- В этой теме 321 ответ, 32 участника, последнее обновление 8 лет, 11 месяцев назад сделано
.
-
Сообщения
-
Тверской суд Москвы приговорил к трем годам тюрьмы студентку, устроившую в мае прошлого года стрельбу на станции столичного метро «Цветной бульвар». Александра Лоткова пыталась доказать, что применила оружие в целях самообороны, но ей не поверили — в результате девушка осуждена по статье «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», отмечает РАПСИ. Более того, она обязана будет заплатить пострадавшим более полумиллиона рублей.
Инцидент в метро случился в ночь на 26 мая 2012 года: на эскалаторе завязался конфликт, который перерос в драку на платформе станции «Цветной бульвар». По версии Александры Лотковой и ее друзей, к ним еще на эскалаторе пристали трое хулиганов, из-за чего завязалась потасовка.
22-летний менеджер по кредитам «Росбанка» Иван Белоусов, признанный ныне потерпевшим, заявил, что девушка открыла стрельбу без всяких причин. По его словам, все произошло так быстро, что он и его друзья даже не успели ничего понять. Как предположил пострадавший, возможно, студентке показалось, что они вооружены. В результате из травматического оружия были ранены Белоусов и его 24-летний приятель Ибрагим Курбанов.
Лоткова же утверждает, что конфликт вспыхнул из-за топорика, который висел на поясе у ее знакомого. Трое незнакомых парней (с Курбановым и Белоусовым был товарищ по фамилии Ермошкин) якобы «прицепились к нему с вопросом: «Зачем тебе это?». Затем молодые люди отобрали топорик у его владельца, началась драка.
Драка на платформе была записана камерами видеонаблюдения, и ролик просочился в Сеть. Как объясняла Лоткова НТВ, она была вынуждена стрелять, потому что «договориться по-нормальному было невозможно».
«Из-за колонны выбегает Курбанов, идет с ножом уже в мою сторону, опять же абсолютно пустой вестибюль, нет никого, надеяться вообще не на кого. Пистолет не применяла ранее никогда. Я думала, что будет синяк, ушиб, но не проникающее. Я не думала о том, что пуля попадет в легкое», — рассказывала девушка.
Как сообщает «Комсомольская правда», девушка стреляла дважды и обе пули попали в цель. В конце мая, когда студентка была задержана полицейскими, правоохранители обнаружили в ее доме патроны — выяснилось, что Лоткова регулярно тренировалась в стрельбе, писала «КП».
Сама девушка признавалась «Московским новостям», что не ждала оправдания от судьи Алексея Криворучко, который, как сообщала обвиняемая в октябре, рассматривал ее дело. Этот служитель Фемиды — из «списка Магнитского», к тому же у него не было оправдательных приговоров, поясняла девушка. Тот факт, что ее действия не хотят признавать самообороной, Лоткова связывала с желанием выгородить сотрудников полиции: страж порядка и стажер «не спеша» явились в середине драки и никаких действий не предприняли. Девушка рассказала, что полицейского позже уволили. «Если в моих действиях была самооборона, то тогда за бездействие его могут вообще посадить», — отметила Лоткова.
Суд признал Ивана Белоусова и Ибрагима Курбанова пострадавшими. Ни один из них не пришел на заключительное заседание, чтобы услышать приговор (согласно решению суда, виновная должна выплатить 300 тысяч рублей Белоусову и 250 тысяч рублей — Курбанову). Вместо них в суд пришла мать Ивана Белоусова, пишет «Московский комсомолец».
