- В этой теме 122 ответа, 12 участников, последнее обновление 8 лет, 2 месяца назад сделано
.
-
Сообщения
-
Через 10 лет после чудовищного голода, который уничтожил от 500 тыс. до 1 млн жителей Северной Кореи, население этой страны снова оказалась перед угрозой острейшей нехватки продуктов питания. Похоже, что система распределения продовольствия в государстве идей чучхе дала сбой повсюду — даже в столице.
Пхеньян в Северной Корее всегда находился на особом положении. Это выставочная картинка для иностранцев, где кварталы с бедными лачужками маскируются унылыми мраморными домами сталинской архитектуры, а в магазины регулярно завозят рис. Но сегодня даже в центральных магазинах города невозможно отоварить продуктовые карточки.
Стремительный рост мировых цен на рис — основной в Северной Кореи продукт питания — может привести к очередному голоду в самой закрытой и репрессивной стране мира.
Буддистская организация по защите прав человека Good Friends из Южной Кореи, сообщает о том, что в сельских районах Северной Кореи население снова добавляет в свой ежедневный рацион кору деревьев и траву.В провинции Кенсан-Пукто люди уже умирают от голода, в то время, как апатичные фермеры игнорируют призывы правительства о сборе урожая риса. В прошлом месяце благотворительная организация Мировая продовольственная программа призывала к неотложным мерам помощи населению Северной Кореи, чтобы «предотвратить трагедию».
Общеизвестно, что в этой стране наблюдается хронический продовольственный кризис. Население в 23 млн человек не может быть обеспечено урожаями с местных пахотных земель, к тому же здесь весьма немилосердная природа. В 2006 и 2007 годах страну сотрясали наводнения. Но в Южной Корее и Китае наблюдаются схожие проблемы, однако там удается избежать голода.
Северная Корея страдает из-за своего имиджа мирового изгоя, закрытой страны с жесткой внешней политикой, включающей ядерный шантаж. Страна отпугивает западных спонсоров, а режим активно препятствует международным благотворительным организациям проследить за тем, чтобы их помощь доходила до самых нуждающихся. Местный сельскохозяйственный рынок угнетен, на его инфраструктуру практически не выделяется средств, включая элементарные расходы на удобрения.
До сих пор очень сложно подсчитать, сколько именно продовольствия нужно населению страны. Газета IIE предположила, что потребности в зерновых для Северной Кореи составляют 4 млн тонн в год (это на 20% меньше расчетов Мировой продовольственной программы). Авторы IIE полагают, что сейчас у страны осталось в наличии меньше 100 тыс. тонн.
Ситуация еще хуже, чем в 2005 году. Тогда руководство Северной Кореи после приличного урожая ввело государственное распределение зерна, прогнав крестьян с рынков. Сейчас даже эта система дает сбои. Андрей Ланьков из университета Кукмин (Южная Корея) говорит, что в магазинах некоторых северокорейских городов с прошлого года не отоваривают продовольственные талоны.
Ощущается нехватка не только зерна, но электричества, топлива для молотилок и транспорта. Люди вынуждены покупать продукты на черном рынке, где килограмм риса еще в прошлом году продавался по 860 вон ($6), а теперь стоит 3,1 тыс. вон. Между тем, средняя годовая зарплата в Северной Корее составляет $500 в год.
По информации Economist
http://www.dp.ru/a/2008/05/15/V_Severnoj_Koree_snova_ed/Ну чо, любимая страна комсюков и запукинцев.
Северная Корея. Часть I. Основные детали.
28 апреля — 06 мая 95 года чучхе (2006)
В Северной Корее железный занавес располагается не вертикально вдоль границ, а горизонтально, накрывая равномерно всю территорию страны.
Мобильный телефон нужно сдать на хранение в аэропорту. Его кладут в матерчатый мешочек и куда-то уносят. Взамен дают квитанцию на рисовой бумаге. Телефон приносят обратно перед вылетом. Никакого роуминга, естественно, нет, поэтому сигнал на телефоне не отображается. Но если перейти в ручной выбор сети, предлагается оператор PRK 03. Это означает, что сотовая связь тут есть. Хотя я ни разу не видел ни одного человека с чем-либо, напоминающим мобильник.Как ни странно, можно спокойно ввозить фотоаппарат и ноутбук. О том, что бывают сотовые телефоны в виде карточки, которую можно подключить к компьютеру, тут, похоже, не подозревают. Надеюсь, читатель простит мне сомнительное качество некоторых фотографий — все, кроме видов на запланированных остановках, снималось из окна машины на скорости 100 км/ч.
