и счастливой семьи. Я видел на завалинке, на рундуке со сбитым замком какого-то жалкого, ко всему равнодушного человека. Ему было лет тридцать. И, когда ему указывали на его разоренье, он только махал рукою и говорил:
— Абы дожить как-нибудь.
Чья-то дьявольская сила выпила у него охоту жить, желание и силу для борьбы, и пропала совсем его воля.
Я был на двух войнах. Я видел блестящие конные атаки, видел людей, несущихся навстречу смерти на сытых и быстрых лошадях. Я слышал, как вдруг среди бешеного ружейного огня раздавались трели офицерских свистков, и огонь стихал. Я слышал хриплые, точно пустые голоса: «в атаку!» «в атаку!»… Вставали первыми офицеры, за ними стеною поднимались линии бесконечных цепей, и было такое ура, забыть которое невозможно.
Я видел солдат, идущих под неприятельские окопы, чтобы вынести тело своего любимого ротного, и денщиков, приносящих по своей охоте под градом пуль папиросы «его благородию».
Я видел, как наши солдаты кормили пленных, перевязывали их раны и разговаривали с ними, жалея их… Я видел страшную, ужасную, но все же Христианскую войну, где гнев перемешивался с жалостью и любовью.
А потом те же люди издевались над своими начальниками, убивали их из пулемета, расстреливали пленных…» (П.Н.Краснов «Единая и неделимая»).
«Чья-то дьявольская сила выпила у него охоту жить, желание и силу для борьбы, и пропала совсем его воля».
Именно против этой дьявольской силы боролся он до самого этого момента, когда предательство и подлость одних, и ярая ненависть и злоба других посадили его на скамью позорного комиссарского судилища.
Он уйдёт, достойно, как и положено Казаку. Уйдёт с верою в Господа Бога и с верою в грядущее возрождение России. Он знает, что ведущие ныне его на смерть палачи не остановятся на этом. Знает, что они постараются если не уничтожить совсем память о нём на родной земле, то сделают всё, чтобы извратить всю его жизнь, все его помыслы, все, дававшие ему жизнь и вдохновение, идеи об освобождении Родины от бездушного большевизма. Но в глубине души понимает: пройдёт время, Правда восторжествует!
Ему, конечно же не дано сейчас знать, что через десятки лет, когда Россия сменит красный флаг и герб на российские, когда станет возможным говорить о преступлениях большевизма, в это, казалось бы, свободное время новые власти, вторя советским байкам, будут продолжать называть его «пособником» и «приспешником» врагов Родины, предателем Отечества. Ему не дано сейчас знать, что большевики смогут так искусно перекраситься под демократов, так ловко сменят свою тактику, что это даст им возможность на «законных» основаниях продолжать уничтожать народное самосознание и разрушать Россию. Всего этого он не знает сейчас. Но еще в 1919 году он, обращаясь ко всем русским людям с призывом объединиться, произнёс на самом деле завещание, которое будет актуальным и через 90 лет:
«Для очень многих интеллигентов — партия выше России, интересы партии заслоняют интересы России и её народа. От этого вечная смута. От этого слишком долгое торжество интернационала, мёртвого, беспочвенного учения, от этого трудность борьбы с большевиками.
Монархисты, считая идею монархии важнее идеи России, наносят удар в спину Северо-Западной Армии, посылая наёмника Вермонта и объявляя какое-то самозваное Правительство в Берлине.
Социалисты-революционеры, считая Деникина и Колчака слишком правыми, работали над разложением их армий и два раза срывали наступление их армий и смущали Войсковой Круг Донского войска и Кубанскую Раду.
Не будем говорить о крайних партиях – о большевиках и анархистах, сколько зла они сделали Русскому народу, этого невозможно перечесть.
Между тем именно теперь мы переживаем такой момент, когда нам нужно стать, прежде всего, Русскими и отстоять своё Русское дело, собрать Россию, умиротворить её, успокоить, вернуть к честной творческой работе и только тогда мирным путем словесно столковаться и выяснить свои политические верования и вожделения. Прежде всего, Русское дело и Россия, а потом уже устремление к политическим идеалам».
Ему не дано сейчас знать, что и через 66 лет после казни над ним к его словам не прислушаются, как не прислушались в 1919 году.