По указанной статье Лотковой грозило до восьми лет тюрьмы. В срок наказания девушке зачтен год, проведенный под домашним арестом.https://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=yrmVmNc_mxs
26 мая 2012 года 20ти летняя студентка РЭУ им. Г.В. Плеханова Александра Лоткова возвращалась со знакомыми из кафе. Спустившись на станцию метро Цветной Бульвар, на Александру и её друзей напала пьяная компания(тяжкая степень алкогольного опьянения нападавших зафиксирована экспертизой) в составе Ибрагима Курбанова, Ивана Белоусова и Ивана Ермошкина. Нападавшие избили друзей Александры, при этом Ибрагим Курбанов нанес три ножевых ранения одному из молодых людей. Один молодой человек из компании Александры вызвал полицию, что подтверждается показаниями дежурного по эскалатору, однако полиция долгое время не приходила на место проишествия. Александре пришлось выстрелить из принадлежащего ей на законных основаниях травматического пистолета, так как пассажиры не вмешивались в конфликт, а подошедший спустя долгое время полицейский бездействовал, в связи с чем был уволен через несколько дней. Посредством выстрелов Ивану Белоусову был причинен тяжкий вред здоровью. Ибрагиму Курбанову-легкий. Александра практически сразу же приехала к Белоусову в больницу и извинялась, так как несмотря на противоправное поведение нападавших, у Александры не было умысла на нанесение настолько серьезных повреждений. Белоусов так же извинился перед ней за нанесение травм ее знакомым ребятам, однако, как впоследствии выяснилось, Курбанов, Белоусов и Ермошкин в тот же день написали на девушку заявление с просьбой привлечь ее к уголовной ответственности. Сейчас с молодыми людьми все в порядке, чувствуют себя хорошо. Следователь Гайнуллина Диана Ханифовна не рассматривала версию о самообороне, несмотря на зафиксированные ножевые ранения, записи с камер видеонаблюдения, тяжелое состояние алкогольного опьянения нападавших, зафиксированное экспертизой и свидетельские показания. Также ею было отказано в возбуждении уголовного дела на Курбанова, Белоусова и Ермошкина, так как «следователь не усматривает в их действиях состава преступления». На данный момент Александру обвиняют в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью ч.1 ст.111 УК РФ(до 8ми лет лишения свободы). Следствие неоднократно запугивало свидетелей Александры, отказывало в допросе свидетелей, которые являлись непосредственными участниками событий на незаконных основаниях. Жалобы в прокуратуру прошли так же впустую. На данный момент идет судебная стадия. Прокурор Раджабова озвучила обвинение, из которого следует, что Александра умышленно нанесла тяжкий вред здоровью на почве внезапно возникшей личной неприязни. «Потерпевшая сторона» изъявила о намерении подавать иск о компенсации им материального и морального вреда. Адвокат «потерпевших» Равиль Джагфарович Вафин неоднократно заявлял ходатайства о переквалификации действий Лотковой на ч.2 ст. 111(более тяжкую статью, не предусматривающую условного наказания). Помимо всех громаднейших затрат на адвоката(а они еще предстоят), в материалах уголовного дела имеется справка о том, что государственный бюджет потратил на лечение «потерпевших» около 300 тысяч рублей. Данную сумму Александре так же придется возмещать.
http://maxpark.com/community/4590/content/1885188P.S. Такое вот россиянское кривосудие. А судьи кто:
1. «Потерпевший» — Ибрагим Курбанов (нанес три ножевых ранения);
2. Следователь — Гайнуллина Диана Ханифовна;
3. Прокурор — Раджабова;
4. Адвокат «потерпевших» — Равиль Джагфарович Вафин.
СУД МОСКВЫ??? :faceoff: Москвабад, бля!«Курбанов» — хорошая такая кошерная фамилия. И этим все сказано.
Это что за муйня такая, господа, творится?! Разрыв мозга!!!
Это просто Россия. и пока хоть капля интернационализма останется-все кирдык нации и стране.
ТЕРПИ, РУСЬНЯ! Судьбоносное решение россиянского суда.
Данная статья является внеплановой и экстренной. Потому, как произошло событие, которое многим может показаться мелким (хотя это и звучит довольно кощунственно, но по нашим временам вполне правдиво), в то время, как оно таковым совсем не является. Уже сейчас, читая комментарии некоторых довольно известных сетевых публицистов, я понимаю, что самое главное содержание события от их глаз ускользнуло. А напрасно. Очень напрасно.
Однако, перейдём к делу. Только что Тверской суд Москвы вынес приговор студентке Академии им. Плеханова Александре Лотковой по делу о стрельбе на станции метро «Цветной бульвар». Что же это за дело такое? Напомню, если кто забыл. 25 мая 2011 года Александра Лоткова и её друзья возвращались домой на метро, где на них было совершено нападение вусмерть пьяной (по заключению полицейских экспертов) «интернациональной компанией» из нескольких дагестанцев и одного русского ублюдка по имени Иван Белоусов. Нападение это было подробнейшим образом заснято камерой видеонаблюдения метро.