Интернета в стране, естественно, тоже нет (есть интранет). Компьютер я видел три раза — на паспортном контроле, в гостинице и в образцово-показательном доме образцово-показательной колхозницы образцово-показательного колхоза. Поскольку это чуть ли не единственный жилой дом в стране, куда может зайти иностранец, имиджмейкеры предусмотрительно установили в гостиной нечто, похожее на компьютер (системный блок несуществующей уже лет восемь компании Digital, клавиатура HP, загадочный монитор с колонками). Проверил — компьютер даже для виду не воткнули в сеть.
С момента прилета к туристу приставляется гид с языком и водитель. Перемещаться куда-либо можно только в их непосредственной компании. К гиду еще в дополнение приставили студентку-стажерку. Так вчетвером мы и перемещались целую неделю.Выходить из гостиницы нельзя. Не может быть и речи о том, чтобы погулять по городу. Маршрут составлен заранее — каждый день несколько достопримечательностей. Выезд около 8 утра, достопримечательность, обед около 12, вторая-третья достопримечательность, возврат в гостиницу к 6-7, ужин, сон.
Все, что может увидеть иностранец, тщательно продумано заранее. Если обед в городе, то ресторан будет в таком месте, откуда никакой городской жизни не видно — только заборчик, зелень, горы и пр. Принимающую сторону очень волнует впечатление, которое останется у туриста от посещения страны. Нужно развеять все мифы о том, как в Северной Корее все плохо. В Пхеньянской гостинице телевизор показывает BBC, пару китайских каналов и НТВ — не пожалуешься на ограничение свободы СМИ. Кормят сытно — не пожалуешься на голод.Аналогом нашего выражения «в переходе» тут является «под мостом». Под мостами происходит основная жизнь. Там частники продают сигареты и какую-то еду, там стоят нищие. Если в столице под мостом еще довольно прилично, то в сельской местности народу там собирается как на вокзале. Заметил я это совершенно случайно, когда дорога искривилась, обнаружив картину, которую обычно не видно с дороги совсем.
В Пхеньянских парках встречаются пожилые женщины, которые собирают в парках какую-то траву в полиэтиленовые пакеты. Они не похожи на отряды пионеров, выдергивающих сорняки вдоль шоссе. Гид объяснила, что «они собирают траву для кроликов дома». Хотя совершенно очевидно, что идет поиск только той травы, которую можно употреблять в пищу хозяевам «кролика».
Один раз я попытался свернуть с проверенной тропы, ускорил шаг, чтобы гиды отстали, и свернул вглубь квартала жилых зданий. Не успел пройти и двадцати метров, как дорогу мне преградил сексот на велосипеде и объяснил — дорога вон там, а сюда идти нельзя.
Во всех местах остановок иностранцев (например, в чайной по дороге в другой город) находятся Березки-Торгсины с «привычными» товарами: китайский спрайт, японский холодный кофе в банках, пиво, сникерсы, сигареты и т. п. В одной из таких лавок на берегу Японского моря обнаружились даже две пачки чипсов Lay’s, срок годности которых закончился в 2001 году.
Не знаю, как покупают корейцы, в Торгсинах принцип торговли следующий: выбираешь товар, продавец выписывает чек, с чеком идешь в кассу с щелями, куда не пролезает рука, платишь валютой (берут евро, доллары или юани), кассир штампует чек, отрывает половину. Ты с этой половиной идешь к продавцу и забираешь покупку.
Доступная для наблюдения уличная торговля скромнее. В основном, это лимонад. Иностранцам выдают одноразовые стаканчики, сограждане довольствуются фарфоровыми кружками, которые моются после использования в ведре или тазу (нет иллюзии подключенного водопровода, которая создавалась в автомате с газировкой в свое время). В местах, где иностранцев не ожидают, в наличии только кружки.