Ему не дано знать и о том, что и в то далекое будущее время в России всё же останутся его последователи, хранящие о нём память, продолжающие его святое дело борьбы с большевизмом, мужественные и честные, со Христом в душе и с крестом на груди, готовые занять место позади него, на этой же скамье, в этом душном и тесном зале большевистского позорного судилища.
Всего этого ему сейчас знать не дано.
Он уходит с чувством исполненного долга перед своей совестью, перед Родиной и перед Богом. Он завещает потомкам:
«Тихий Свет Сына Божия, любовь к ближнему — единственное спасение человечества от вымирания в злобной классовой борьбе…
Когда воссияет над Россиею снова тот Тихий Свет, что был над нею в дни её славы, когда мы Бога боялись и Царя чтили, тогда снова встанет она:
Великая, Единая и Неделимая».
Вечная память Петру Николаевичу и всем, принявшим вместе с ним мученическую кончину, казакам!
66 лет назад, 16 января 1947 года, после полутора лет непрерывных допросов и пыток по приговору сталинского суда были убиты казачьи атаманы (Пётр и Семён Красновы, Андрей Шкуро, Тимофей Доманов, Гельмут фон Паннвиц), которые в 1940-е годы не сложили оружия и продолжили войну против коммунизма в союзе с войсками национал-социалистической Германии.
Судилище проводилось в закрытом заседании, без присутствия прокурора и без участия защитников, представляющих интересы генералов.
Пётр Николаевич Краснов с соратниками были осуждены за некую «измену родине». «Родина» — понятие, юридически не раскрывающееся, в категории советского права не раскрываемое в принципе — оно признаёт лишь «социалистическое отечество». Поэтому подразумевается под этим государственная измена. И здесь выясняется, что осуждён генерал был противозаконно — «судом», своим «приговором» совершающим ВОЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. П.Н. Краснов ни дня не был гражданином Советского союза, РСФСРии, «казнь» его была, по существу, заковыристо оформленным УБИЙСТВОМ ВОЕННОПЛЕННОГО.Атамана казнили по политическому обвинению — как «предателя», выведя за рамки военной юстиции. Таким образом «судьи» его ныне должны сами караться как преступники!
Казачьи офицеры попали в лапы большевистских палачей в результате подлой выдачи англичанами в Лиенце. 14 генералов, 2359 офицеров, 65 военных чиновников, 21 врач и 2 священника Епархиального Управления Казачьего Стана. Все они были вызваны представителями английского командования на т. наз. «конференцию», вывезены в г. Юденбург (!) и там переданы частям СМЕРШа. Согласно договорённости, достигнутой на Ялтинской конференции между И. В. Сталиным и У. Черчиллем, британское правительство обязалось выдать после окончания войны Советскому правительству всех перемещённых лиц, бывших гражданами СССР на 1939 год. Всего английскими оккупационными властями, по данным немецкого историка Й. Хоффманна, из различных лагерей в Австрии было выдано около 60 тыс. казаков-военнослужащих и гражданского населения. Нарушив все международные законы, пренебрегая постановлениями Гаагской конвенции 1899 и 1907 гг., Женевской конвенции 1929 г. и всеми принципами гуманности, англичане выдали на верную смерть не только тех казаков, что считались «советскими гражданами», но и большое количество белоэмигрантов, подданных Российской империи, имевших гражданство стран Европы. Выдача оставшихся в лагере казаков производилась с ужасным зверством. Казаков, казачек, детей били палками, прикладами, кололи штыками и давили танками. Бедных сопротивляющихся англичане били, хватали и швыряли в грузовики. Те, кому удавалось убежать, бросались в реку Драву, часто привязывая своих малых детей себе на грудь. Другие осколками стекла резали себе вены. Выдавали всех, казаков и тех, кто оказался с ними. Выдавали болгар, сербов, хорватов, словенцев, другими словами всех, кто был антикоммунистом. Во время операции британских войск, только 1 июня 1945 года погибло 5 тысяч человек. Сумевший избежать выдачи в Лиенце Походный атаман Кубанского казачьего войска В.Г.Науменко посвятил этой трагедии мемориальный труд «Великое предательство».Для казаков начавшаяся Вторая мировая воспринималась как продолжение гражданской войны, шанс уничтожить гнёт тиранов-безбожников и мирно зажить в родных станицах.
