- В этой теме 5 ответов, 4 участника, последнее обновление 11 лет, 5 месяцев назад сделано
.
-
Сообщения
-
А. Савельев
Мой мобильник вдруг сказал: «Файл поврежден и удален», поэтому мне остается надеяться, что звукозапись в нем все-таки сохранилась и как-то ее можно будет вытащить с помощью программ восстановления данных. Жаль будет, если публика лишится спектакля, который был в суде. Я такой комедии давно не видел. Впрочем, скорее, трагикомедии, потому что бессовестность людей, которые, якобы, имеют какое-то отношение к правосудию, совершенно очевидна.Так вот по свежим следам — словами. Если восстановлю запись, то сделаю очень познавательные ролики.
Судья Елена Коробченко. Я назвал ее про себя «судья-барби».
Я уже встречал такой типаж. Лакированный. Как я понимаю, это люди доверенные – их ставят в судьи с далеко идущей целью. И зарплата немаленькая, и «человек все понимает», и пристроен как свой. Вспоминаю судью Козлова (или Козакова? пусть будет Козлова – так правильнее), который блокировал регистрацию партии «Великая Россия». Был в Таганском суде. Такой аккуратненький молодой человек с нежным пушком на щеках и еще не стертом юношеским румянцем. Он был предельно корректен, все ходатайства принимал и даже запомнил некоторых участников процесса по имени и отчеству. Итог: решение, целиком и полностью пренебрегающее законом и здравым смыслом. Мол, ничего личного: что сказали зачитать, то и зачитал. Вот судья Коробченко именно такой же тип.
Чуть подробнее. Судья – еще молодая женщина без признаков переживаний на лице, старательно держащем одну и ту же беспристрастную мину – лишь бы не появились морщины. Лишние лет пять она сможет сохранять иллюзию относительной молодости. Но судья-барби не знает, что эта маска – один из достаточно ярких признаков порока. И в данном случае попытка сохранить лицо его порочит невероятно. Лицо мертвенно-кукольное, неживое. Искусственное, как и все, что я видел в суде.
Я заготовил множество ходатайств по всем деталям события 4 ноября 2012. Они требовали привлечения свидетелей и запрос документов, которые полностью показали бы, что же все-таки происходило. Все без исключения ходатайства были приобщены к делу. Чтобы у судьи не было соблазна подшить бумаги и забыть, я все их добросовестно прочитал вслух. Это все было принято стоически. То есть, пропущено мимо ушей.
Примерно час все это я читал. И все шло в дело. С обещанием рассмотреть в совещательной комнате все мои предложения: об отложении дела до проверки в СБУ, прекращения дела в связи с фальсификацией подписей и проч. Мне было сказано: давайте, давайте все. И я выдал всё, что было. Может быть, напрасно. Но, судя по результату, судье было все равно: главное отбыть номер. У меня же была задача включить в дело максимум информации, опровергающей материалы, сфабрикованные полицаями.
Самое интересное началось, когда пошел опрос «свидетелей». Как я и предполагал, «свидетелями» оказались лица, которых на месте событий не было. И которые составили рапорты о моем задержании, но точно меня не задерживали. На фото и видео их просто не было. Интересно было выяснить, с чем эти дежурные негодяи пришли в суд.
Первый свидетель Жуков Павел Петрович – маленькая обезьянка, примерно мне по плечо. Я бы сквозь него прошел – и не заметил. Нет сомнений, он просто отбывал свою обязанность – делать грязные дела в суде, пока его коллеги делают грязную работу на улице. Жуков оттарабанил заученный текст, из которого пришла важная информация: полицаев 2-го Оперативного полка сняли из резерва именно по нашу душу. Они вовсе не случайно оказались у м. Третьяковская. Выяснена и фамилия лица, которое ими командовало – ст. лейтенант А.А.Орешин. Обезьянка долго не хотела называть фамилии и заискивающе погладывала на судью, ища поддержки. Но судья все же попросила фамилию назвать. Теперь мы знаем, кто был исполнителем преступного приказа – мелкая сошка. Я просил вызвать его в суд, но судья в своем итоговом выступлении отвергла эту просьбу. Почему? А нипочему. Потому что эта фигура «процессуальной роли» не играет. Истина тут не важна: важно, что есть бумажка, и для судьи бумажка полицая – это единственная неоспоримая истина.