Иногда продают какой-нибудь овощ. Ни в один обычный магазин зайти не удалось, потому что остановок по требованию у туриста не бывает. На этом снимке справа дверь в магазин, которую закрыли сразу же, как заметили меня. Оказаться в этом месте я смог только потому, что за моей спиной — санкционированный книжный магазин (в котором, к моему удовольствию, можно курить, пока изучаешь книги).
ля северного корейца белый человек — как негр в розовом, сразу обращает на себя внимание. Местные жители до конца не верят, что встретили живого иностранца. Реакция людей всегда такая:
Надо заметить, что идеологическая подготовка гида оставляет желать лучшего. По идее, должен быть хоть изворотливый, но ответ на любой вопрос. Однако ответы у гида есть только на вопросы из справочника для внутреннего пользования. Нестандартные вопросы вызывают либо смену темы беседы, либо просто молчание.Зато во время поездок в другие города применяется следующая тактика. Как только машина приближается к населенному пункту, гид начинает задавать вопросы о чем-нибудь, чтобы ты отвлекся и не фотографировал что не надо.
Надо заметить, что идеологическая подготовка гида оставляет желать лучшего. По идее, должен быть хоть изворотливый, но ответ на любой вопрос. Однако ответы у гида есть только на вопросы из справочника для внутреннего пользования. Нестандартные вопросы вызывают либо смену темы беседы, либо просто молчание.
Зато во время поездок в другие города применяется следующая тактика. Как только машина приближается к населенному пункту, гид начинает задавать вопросы о чем-нибудь, чтобы ты отвлекся и не фотографировал что не надо.
Если сравнивать быт, детали и реалии с тем, что известно из истории, то можно определить время, в котором живет Северная Корея — это 1950 год. Даже очень хорошо смазанная и настроенная машина времени не забросит в прошлое так точно.
На улицах тут стоят гипсовые статуи — без отбитых рук и не почерневшие.
Ровные и без пузырьков стекла делать еще не научились — абсолютно во всех домах они неровные. Исключением являются окна в гостиницах и большие витрины
Бензина в стране почти нет, поэтому практически весь труд ручной. Тракторов мало и все страшные. Землю пашут плугом.
В столице водопровод, по всей видимости работает, а в приграничном городе Кэсон (совсем не деревня по виду) женщины стирают на речке.
Жизнь села:
Градостроительный принцип прост: вдоль всех крупных автомобильных дорог плотной стеной стоят панельные дома. Если вдруг не успели закрыть высоким домом одноэтажную застройку, ставят бетонный забор без щелей, чтобы ничего кроме крыш не было видно
Любые попытки сфотографировать что-нибудь, отличающееся от картинок в журнале «Корея», моментально критикуются гидом: «Зачем вы это фотографируете?», «Здесь снимать не рекомендуется», и пр.
Корейцы совершенно не смущаются естественных потребностей. На сельских дорогах часто можно встретить мужиков, писающих в сторону кювета. В кусты не отходят. Если в деревне мне снять такого мужика не разрешили, то в Пхеньяне, на расстоянии трехсот метров от монумента идей чучхе, никто фотографировать не мешал (внимание на лестницу):
А вот и сам монумент идей чучхе (подъем к огню — 5 евро). Смысл этих идей в том, что «человек — хозяин всего, он решает все». Дальше из этого принципа вытекает то, что надо быть самостоятельным, а если у нас есть целая страна самостоятельных людей, то нам никто не нужен. Так принцип «опираться на собственные силы» превращается в оправдание абсолютной закрытости страны от внешнего мира. В 11 часов подачу электроэнергии прекращают, и монумент стоит в кромешной тьме.
Ночной город выглядит довольно пугающе. Лучшее сравнение, приходящее в голову, — это ночное небо. Улицы, естественно, не освещаются. Окна похожи на звезды. Город не дает отсвета. Все дело в том, что тут запрещены лампы накаливания — у всех висят энергосберегающие спирали, которые дают отвратительный белый хирургический свет (в гостинице, кстати, нормальные лампочки вкручены). Ни в одном окне я не видел абажура — голые лампочки висят под потолком. Штор тоже нет, только тюль. Это вид Пхеньяна, столица как-никак. А в городе Вонсан света ночью вообще не было.