Русский народ более 20 лет страдал и погибал под ярмом коммунизма, уничтожалось наше крестьянство, казачество, купечество, духовенство, интеллигенция и все слои населения, представлявшие собой угрозу ВКП(Б), как неугодные классы. Именно казачество, которое Троцкий считал, наиболее опасным элементом русского народа встало в авангард русского сопротивления. Троцкий видел главную опасность в способности их к самоорганизации. Против казачества применялись самые жесткие карательные меры, вплоть до использования боевой артиллерии и авиации (особая инструкция №01042 от командующего Северокавказского военного округа Белова), за их активную оппозицию коллективизации. Большевиками был создан искусственно голод, экспортируя хлеб, закупалось оборудование для штамповки танков к грядущей войне против соседей «мирового империализма». Сталин учинил новый этап расказачивания, выселяя казаков без вещей и имущества в Сибирь, а на их земли заселяя чеченцев, ингушей и дагов. Многие казачьи станицы были занесены на так называемые «черные доски», что обрекало их на поголовное вымирание от голода.
Как писал Солженицын – «в 1941 году эти люди знали то, чего ещё не знал весь мир, что на всей планете и во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более лукавого – изворотливого, чем большевистский».Борьба тех, кого большевики заклеймили предателями, была не за идею, а за народ. За возрождении исторической России – свободной и великой. Как говорил Петр Николаевич Краснов – «коммунизм падёт, а Россия останется». В первые дни войны он обратился по радио к нашему народу, с призывом встать на борьбу с советской властью. Сегодня всё больше света проливается на истинные масштабы антисталинского протеста в годы 2й гражданской войны. Эти люди, невзирая на мелкие разногласии, встали под единым стягом против красного террора, за свободу и процветание нашего народа, зная, что «великие цели, требуют великих жертв». Пройдя через все ужасы войн, на алтаре смерти они умерли за наш народ и его свободное от унижений и террора будущее.
Вместе с казачьими генералами – героями Белой борьбы, на эшафот красных палачей взошёл и «советский гражданин» — генерал Доманов. Тимофей Доманов боролся против тоталитарного коммунистического режима ещё со времён гражданской войны (сотник Донской армии, в 1919—1920 годах командир сотни Гундоровского Георгиевского полка). Но он был вынужден существовать, жить на территории СССР в то непростое время. Заметим, что Доманов не служил в РККА в годы «Великой Отечественной Войны», то есть он не нарушал никакую присягу и не несёт ответственности в том, что он предал родину. Советы пытались смешать понятие родина и государство, но это две совершенно разные вещи. Когда Доманов стал сражаться против СССР, он сражался, не против родины, а против государства (можно даже сказать – против режима установившегося в этом государстве), он сражался за освобождение России от коммунистического режима. С 20 июня 1944 года Доманов — походный атаман Казачьего Стана.
Примером верности воинскому долгу и боевому товариществу, является добровольная сдача в плен СМЕРШовцам последнего походного казачьего атамана, немца по происхождению, Гельмута Фон Панвица, который хотел разделить судьбу своих соратников, невзирая на то, что он формально был освобождён из плена. Вместе с ним его примеру последовали и другие немецкие офицеры кавалерии, которые считали своим долгом быть со своими товарищами до конца…
Большевики не пощадили никого, оклеветали и зверски расправились с атаманами и офицерами — приведя в исполнение приговор марионеточного суда. Все обвиняемые были ЗАЖИВО ПОДВЕШЕНЫ ЗА РЕБРА НА МЯСНИЦКИХ КРЮКАХ и оставлены умирать в таком положении на несколько дней во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы. Перед самой смертью генерал Андрей Шкуро плюнул в лицо офицеру НКВД. Тела были сожжены, прах их был сброшен в урну «невостребованных прахов».
Не лучшую участь испытали на себе казаки и немецкие офицеры, попавшие в советские лагеря…
Большевики уничтожали нашу историю 70 лет, превращая храмы в пыль, защитников и опору русского народа в рабов, так как им не нужен был народ с великой историей и великими героями. К сожалению, и по сей день остаются люди, которые действуют теми же методами. Но память не разрушить как гранитную плиту. Память — она в сердцах в крови Народа.
Слава борцам с большевизмом, павшим за Веру и Отечество! Сегодня те, кто видит историю без пелены, пропаганды и лжи, вспомнят этих людей и низко поклонятся им.