Я стал выяснять, какова все же была причина задержания. Обезьянка быстро сбился с заученного текста и стал возмущаться, что я ему вообще задаю вопросы, когда он – страж порядка, а я – неизвестно кто. Его пришлось раза три успокаивать, напоминая, что мне вопросы он будет задавать, когда мы с ним поменяемся местами. Так вот, причина задержания, как выяснилась, была точно указана в сообщениях ГУ МВД, состряпанных еще до самого задержания: «люди в черной одежде со свастикой». Я стал домогаться: знает ли «свидетель», как выглядит свастика. Вроде как знает. Вынимаю повязку: это свастика? Шок и трепет. Ни «да», ни «нет». «Я вообще не знаю». Но только что он твердо знал, что такое свастика. Сообщение, что это лабарум, и что стоит извиниться за нанесенное оскорбление, вызывает на лице еще юном, но уже с чертами давно пьющего человека, бурю смятения.
Судья вступается: задавайте вопросы дальше. Дальше выясняем, что же послужило причиной задержания именно меня. Нет ответов. И вообще: «У меня столько работы было, мы задержали 9 человек!» Я сочувствую тяжелой жизни полицая. Трудно ему. Но все же отвечать надо: есть конкретный человек, надо конкретно отвечать, что он нарушил. Ответа нет. Максимум: он был активен, а мы брали самых активных.
Далее вопрос, где задерживали. Парень явно не был на месте событий. Он выкручивается, пытается обойти вопрос о том, сколько метров от входа в метро было в момент задержания. «От 100 метров до километра». Все понятно. Человек там не был, не знает ничего. Сказал, что все 9 человек он задержал в одном месте. В действительности, это не так. И на это указали свидетели. В итоге: судье плевать на свидетелей. Что рядом со мной был только Николай, а других задерживали в другом месте, судья оставила без внимания.
Предъявляю подписи обезьянки в разных протоколах. Он тут же опознает свои. Два начертания явно разным почерком. Не нужно быть графологом. Тем более, что в дело мной внесена копия протокола, которую я 4 ноября получил в участке. Там подписей нет. А в деле есть. Подлог налицо. Кто-то чиркнул за обезьянку-Жукова, и теперь ему приходится изворачиваться.
Предъявляю фотографию: вот два человека в форме ведут меня. Жуков в шоке. И начинает чуть ли не орать: «А где дата фотографии?! Вы тут кого-то в форму переодели?! Я ничего не знаю!» Спокойно раз за разом спрашиваю его: «На этом изображении есть вы или нет?» Свидетель отказывается отвечать. Кажется, что он сейчас упадет в обморок.
Этот недорослик Жуков из всей компании «свидетелей» выглядел наиподлейшим. Врал, путался и снова врал. Я спрашивал, что он видел лично? Он заученно повторял рапорт. Что он видел в моих действиях? Я делал то, что написано в рапорте. Если был задержан, «значит было за что». Так за что именно? Где именно я мешал прохожим, видел ли «свидетель» меня кричащим что-то и т.д. Ноль информации. Ничего он не видел. Судье, как выяснилось, — пофиг.
Второй свидетель – такая же обезьянка, только темной масти. Сидоров Иван Вячеславович. У этого очень быстро отшибло мозги. Может, действительно отшибло. По крайней мере, он сразу попался в ловушку, когда я спросил, подписывал ли он как свидетель оба листа протокола об административном правонарушении. Он рьяно стал утверждать, то оба. Потом, что штук шесть листов. Но его подпись значилась на одном листе. Судье – пофиг. Потом выяснилось, что Сидоров подписывал только тот документ, который он самолично составлял. Он просто забыл, что есть еще протокол, который оформляли в участке и где он значится свидетелем. Или никогда не знал этого. Судья помогла – подсказала. Как родному дитяте, у которого что-то с памятью.