В ходе этого нападения один из «гостей столицы», по имени Ибрагим Курбанов, нанёс три ножевых ранения одному из друзей Александры. И, если судить по кадрам, вероятность возникновения русских трупов в итоге была очень велика. Однако простая русская девочка Саша Лоткова совершила «наглое и циничное преступление»: она оказала сопротивление. Причём, не простое, а вооружённое: девочка достала из сумочки травмат и расстреляла из него вооружённых ножами гостей столицы. Расстреляла не сильно и не наглухо: шакалы разбежались… И подали в суд. А дальше начали происходить чудеса.Следователь, по фамилии Гайнуллина Диана Ханифовна, разумеется совершенно беспристрастно рассудила, что имело место немотивированное нападение студентки Саши на совершенно незнакомую толпу дагестанцев по мотивам неприязни (спасибо, хоть не решила впаять девчонке «два-восемь-два»).
И, о чудо! Россиянский Тверской суд с доводами следовательницы полностью согласился.Сегодня девочка была приговорена к трём годам лишения свободы в колонии общего режима, а так же выплате КОМПЕНСАЦИИ «пострадавшим»: Ибрагиму Курбанову — 300 тысяч рублей, Ивану Белоусову — 250 тысяч рублей.
Александру Лоткову взяли под стражу в зале суда. А «пострадавшие» на свободе. Удар ножом у нас теперь криминалом не является. /http://www.newsru.com/russia/20mar2013/lotkova.html /
Знаете, это даже покруче, чем приговор Евгению Стригину (да простит меня Женя). Потому, что в этом случае, преступление, благодаря видеозаписи, видела вся страна. Вся Россия видела, как мимо неторопливо прогуливались менты, как разгулявшиеся «маленькие, но гордые» со своим русским пассивным дружком убивали людей холодным оружием. Все с самого начала знали, что произошло. И такой приговор — это даже не плевок в лицо всему народу. Это нечто гораздо большее. Даже большее, чем приговор Расулу Мирзаеву.
В чём же судьбоносность этого решения россиянского Тверского суда? А в том, что система судебных прецедентов, хоть она и не принята у нас официально, тем не менее, вполне действует. И с её точки зрения этот приговор звучит однозначно:
С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ (20.03.2013 г.) РУССКИЕ ОФИЦИАЛЬНО НЕ ИМЕЮТ ПРАВА НА САМООБОРОНУ.
Мы ОФИЦИАЛЬНО лишены гражданских прав постановлением суда. Мы ОФИЦИАЛЬНО стали гражданами второго сорта в собственном национальном государстве. «Давайте это отпразднуем!» (тм).
Дело Александры Лотковой — это действительно прецедент. В полном смысле слова. Прецедент, окончательно легализовавший в России апартеид.
Что ж, я уже давно говорю, что в нашей стране возводится этническая Химера. И этот случай в данную схему вполне укладывается. Так как главный признак здесь: лишение прав этнического большинства населения. Так было в Иудео-Хазарии. Так было в империи Цин. И так сейчас происходит в РФ. Нам официально, внятно и однозначно сказали: «ТЕРПИ, РУСЬНЯ! ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ЧЕЛОВЕК».
Вот только тем, кто это говорит и, главное, делает, я посоветовал бы помнить, что все подобные конструкции рушатся в одну секунду. Мы ведь не хазары седьмого века и не китайцы века семнадцатого… А судей время от времени тоже судят. Причём, не только на Божьем суде. Поверьте, ребята, мы вас поняли. И приняли к сведению. Вот только совершенно не так, как вам того бы хотелось.
СЛАВА РОССИИ!
Искренне ваш, Павел Раста.20.02.2013
Дело Александры Лотковой — это действительно прецедент. В полном смысле слова. Прецедент, окончательно легализовавший в России апартеид.
Результат поражения в Чеченской войне. «Горе побежденным».
На улицы бы выйти. Помните, как за Свиридова. Вдарить по ним Манежкой.
Националист, тебе понравится. Я читал с удовольствием.
Такого еще не было
Заслуженный учитель, обладатель множества грамот и даже правительственной награды, завуч лучшей школы района сидела в пустом классе не в силах поднять свое раскисшее с годами тело и собраться с мыслями. Такого еще не было.