Велик список преступлений советского режима и продолжают поливать грязью боровшихся за Свободу героев его наследники, но для всех, кто помнит и чтит подвиг Белого воинства, пусть звучат пророчеством слова Атамана Краснова: «Никогда вы не разрушите России! Слышите: Россия встанет и так прихлопнет вас, что от вас ничего не останется! Она найдёт своего Царя… Не федеративная, но единая неделимая; не республика, но Монархия; не с жидами, но без жидов будет Россия… Здесь на земле вы сгорите в геенне огненной народного гнева и знайте, что если наш народ терпелив и покорен, то он же невероятно жесток в гневе своём и он постоит за свою Россию!»Сообщество «Рассвет» вконтакте.
Несчастные, запутавшиеся люди, но все же не предатели сознательные. Бог им судья, как и нам всем.
Федор Мамонов:
Сегодня очередная годовщина расправы сатанистов над казачьими новомучениками. Каких только ярлыков не удостоили эти русские герои: «пособники немецко-фашистских оккупантов», «сепаратисты» и т.д. Но мы знаем, за что боролись вожди казачества и рядовые казаки.
Одно из последних обращений генерала Петра Николаевича Краснова к верному казачеству приводится ниже.
СЛУШАЙТЕ
ЧТО ГОВОРИТ ВАМ СТАРЫЙ КАЗАК!Слово сказанное по радио 14 октября 1944-го года Начальником Главного Управления Казачьих войск генералом от кавалерии Красновым.
Родные казаки!
Вам говорит бывший атаман Всевеликого Войска Донского казак Каргинской станицы Петр Краснов.
Я говорю Вам из Германии, из Берлина, где теперь я Начальник Главного Управления Казачьих войск.
Слышите-ли вы меня рассеянные по всему свету казаки славных одиннадцати казачьих войск?
Если воздушная волна случайно донесет мой голос в страну голода, жидовского насилия и рабства под кровавою пятой палача Сталина – прислушайтесь ко мне те, кто в большевистском застенке принужден скрывать свое казачье имя и таиться под красноармейской звездой, или прятаться по подвалам, боясь, что донесут и откроют его казачье имя.
Как мощная орлица собирает под свое крыло молодых орлят – Германия собрала под свою защиту казаков. Не один десяток тысяч казаков – Донцов, Кубанцев, Терцев, Астраханцев, Уральцев, Оренбургцев, Сибиряков, Семиреченцев, Забайкальцев, Амурцев и Уссурийцев – сотнями, полками и дивизиями, как союзники Германии встали в ряды Германской армии и сражаются с большевизмом за свободу своих родных куреней.
Вы слышите казаки воины, мой голос? Голос старого казака, любящего вас, как любит отец своих сынов, как любит старый, заслуженный дед юных внуков своих.
Те из казаков, кто постарше и помнит меня в их рядах – знают: я никогда казакам не лгал. Казаки и казачки знают, как горячо я их любил и люблю. Для меня слава казачья и ваше доброе имя дороже всего. Дороже самой жизни.
1-го (14-го) октября – праздник Покрова Пресвятой Богородицы – наш общий Войсковой праздник. В этот день на протяжении слишком пяти веков казаки собирались на войсковой Круг, выбирали атаманов, решали свои войсковые дела… Молились Богу… Готовились к зимним походам и поискам. В эти дни говорили они в своих бедных воинственно-простых городках степных: «все царями обзывают нас… Да и точно – зипуны у нас сермяжные, да умы зато бархатные»…
Поздравляю Вас, друзья, атаманы молодцы, с нашим войсковым праздником!…
Какая выпала на нас тяжелая нынешняя година!
На востоке наемник англо-американского капитала палач Сталин гонит миллионы за миллионами обезличенных, голодных советских рабов на убой. От Ледовитого океана до Черного моря и голубых Дунайских волн земля дымится человеческой кровью. Осенний воздух смердит трупной вонью. Везде валяются порушенные машины, обгорелые остатки самолетов. Деревни сожжены. Города в развалинах, поля, нивы и огороды потоптаны… Голод!… Нищета!!.. Разбои!!.. Насилия!!! Убийства!!!