Обращаю внимание судьи, что «свидетель» вообще не в курсе, какова его «процессуальная роль». Судья делает слегка удивленное лицо. И ласково сообщает, что свидетель что-то «забыл». Ну забыл человек – с кем не бывает! Надо понять: тяжелая работа. Нас много, а он один. Навернулась слеза.
Предъявляю лист с подписями. Спрашиваю: где ваши подписи. Узнает одну. Очень хорошо. Значит, вторая (из моего протокола) подделка. Но тут же Сидоров спохватывается: нет и вторая моя! Почему же такая принципиальная разница? А вот так вот… Зачем вообще подпись, если ее можно изобразить как угодно? Для суда вроде бы должен быть однозначный повод закрыть дело и разойтись. Но судье – пофиг. Она знает, чем все должно кончиться. Причем именно сегодня. Поэтому предлагает свидетелю подтвердить, что в протоколе его подписи. Свидетель, конечно, подтверждает. Хотя и не помнит, чтобы он их ставил. А судья не желает знать, когда же эти подписи там появились.
Повторная история со «свастикой». Свидетель уверен, что знает, что такое свастика, и что он задерживал людей со свастикой. Ась – а это что? Демонстрируется лабарум. Свидетель не знает, свастика это или нет? Он не разбирается. Хотя только что бы совершенно уверен. Судье – пофиг. Кукла исполняет свою роль. А я воспитываю Сидорова, чтобы он разбирался в символах и своему начальству на слово не верил так уж страстно. Иначе – мордой об стол в суде. Он, может быть, усвоил. Хоть какая-то польза от кукольного суда.
Фотография задержания: вы тут есть? Нет! – решительно реагирует Сидоров. Точно: нет. Его нет на фотографии, потому что он меня не задерживал и, скорее всего, вообще не был на месте событий. Его бы, как и обезьянку-Жукова, я бы прошел, не задержавшись, – такой тщедушный человечек.
К концу вопросов Сидоров вообще ничего не помнил. И меня помнил уже с трудом. Ничего обо мне сказать он не мог. Просто я оказался в какой-то группе, которая куда-то шла, кричала, размахивала флагами и транспарантами, мешала прохожим и транспорту. Почему решил, что я из этой группы? Потому что черная форма. Форма – правонарушение? Нет, но нам сказали задерживать всех, кто в форме. В офицерской форме! Жуть что сказал «свидетель».
В общем, и тут – полный провал «доказательной базы».
Потом пошли свидетели, которые были приглашены для других дел – к моим соратникам. Но судья решила почему-то опросить и их. Ну, чтобы не зря ходили в суд. Все четверо ко мне отношения не имели.
Один – такой потешный простак, так и сказал: «Его не помню, врать не буду». И тут же соврал о том, что мы кричали, что несли флаги – много, плакаты – много. При этом с тем же простодушием он признал, что из полицейского КАМАЗа ничего не видно, потому что окна зарешечены и затонированы. Но что-то он все-таки увидел – то, чего не было. Особенно отметил «нежность», с которой людей бросали в автозак. Он прямо горд был этой «нежностью». Правда, почему то смешал в своей речи два события – в Кадашевском переулке и на Б.Ордынке. Видно было, что парень незлобный, но извилин в мозгу у него большая нехватка.
Еще один – чернявый омоновец с вислым брюхом. Что-то там мямлил, ничего к прочему вранью не прибавляя. Просто пересказал его «своими словами», позабыв половину. Второй омоновце заявил, что задерживал Николая, который был со мной. Но меня почему-то не заметил. Так упорно и говорил: нет, его рядом не было. Ценный свидетель. Если бы суд был судом, а не конторой «рога и копыта».
Последний – одутловатый детина-полицай. Ничего толком не помнивший, кроме того, что кого-то задерживал. Зачем приходил? Вероятно, у них много лишнего времени – чтобы сидеть в суде много часов кряду.
Важно, что омоновцы тоже подтвердили: их выдвинули по приказу. И тоже сказали, что надо будет задерживать людей в форме и «со свастиками». То есть, заказ был еще до того, как мы собрались у метро и двинулись с места. По словам самого простодушного: сказали, что кто-то там что-то делает – надо задержать. Врали одинаково. Как написано в рапортах. Но одному показалось, что он видел транспарант на древках, другой видел один развернутый флаг, третий – пять или шесть развернутых флагов и столько же транспарантов. Конечно, реально они не видели ничего. На наших фото и видео отражается разоблачение: все это вранье, к которому склонили этих недалеких партией их начальники.