Она умела держать класс так, что самые отпетые дрожали под ее взглядом. Но сегодня… Сегодня объяснение урока было прервано негромкими, но прозвучавшими как выстрел, словами с галерки: «Это ложь!» И какой это был взгляд – взгляд вчерашнего мальчика, который теперь смотрел ей прямо в глаза как мужчина! Смотрел холодно, не скрывая презрения. И она впервые не нашлась – запуталась в словах, которыми раньше могла пригвоздить к месту не только ученика, но и директора. Пришлось опуститься на стул и выдохнуть: «Вон!» Но вышло еще хуже: спокойно и без суеты собрался весь класс. И, проходя мимо заслуженного учителя, двое или трое еще раз негромко сказали: «Ложь!»
В пустом классе стало холодно и неуютно. Вспомнилось, что именно здесь – вот на этом столе, своими руками она запихивала пачки фальшивых бюллетеней для голосования в урну. «Это ложь!» — отзывалось в мозгу. На этом же самом столе регулярно появлялся пухлый конверт с купюрами — от родительского комитета. К праздникам, к отпуску, ко дню рождения, к экзаменам. «Это ложь!» — да, это была ложь, о которой знали все. Такой же конверт завуч относила не только своему начальству, но и в министерство, где ценили ее опыт и приглашали в президиум скучных конференций, проводимых «потому что так надо».
Все было ложью, но о ней никто не говорил. А теперь – всё, теперь все будут о ней говорить. Теперь что-то случилось, и больше никто не станет делать вид, что все в порядке, что учитель делает свое дело, а ученики – принимают правила игры. Это назревало давно, а сегодня случилось. И пути назад уже нет. «Завуч», «заслуженный учитель» — все это теперь насмешка, все это никому не нужно. Теперь это называется «ложь».
***
Ну и народищу! Такого еще не было.
Еще месяц назад митинг в поддержку политзаключенных собрал в столице всего-то пятьсот человек. И даже те, кто должны были защитить своего «батю» — осужденного за подготовку к мятежу полковника – не пришли. Молодежь и старушки – вот и все. И ни одного офицера! А теперь – толпа в несколько тысяч стояла на площади уже за час до начала митинга.
Откуда-то появились крепкие мужики средних лет, которые стали формировать из толпы стройные шеренги. И люди подчинялись, подсказывая друг другу, где и как встать. Флагов не хватало – они отступили к флангам нарастающей «коробки», к которой присоединялись новые и новые шеренги. Суетящиеся старушки – завсегдатаи митингов – стали перед выстроенным фронтом чем-то наподобие легкой пехоты – немногочисленной цепочкой движущихся туда-сюда фигур. Десятки видеокамер нацелились на неказистую трибуну, собранную из каких-то ржавых труб.
За полчаса до начала митинга подошла целая колонна молодых людей в шинелях. Шелестом разлетелось по толпе: это военное училище — курсанты, которых на митингах отродясь не бывало. А теперь они стояли сплоченным прямоугольником со своим знаменем. К ним тут же стали присоединяться офицеры в форме – их оказалось так много, что рядом с курсантами пришлось выстроить отдельный офицерский полк. И тут были явно не только ветераны. По моложавым лицам и невысоким званиям можно было понять: эти люди на службе, но больше не будут стоять в стороне. Что самое удивительное, здесь же оказались и люди в серых полицейских бушлатах. Немного, всего несколько десятков. Но это обстоятельство всюду обсуждалось: есть порядочные люди даже среди «этих».
На трибуне, где скопилось слишком много профессиональных говорунов, за десять минут до начала митинга произошло какое-то оживление. Там появились крепкие ребята в черной форме с повязками. Небольшая толкотня – и с трибуны стали спрыгивать люди, подгоняемые настойчивыми тычками. Один из них, уронив шапку-пирожок, потянулся ее поднять, но кто-то из выпихнутых с трибуны наступил на нее, и хозяин шапки, махнув рукой, поторопился убраться восвояси. Здесь его не ждали и не любили. Как и других, кто теперь вынужденно спрыгивал с трибуны – одни были с ним заодно, другие смотрели на него как на виновника их позора. Два десятка изгнанных, включая человека в армейской генеральской форме и двух увешанных непонятными орденами казачьих генералов, быстро рассеялись и исчезли из виду.