Днем лифт в монументе застрял на 15 минут.
С высоты основания огня идей чучхе нельзя обнаружить одноэтажную застройку, только вид на рабочего, колхозницу и интеллигента (с кистью в руке). И еще мертвые птицы лежат, которых с такой высоты непонятно как стряхивать.
Зато реальность не удалось замаскировать с высоты телебашни. Вот так выглядит дорога, по которой возят иностранцев (слева внизу) — все заставлено домами. Но в глубине начинаются районы, где никогда не ступала нога иностранца.
И так — за горизонт. «Пхеньян — город-парк».
Гид, запретив это фотографировать, объясняет: «У нас старики не хотят переезжать в новые дома, им нравится так жить».
Кстати, в Северной Корее в 1997 году по случаю 3-й годовщины со дня кончины Ким Ир Сена (раньше не сообразили) день рождения Ким Ир Сена 15 апреля объявлен праздником Солнца и введено чучхейское летоисчисление, начинающееся с 1912 года (года его рождения). Хорошо хоть 15 апреля не сделали днем нового года.Отдельный оплот маразма — мавзолей великого вождя товарища Ким Ир Сена (Кымсусанский мемориальный дворец).
Сначала сдаешь вообще все (кроме очков и часов) в гардероб. Надо застегнуться на все пуговицы и выглядеть строго. Затем проходишь через рентген (хотя нигде не сообщается, что это рентген). Потом через металлоискатель. Потом надо ехать метров 600 на травелаторе. Потом поднимаешься на лифте и попадаешь в зал, где стоит огромная статуя Ким Ир Сена с интересной градиентной подсветкой (статуя белая, фон сзади внизу — красный, сверху — синий). Над лифтами установлен зачем-то Wi-Fi-передатчик. Следующий зал — собственно, с мумией. Подходят тройками, обходят кругом по часовой, кланяются со всех сторон, кроме головы. Это нельзя называть «посещением», это «визит». Потому что Ким Ир Сен живее всех живых.Потом спускаешься в зал с бронзовыми барельефами, изображающими скорбь корейского народа в связи с кончиной великого вождя. Тут выдают диктофон Sony с записанной на русском речью. Запомнил две фразы: «казалось, земной шар потерял свою массу от тяжести утраты» и что, узнав о кончине вождя, «весь корейский народ плакал кровавыми слезами».
Гид знала русский язык довольно плохо. А иногда, когда слышала неприятный вопрос, делала вид, что не знает совсем. Перед посещением монумента великого вождя товарища Ким Ир Сена надо купить букет цветов за три евро, положить его к основанию памятника, отойти и поклониться. Все это я делал в Новиковской майке, которая при беглом прочтении выглядит невинно. Гид фотографировала.
Монотонность дороги по пути в другие города я коротал тем, что обучал гида и стажерку русскому языку. Скажем, гид вообще никогда не слышала слова «бля». Во время урока я выяснил, что «***» по-корейски — это нечто среднее между «кыш» и «брысь», употребляющееся по отношению к домашней птице. Надо выйти на крыльцо, увидеть куриц во дворе и замахать на них руками, крича «***! ***!».Наземные вестибюли станций метро выглядят совершенно затрапезно.
Внутри — турникеты высотой чуть выше колена (корейцы, в отличие, например, от китайцев, все невысокого роста). Над эскалаторным спуском надпись «Да здравствует полководец Ким Чен Ир — солнце 21-го века!».
Эскалатор очень длинный. Освещается весьма оригинально.
В составах по четыре вагона. Двери открываются руками, закрываются автоматически.
Перед архитекторами станций была поставлена задача: переплюнуть классические станции московского метро. Станционный зал тут в два раза выше нашего, а мозаику размером со всю путевую стену мы пока тоже не потянули.