Кругом – измена… предательство… Непревзойденная людская подлость. Солдат финляндец стреляет в своего соратника – немецкого солдата, с кем три года сражался плечом к плечу за свободу Финляндии… Румыния поклонилась жиду и хаму. Болгария и Сербия пошли в кабалу жидовскому капиталу и уничтожают себя самих и свое честное имя в огне восстаний.
На западе американский капитал гонит другие миллионы английских, американских, канадских, французских, польских, марокканских, индийских и негрских продавших душу дьяволу солдат на убой. Оттуда идут подлые налеты на мирные города. Не щадят церквей; сжигают больницы; не дают покоя мертвым на кладбищах. Вся Европа в огне! В этом огне разрушения грозной крепостью стоит Германия. Мощнее и сильнее становится ея оборона. Все более и более дорогой ценой, потоками крови, горами убитых приходится врагу платить за каждый аршин завоеванной земли.
Крепнет в боях германский народ. На смену уставшим идет юная, смелая молодежь. Ободренная словом своего Фюрера она знает, за что, за какие невесомые ценности свободы и счастья родины идет она в бой с несметным диким врагом.
С немецким народом, с этой героической молодежью бок о бок идут казаки и легионы других людей сражаться за свободу; за новую Европу… За жизнь без жидов… Без насилия богатого над бедным. За счастье мирного творчества и труда. За то, чтобы плоды трудов не расхищались подлыми пархатыми жидами.
Отдавшись под покровительство Германии, казаки, мы знаем, за что мы воюем. За вольную, свободную жизнь в родных своих куренях! Так нам обещано – так и будет!…
С немецкой армией пойдут и наши братья – Русские. Они идут сражаться за мир родной земли.
Коммунизм умрет – Россия не умрет!
Возродится Россия – союзная Германии. Россия, как и в старые годы, верный друг Германии!
Будет победа! И с нею придет и свобода наших войск. Их вольная ни от кого независимая жизнь под покровительством Германии. Так нам обещали – так и будет!
Тихий Дон! Ты слышишь меня? Вольная Кубань… Бурный Терек, что струит свои воды с серебряных гор… Волга широкая, могучая, вольная… Яик-Горыныч… Седой Иртыш… Тихая река Или… Широкое море Байкал… Просторы Амура и Уссури… Слушайте, что говорит вам старый казак!
Ей! Говорю вам!…Сквозь дым пожарищ. Сквозь грохот пушечной пальбы, сквозь скрежет танковых цепей и гул самолетов грядет победа Германии. Она принесет также свободу и народам России.
С нею придет и наша казачья свобода.
Железом и кровью; как то всегда делали наши предки будем и мы ковать крепь наших вольных казачьих станиц.
Да покроет полки наши своим благодатным Покровом Пресвятая Богородица, как покрывала и спасала она и наших предков!
Источник: «На казачьем посту», №37, 1944 год.
Клинок
Он пришел из позабытой дали,
Рассекая времен поток,
Из дамасской благородной стали,
Словно смерть, безжалостный клинок.Сквозь века прошел он, не состарясь.
Тверже камня, гибче тростника,
И не счесть всех рук, что прикасались
К этой стали в прошлые века.Безымянный мастер на Востоке,
Верность глаза передав руке,
Из Корана пламенные строки
Разбросал узором на клинке.Побывал он в половецком стане,
На Непрядве прикипал к рукам.
Он звенел по берегу Кубани,
Создавая славу казакам.Что ни день, то новая победа.
Закаленный в крови огне
Тот клинок с казачьей славой деда
По наследству перешел ко мне.Он сверкнет блестящей полосою,
Разожжет отвагу казаков,
Чтоб ударить ярою грозою
На орду, — орду большевиков.Для того пришел из древней дали,
Рассекая времена поток,
Из дамасской благородной стали,
Словно смерть, безжалостный клинок.Е. Коваленко
«Воля народа», № 5, среда, 29 ноября 1944 года, стр. 5
Несчастные, запутавшиеся люди, но все же не предатели сознательные. Бог им судья, как и нам всем.
Такого я мнения о бойцах РККА и СА в 1941-1945.
Про Шкуро и Краснова я еще согласен, люди принципиальные и достойные, но лепить из них национальных героев считаю не правильным.
А вот остальные на фотке, вообще ни каких эмоций не вызывают.
- Тема «16 января — День Памяти и Скорби» закрыта для новых ответов.