Седой человек с изрезанным морщинами лицом, одетый в потертое пальто, подошел к микрофону и без напора, как будто говорил с собеседниками, собравшимися в узкой компании, сказал в пространство притихшей площади: «У них больше нет власти. А нам надо создать правительство. Потому что прежнее начальство уже ничего не может, а Родину нам надо спасать. Меня тут многие знают. Так уж получилось. И вот этих людей вы тоже знаете».
Человек взял в руки бумагу, не стесняясь надел очки и почел состав Правительства народного доверия. Закончив читать, он сдвинул очки на лоб и посмотрел на многотысячные шеренги, заполнившие площадь. «Нет возражений?» — спросил он. Площадь взревела многоголосым одобрением. Лицо седого человека осветилось по-детски счастливой улыбкой.
***
Заместитель командира элитной дивизии сидел в кресле своего начальника, в кабинете этого начальника. Его командир, одетый не по форме — в дорогой костюм ценой в три его зарплаты, лежал на ковровой дорожке без чувств. У него была сломана челюсть.
Такого еще не было. Так сорваться, такого натворить… Блестящий офицер, полковник, кавалер Ордена Мужества и такое мальчишество! Ударил своего командира – и как еще ударил! Впрочем, было за что. Что это за игры, в конце концов? Снова на танках в столицу и убивать людей! Давно это было, но мало кто не знает про 1993 год, когда трупами завалили здание парламента. Захотелось повторить? Нет, тут орать на него было бесполезно. А когда на офицера орут как на денщика, да еще пересыпают ор нецензурщиной, тут у любого нервы могут сдать. Особенно когда два месяца продолжаются беспрерывные дежурства и построения, от которых своих перестаешь узнавать.
Не надо было на него так орать. Не надо было про жену вот этими грязными словами. С боксером-тяжеловесом, пусть и бывшим, в таком тоне вообще не стоит разговаривать. Вот поэтому теперь лежи и отдыхай на коврике, как будто ты бобик, а не генерал. А что делать – это мы придумаем. Да и думать-то особенно не надо. Сколько уже говорено-переговорено с друзьями и сослуживцами. В народ стрелять никто не будет, это точно. Но если кто-то все-таки будет? Ведь нашлись в 1993 отморозки – и теперь найдутся. Поэтому кто-то должен защищать.
Полковник набрал номер телефона, представился. Две-три отрывистые фразы и, подводя итог, он заключил: «К 18.00 будем. Всем составом».
Постанывающего генерала перенесли в другую комнату, приставив к нему двух бойцов и настрого приказав не дать командиру повредить себе – пусть лежит на диване и ждет врачей. Хоть до утра.
Через полчаса офицеры были в сборе. Еще через час дивизия выступила в походной колонне в сторону города. Боевое охранение уже разведало маршрут, распугав полицейские патрули. В 18.00 был блокирован центр города и основные правительственные учреждения. Орудия танков и стволы пулеметов смотрели внутрь оцепленной территории и в окна административных зданий, которые быстро опустели. К полуночи в них начали появляться другие люди. Правительство народного доверия начало действовать.
***
Водитель гнал бронированный «мерседес» по обледенелой дороге. Радом с ним сидел здоровенный детина и смотрел перед собой невидящими глазами. На заднем сиденье ерзал человек в маршальских погонах, то и дело подгоняя водителя: «Давай, давай!» Это был министр обороны.
Сзади едва поспевала машина сопровождения. До базы было рукой подать, осталось от силы минут 10. И тут машину занесло – слегка болтануло на скользкой дороге, и человек в маршальском мундире ушиб локоть. Не в силах сдержать себя, он грубо выругался и отвесил водителю звонкий подзатыльник – как будто тот был нашалившим ребенком.
Водитель резко ударил по тормозам, и ничего не понимающий министр заорал на него истерично и надрывно. Но машина стала как вкопанная. Водитель неторопливо открыл дверь и вышел в потоки холодного ветра и тишину зимнего вечера. Он привалился к грязному борту «мерседеса» и закурил. Министр остолбенело смотрел на него. Такого еще не было.
Сделав пару глубоких затяжек, водитель засунул руки поглубже в карманы, и, втягивая голову в воротник пиджака, пошел назад – в сторону города, как будто намеревался пройти полсотни километров вот таким бодрым шагом. Он миновал машину сопровождения, откуда на него тоже посмотрели с удивлением, но без злобы.
