[ — Гoсударство и пoлитичecкaя фoрма — Политичecкая чаcть сoвpемeннoй кoнститyции]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
I. Общие тенденции, объяснимые стремлением осуществить демократическое тождество.
1. Максимально возможное число обладающих избирательными правами, снижение избирательного возраста, избирательные права для женщин.
2. Определяющий характер максимально возможного числа голосующих, то есть приближение к идеалу единогласия. Однако это представление содержит в себе недоразумение и в основном объясняется тем, что посредством методов либерального индивидуализма, а именно тайного индивидуального голосования, и (начиная с Кондорсе) посредством математического способа мышления с его простым подсчетом результата голосования, чисто количественное, арифметическое представление затемнило специфически политическое понятие демократии. Этим же вполне объясняется и взгляд Кельзена (Wesen und Wert der Demokratie, 1920), для которого справедливость демократии основана на том, что более справедливо, если из 100 человек 90 господствуют над 10, чем если 10 над 90. Здесь полностью упраздняется политический смысл демократии; вопрос о субстанции демократического равенства уже не ставится. У Руссо, напротив, сознание этого различия еще очень сильно; он знает, что вовсе недемократично, когда 90 коррумпированных человек господствуют над 10 приличными людьми, и что если субстанция демократии — vertu для Руссо — исчезает, то мало поможет и единогласие всех решений. Воля 100 рабски настроенных человек даже при единогласии не создает никакой свободной воли, а неполитическая воля 1000 политически равнодушных человек в сумме не дает никакой, по крайней мере значительной, политической воли.
3. Максимально возможное распространение методов непосредственных выборов на определение магистратов и ведомств и максимально частое повторение этих выборов, более быстрый избирательный цикл, короткие избирательные периоды, отзыв избранных магистратов, легкий роспуск избранных корпораций.
4. Максимально возможное распространение методов непосредственного предметного решения со стороны граждан государства, обладающих правом голоса (всенародное голосование).
II. Гражданин государства в демократии.
1. Понятие гражданина государства относится к политической сфере. Гражданин государства в демократии есть citoyen, а не частный человек или буржуа (bourgois).
Немецкое слово «B?rger» охватывает оба значения: citoyen и bourgois. Однако противоречие двух значений настолько же велико, как и различие неполитического этико-экономического либерализма и демократии, которая есть чисто политическое понятие. Первое и важнейшее высказывание о буржуа как понятии, противоположном гражданину государства, существующего в политической сфере, встречается у Гегеля в сочинении «О научных способах исследования естественного права» 1802 года: «Тем самым потенция этого сословия определяется тем, что оно располагает имуществом по справедливости, возможной в вопросах владения имуществом, что оно вместе с тем конституирует единую систему и непосредственно потому, что отношение владения имуществом включено в формальное единство — каждый отдельный человек, поскольку он как таковой способен владеть чем-либо, относится ко всем как нечто всеобщее или как гражданин в смысле bourgeois: возмещение политической ничтожности, вследствие которой все члены этого сословия — только частные лица, он находится в плодах мира и приобретательства и в спокойствии, с которым могут ими наслаждаться как отдельный индивидуум, так и общество в целом. Безопасность же отдельного человека гарантирует целое, ибо этот отдельный человек свободен теперь от необходимости быть храбрым, а первое сословие — от необходимости подвергать себя опасности насильственной смерти, опасности, с которой для индивидуума связана абсолютная неуверенность в своем наслаждении, владении и праве» (цит. по изданию: Гегель. Политические произведения. М., 1978. С. 241). Чтобы продемонстрировать глубокую взаимосвязь этих предложений с немецкой философией послекантовского поколения, следует также процитировать одно высказывание Фихте : «Человечество распадается на два основных племени: собственники и несобственники». Первые не являются государством, но поддерживают его, а «последние на самом деле являются их слугой». «Собственникам совершенно все равно, кто их защищает, лишь бы их защищали; при этом важно лишь только одно: чтобы это было как можно дешевле. Государство для собственников — необходимое зло, а зло нужно сделать как можно меньшим» (Staatslehre, 1813, Werke IV, S. 404). В подобных мыслях также коренится суждение, которое Лоренц фон Штейн выносит о буржуазии. Когда Й. Левенштейн в своей ценной книге о государственной идее Гегеля (Philosophische Untersuchungen, hrsg. von K. Jaspers, Heft 4, Berlin 1927, S. 127) обнаруживает корни социалистического движения в Германии в критике культуры и эпохи (но не в социальных бедствиях масс и тем более не в экономических проблемах производства или распределения благ), я соглашаюсь с этим, но с этим дополнением относительно политического сознания, распознавшего в буржуа своего врага.