Города отличаются практически полным отсутствием автомобилей. Все ходят пешком («очень полезно каждый день гулять 30-40 минут»), иногда ездят на переполненном общественном транспорте, состоящем из трамваев, троллейбусов и даже двухэтажных автобусов. Велосипед тут является роскошью и встречается относительно редко. По крайней мере, точно его выдают курсирующим по улицам сексотамПешеходная зебра имеет оригинальный дизайн — две полоски, перерыв, еще две полоски, маленький перерыв, посреди дороги три полоски, потом симметричный повтор.
В Пхеньяне много подземных переходов, все играют в аккуратность — за переход проезжей части в неположенном месте штрафуют. При том, что обычно дорога выглядит так:
Дорожные знаки предупреждают водителей о наличии зебры синим знаком с пешеходом, перед которым заранее ставится еще и желтый знак, предупреждающий о синем.
При этом водители совершенно никогда не останавливаются перед пешеходами. Подъезжая к переходу, водитель начинает интенсивно гудеть, разгоняя толпу как стадо коров. Гид не могла мне объяснить такого отношения. Она не знает, как объяснить, что у людей отсутствуют рефлексы, связанные с реакцией на гул мотора. И не знает, что пешеходам можно иногда уступать. В городе пешеходов заставляют ходить по дорожкам и пользоваться зебрами. А в селах все идут по дороге так, как будто машин тут вообще не бывает:
У водителей, в свою очередь, отсутствует привычка смотреть в зеркала заднего вида — обычно там никого нет. Поэтому когда одна машина хочет обогнать другую, она начинает интенсивно бибикать — иначе водитель спереди ничего не заметит (справедливости ради надо сказать, что в Китае — то же самое).Автомобильные развязки встречаются иногда в совершенно непредсказуемых местах. Вот эта, например, находится посреди ровного поля (хотя и проходит над железной дорогой):
Единственный указатель на заправку находился рядом с моей гостиницей в Пхеньяне. А в городе Вонсане водитель даже заехал заправиться. Бензоколонка находилась за каким-то совершенно неприметным забором. С дороги точно не догадаешься. Перед въездом на заправку все пассажиры должны выйти из машины. В этом месте я понял, зачем перед некоторыми заправками у нас иногда висят таблички «обязательная высадка пассажиров» (см. рассказ про Пермь). В Северной Корее обязательная означает обязательная.Вдоль дорог установлены скульптурные композиции, призывающие к безаварийной езде:
На автобусных остановках выстраиваются очереди из тех, кому идти домой или на работу больше получаса.
В Северной Корее не существует свободного перемещения автомобилей и людей — каждый человек привязан к своему городу. Чтобы поехать в другое место, нужно оформлять что-то типа командировки. Поэтому на всех дорогах стоят КПП. Контрольно-пропускные пункты оборудованы воротами на колесиках. Мой водитель начинал заранее гудеть и мигать фарами солдату, чтобы тот откатил ворота. По всей видимости, фарами на КПП мигают, когда в машине иностранец, чтобы не смущать гостя процедурами формальных проверок.
Светофоры в городе встречаются, но не работают. Единственный работающий светофор установлен напротив входа в мавзолей Ким Ир Сена. В остальных случаях с немногочисленными машинами справляются в столице — регулировщица, а в других городах — регулировщик.
Дорожные знаки показывают, как выглядят автомобили.
И не врут.
Тут в ходу (кроме Пхеньяна) грузовики с газогенератором, то есть на дровах. Едут такие грузовики не быстро, а дым идет как из паровоза. Естественно, они постоянно ломаются, народ из кузова выходит покурить, водитель копается под капотом. Снимать это совсем нельзя, пришлось даже стереть эту фотографию на глазах у гида:
Среди автопарка есть японские и южно-корейские модели. Но отдельно бросается в глаза количество мерседесов, которые тут известны исключительно под названием бенц (азиатская традиция).
Бенц — любимая машина северокорейских вождей. В мавзолее Ким Ир Сена кроме самой мумии установлен на вечную парковку SEL 500 на каких-то фарфоровых домкратах. Этим же можно объяснить выпущенные почтой КНДР марки с изображением Бенца. Отсюда же, видимо, и дизайн некоторых дорожных знаков:
Монумент, посвященный 50-летию партии, состоит из трех рук с серпом, молотом и кистью, расположенных по кругу. Если встать в центр монумента и посмотреть наверх, увидим тот же знакомый логотип.