Каждого из «свидетелей» пришлось воспитывать по поводу «свастики». Потому что каждый рано или поздно проговаривался. Но последний все же увернулся. Когда я решил повозить его, как и остальных, мордой об стол, он встрепенулся и сказал, что видел какой-то символ, но была ли это свастика, сказать не может.
Что дальше? Дальше суд удалился. Минут сорок – ожидание. Потом судья наедине (беременная секретарь куда-то исчезла) нудно читает мне отказы в удовлетворении ходатайств, а я смотрю на скучное и безжизненное лицо, которое изнутри как будто уже состарилось, а внешне надуто как пластмасса. Отказы во всем. Оперативная съемка не запрашивается, потому что нет доказательств, что она делалась (!) Для установления времени составления протокола начальника ОВД вызвать не надо, потому что он «непроцессуальное лицо». Да вроде бы его я просил пригласить по другому поводу. Правозащитника, который тоже должен был подтвердить, что составление протокола закончилось не в 14.10, а в 16.45 тоже судья отказалась приглашать. Потому что я мог бы сам его пригласить (как бы я это сделал, если я не знаю, где он живет). Двух командиров, которые командовали ОМОНом – полковника Сердюка Владимира Ивановича (командир 4-го батальона) и подполковника Богдановича (командир 1-го батальона) тоже не надо приглашать. Почему? А по кочану! Потому что это расценено как попытка затянуть процесс. Спасибо, что хоть имена этих шакалов мы теперь знаем, и в лицо установили, кто есть кто. С графологической экспертизой – то же самое. Раз свидетели сказали, что это их подписи, то так тому и быть. Действительно, не верить же своим глазам! Кукольные глаза видят только то, что им предписано. В общем – и так далее. Все ходатайства подшиты в дело, но все отклонены.
Скорее всего, судья даже бегло не просматривала наши фотографии и видео. А зачем? Надо мне было бы, конечно, все это прокрутить в процессе заседания. Но результата бы это не изменило. Это человек с совестью сразу бы увидел, что к чему. А кукла – что она может видеть? И даже если видит – что она может понимать?
Еще полчаса ожидания постановления, о содержании которого уже нетрудно было догадаться. «Я понимаю, что Вам тяжело живется. Будьте здоровы» — последнее слово в мертвенное лицо. Разворот, и с чистой совестью – на свободу. И на свежий воздух.
Когда-нибудь мы ритуально предадим огню все эти места, оскверненные ложью и прочей бесовщиной.
Tags: 4 ноября 2012, Суд
Поганые клоуны в полицейской форме. Зато это настоящая русская борьба, впервые за долгий и печальный период русского движения. Так что не падайте духом, соратники.
То что нас не убивает — делает нас сильнее. Надо ходить так чтобы:
1) трудно было выявить наших ребят среди прохожих
2)формальных причин арестовать не было
3) арестовать сразу всех было невозможно
4) информировать друг друга о перемещениях ментов для выбора безопасных путей
Иначе так и будем платить ВВП по 10-20 штук за реализацию наших законных прав.Да, чтобы все это понять и осознать в реале, может и стоит не одного русского марша для каждого! С этим произволом ежедневно сталкиваются все русские люди, но система так выстроенна, что не просто все это осознать и защититься, особенно, когда есть хоть какая-то зайцепка для ментов и суда. Впрочем, ее всегда просто найти с преступными ментами и судами и с такой ложью и наглостью жидовской власти!
Крестоносец, в моем деле там сами менты по тупости опровергли то что написнаов их рапорте. Главным обснованием моей виновности было: раз был там значит виновен, раз арестовали значит чем-то нас провоцировал, но чем свидетели менты так сказать и не смогли. Для них это просто подразумевалось. Тогда смысл суда, если человек которого повязали априрори считается виновным уже по факту того, что его взяли, а зря не берет — «дыма без огня не бывает». Раз прогневал господ-ментов значит в чем-то виноват таки был!
- Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.