2. Всеобщее равенство перед законом, то есть устранение и запрет любых привилегий в пользу и во вред отдельным гражданам государства или определенным классам и сословиям. Подобные привилегии не должны вводиться также посредством законов, даже изменяющий конституцию закон не может их обосновать. В этом заключается фундаментальное значение того принципа, что все граждане государства равны перед законом (ст. 109 ИК). Это означает в частности:
А. Равенство политического статуса: равное участие всех граждан государства в выборах и голосованиях, насколько они затрагивают все государство, то есть равные избирательные права. Дальнейшие подвиды и методы этого избирательного права — прямые выборы, пропорциональная система, тайна выбора — вытекают не из демократических принципов, а из иных соображений, частично — справедливости в целом, а частично — справедливости в смысле либерального индивидуализма.
Б. Избирательные права не являются правами в том смысле, что они предоставляются в свободное распоряжение индивида (как тайна выбора, гетерогенность которой особенно проявляется в этом противопоставлении), но они также не являются простым «рефлексом» конституционного закона, а общественной функцией и логическим образом в какой-то мере избирательной обязанностью, поскольку они осуществляются индивидом не как частным человеком, а как гражданином, то есть в силу некого общественно-правового статуса. Однако большинство демократических государств в своих избирательных законах не осуществило логику обязательных выборов.
Пример обязательных выборов — бельгийская конституция, ст. 48, аб. 2 (после пересмотра конституции 1893 года): Le vote est obligatoire. Выполнение этой обязанности обеспечивается санкциями. См.: Errera. Das Staatsrecht des K?nigreichs Belgien, S. 99. Другие примеры: Esmen-Nezard. I, S. 367; W. Hasbach. Die moderne Demokratie, S. 329. Литература: Stier-Somlo. Grundri? I, S. 546.
В. Всеобщая равная воинская повинность, а точнее, право и долг каждого гражданина государства по мере своих способностей с оружием защищать государство и его порядок внутри и вовне. Как не бывает настоящей демократии без всеобщих избирательных прав, так же не бывает настоящей демократии без всеобщей воинской повинности. Поэтому ст. 133 ИК («Воинская повинность определяется установлениями Имперского закона об обороне») соблюдает существенный принцип, поскольку она сохраняет возможность того, что каждый немец по закону является военнообязанным. Однако согласно ст. 178, аб. 2 ИК приоритет имеют определения Версальского договора (в котором ст. 173 отменяет в Германии всеобщую воинскую повинность). Таким образом, осуществление данного демократического установления заблокировано, но это международно-правовое определение договора, как показано выше, не меняет германской конституции.
Г. Равная обязанность заниматься деятельностью на общественных началах и личной службой (ст. 132, 133 ИК).
Д. Равные обязанности платить налоги и пошлины. Ст. 134 ИК: «Все граждане государства без различия участвуют соразмерно их средствам во всех общественных расходах согласно закону».