В северокорейской армии служит примерно десять процентов населения. На улицах невозможно не встретить военного.
Военные пасут скот, таскают вязанки хвороста, ездят по сорок человек в кузовах грузовиков.
Чтобы местные жители не испытывали соблазна уплыть по морю за границу, вся береговая линия (в данном случае — вдоль Японского моря) оборудована насыпными валами, перед которыми установлен забор с колючей проволокой и подведенным напряжением. Снимать это, разумеется, запрещено.
Обороняются тут не только от империалистических агрессоров. Защищают каждый квартал. Скажем, только по чистой случайности я сфотографировал это здание. Уже через секунду меня дернули за рукав со словами, что тут снимать нельзя. Видимо, это очень непростой дом, потому что на нем есть упорядоченно размещенные кондиционеры. Может быть тут живут народные артисты. Или ученые.
Повсеместно стоят щиты с Ким Ир Сеном (почему-то молодым в данном случае), вдохновляющим на труд и на подвиги.
Довольно распространены мозаичные панно, повторяющие известные картины. Например: «Товарищ Ким Чен Сук (жена Ким Ир Сена — А. Л.), пренебрегая своей жизнью, защищает великого вождя товарища Ким Ир Сена». Но чаще изображают самого.
В памятниках очень часто используют бронзу, отполированную до блеска. Это вот рабочий, колхозница и интеллигент со своим инвентарем в руках, образующим герб КНДР.
Каждому населенному пункту полагается по стеле с призывом или цитатой из вождя.
У каждого жителя Северной Кореи на груди есть значок с изображением великого вождя товарища Ким Ир Сена (мне встретилось несколько модификаций разных лет выпуска). Не носят значок только совсем маленькие дети. Еще не видно значка у официантов, вероятно он у них под пиджаком/фартуком приколот. Купить такой значок нельзя. Единственный человек, у которого такого значка нет, — это сам Ким Ир Сен (судя по фотографиям).
Во дворце пионеров дают концерт, программа которого, видимо, отточена за многие годы. В финале справа и слева выезжает по хору пионеров, оркестр встает, все исполнители выходят на сцену, а на экране появляется изображение любимого руководителя Ким Чен Ира. Иностранцы в экстазе.
Творческий коллектив редакции журнала «Корея», кстати, обзавелся фотошопом, в котором исправляет недочеты реальности — стирает людей, дорисовывает газоны, ровняет дороги. Но делает это плохо. Вот тут, скажем, неизвестный ретушер явно вредит престижу страны, оставляя следы инструментом «штамп» (№ 594 за март 2006):
Обратная сторона главной площади страны.
Портреты Отца и Сына есть в каждом без исключения доме. В вагонах метро — тоже.
Ким Ир Сен очень любил детей. Девочек на полметра больше. На всех монументах, где вождь-отец увековечен с детьми, девочка стоит ближе.
Страна победившего сталинского маразма. Как если бы сталину удалось основать свою династию и правили потом его потомки, такие же придурки. «1984» воплотился в жизнь. Пример того как жить нельзя.
мне так показалось, что к этим фотографиям можно написать альтернативный текст, показывающий что не так все плохо в Северной Корее, как этого желают некоторые…
мне так показалось, что к этим фотографиям можно написать альтернативный текст, показывающий что не так все плохо в Северной Корее, как этого желают некоторые…
Напиши, кто ж тебе не даёт. По поводу КНДР, то желаю лишь, чтоб у нас так не стало, а как там корейцы живут совершенно пофик. Знаю, что сталинцам и пукинцам эта страна очень нравится, только почему то жить там не хотят :smile1:
Напиши, кто ж тебе не даёт. По поводу КНДР, то желаю лишь, чтоб у нас так не стало, а как там корейцы живут совершенно пофик.
у вас не знаю как, а в России так не получится… если конечно вы не поможете…
хотя бы по причине — немного разная геология территорий… и климат.
На улицах тут стоят гипсовые статуи — без отбитых рук и не почерневшие.
Телосложение у дискоболки и боксера совсем не корейское.
- Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.