За эти полминуты в голове детины-телохранителя произошло какое-то движение, и он, не изменив отсутствующего взгляда, тоже вышел из машины. И тоже, не торопясь пошел в направлении города, не обратив никакого внимания на вопль министра: «Ты куда, дебил?!» Когда телохранитель поравнялся с машиной сопровождения, ему открыли дверь, и детина исчез в ее емкой утробе. Машина тут же резко развернулась, подобрала по пути маршальского водителя и, набирая скорость, скрылась за поворотом.
Удивление министра сменилось равнодушием. Он вышел на дорогу и стал смотреть вдаль – там за дымкой должен был находиться город. У министра сосало под ложечкой от какого-то странного чувства безвозвратной потери и нарастающей опасности, которую он не мог отвратить.
***
Куда все подевались? Такого еще не было.
Президент сидел в комнате отдыха, то и дело поднося к уху трубку телефона. Секретарь бесцветным голосом в очередной раз повторял: «Не отвечает». Мэра столицы не было на месте. Ни один его телефон не отвечал. Министр внутренних дел бодрым голосов объявил, что сейчас все выяснит и доложит. И пропал. Все его телефоны молчали. Министр обороны прорычал, что покажет этой… он грубо выругался, по-приятельски не стесняясь президента… в общем, оппозиции. И сгинул. Его не могли найти помощники, которые отвечали, что связи нет. Премьер сидел в соседнем кабинете, впав в какой-то ступор. Он никуда не звонил, а просто смотрел в стол, перекатывая перед собой карандаш. Президент только глянул через приоткрытую дверь в отупелое и посеревшее лицо премьера и тут же забыл о нем.
Президент включил телевизор – огромный плазменный монитор. На улицах что-то творилось. Показывали толпу, какие-то обрывки речей, отряды ОМОНа, куда-то бегущие гуськом. Народу было много, но диктор упоминал про «несколько сотен оппозиционеров» и про «данные полиции». Дело обычное, не вызывающее никакой тревоги.
Президент вызвал начальника охраны. Что там? Как обстановка? Вышколенный паркетным ритуалом начальник отрапортовал, что безопасность президента обеспечена в соответствии с имеющимися инструкциями. Стеклянные глаза и натянутая струной фигура почему-то вселили в президента уверенность, что беспокоиться не о чем. Здесь, в резиденции царей, уже почти сто лет безопасность была на высшем уровне, и никакие народные толпы за крепостную стену, конечно, не попадут. А эти разбежавшиеся трусы… Но нет, они просто заняты своими делами – выполняют распоряжения президента. ЧП не объявлено, но все они знают, что волнения могут разразиться в любой момент, и нужно использовать все – включая спецтехнику. Потом еще надо блокировать лидеров оппозиции, которых теперь трудно взять – их охраняют и прячут очень профессионально. На всякий случай надо, чтобы был план отхода. Проверить счета за рубежом, документы… В общем, все. Скорее всего, не понадобится, но на всякий случай.
И все-таки, куда они все разбежались? Дозвониться можно разве что приятелям, расставленным по разным должностям – высоким, но безответственным. Но они почему-то не в курсе и удивленным тоном встречают его беспокойство. Вроде бы все в порядке. Ну, немного залихорадило бюджет – образовалась задолженность по пенсиям и зарплатам бюджетникам в три месяца. Ну, две аварии в энергосистеме заморозили пару крупных городов-миллионников. Говорят, в квартирах уже почти месяц температура 10 градусов – жить можно. Зато зарплата у полиции какая! У сержанта — в два раза выше профессорской. Эти не подведут. Нет причин для беспокойства. Ни-ка-ких!
А что это за шум в приемной? Возня какая-то. Такого еще не было, чтобы президенту тут кто-то мешал. Кого-то тут надо проучить! Президент шагнул к двери, собираясь отчитать работников аппарата.
На пороге открывшейся двери стоял человек в камуфляже. С автоматом. «Это еще что такое?» — вскипел президент. Удар прикладом в челюсть упредил готовые сорваться с его губ ругательства.
***
Такого, действительно, еще не было. Но что-то такое будет. Будет непременно.[/quote]
АНС
http://savliy.livejournal.com/637369.html
- Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.