Е. Никаких ограничений избираемости и никакой несовместимости. Вследствие равенства всех граждан государства перед законом логичным образом в демократии отдельные группы граждан государства не могут ограничиваться в доступе к определенным должностям, функциям и особенно в избираемости. Также недопустима парламентская несовместимость в подлинном смысле (в отличие от неправомочности), поскольку она означает, что хотя определенные граждане государства и являются избираемыми, но в случае победы на выборах они должны отказаться или от своего предыдущего положения или деятельности, или от своего мандата. Впрочем, если, как у членов солдатского сословия, признается особый статус внутри всеобщего статуса гражданина государства, тогда возможны ограничения избираемости и несовместимость. Однако то же самое должно касаться и чиновников, поскольку они имеют особый статус, хотя, как показано выше, понимание этого последствия в Германии, кажется, отсутствует. Напротив, в демократии вряд ли должна существовать возможность законодательного обоснования так называемой экономической несовместимости и установления для служащих определенных экономических профессий (банкиров, адвокатов и т. д.) запрета одновременно быть депутатом, как это пытаются сделать в некоторых странах с целью осуществления социальной и экономической независимости депутата и восстановления значения конституционно-законодательной независимости депутата (ст. 21 ИК). Помимо практических сложностей подобных попыток и многих возможностей их обойти, теоретическая сложность заключается прежде всего в том, что закон, вводящий подобную экономическую несовместимость, будет посягать на демократическое равенство перед законом.
О больших сомнениях относительно введения экономической несовместимости в демократии см.: J. Barthelemy. Revue du droit public, Bd. 1922, S.125ff. В немецкой литературе единственное до сих пор научное изучение этого важного вопроса находится в уже упоминавшейся боннской диссертации Вернера Вебера 1928 года.
3. Согласно демократическим принципам частноправовое равенство господствует лишь в том смысле, что для всех действуют одни и те же частноправовые законы, а вовсе не в смысле экономического равенства частного состояния, имущества или дохода. Демократия как сущностно политическое понятие затрагивает в своих последствиях и применениях прежде всего только общественное право. Однако из сущностно политического характера демократии, безусловно, следует приоритет общественного над частным. Если политическое равенство нарушается или находится под угрозой вследствие экономического неравенства или социальной власти частной собственности, может возникнуть политическая необходимость устранить подобные нарушения или угрозы посредством закона или мер. Ссылаться на священность частной собственности в отношении этой необходимости было бы недемократично, но соответствовало бы принципам буржуазного правового государства, смысл которого заключается именно в том, чтобы препятствовать следствиям политического принципа, каковым является демократия, и превратить демократию в ограниченную конституционно-законодательным путем — в конституционную демократию.
III. Ведомства
( демократические методы определения ведомств и чиновников
).
1. Равенство всех граждан государства, то есть равный допуск ко всем должностям. Если существует необходимость предметной квалификации и неизбежно определенное профессиональное образование или техническое обучение, тогда равенство сохраняется лишь при условии равной пригодности (ст. 128). Применительно к необходимым экзаменам, выявляющим наличие профессионального образования и технической подготовки, не должно быть никаких классовых или сословных привилегий, даже посредством введения numerus clausus или иным образом скрытого неравенства. Равный доступ к должностям также лишает профессиональное чиновничество характера недемократического учреждения. Однако формирование чиновной иерархии могло бы привести к противоречию с принципом демократического равенства граждан государства и к недопустимому образованию сословия, если высшие позиции этой чиновной иерархии занимались бы исключительно выходцами из самого чиновничества. Напротив, нет никакого противоречия в том случае, если высшие позиции занимают отзываемые комиссары, действующие на этих позициях не как профессиональные чиновники, будь это профессиональные министры или нет. Для демократии сущностным является то, что руководящая деятельность правительства остается в зависимости от воли и доверия народа. Институциональные гарантии Веймарской конституции (ст. 129, 130), которые защищают профессиональное чиновничество конституционно-законодательным путем, в соответствии с этим вполне совместимы с демократическими принципами.
2. Определения отдельного вождя, чиновника или функционера.
А. Через жребий.
При определении через жребий равенство гарантируется максимальным образом, впрочем, также исключается возможность различения по деловой пригодности. Сегодня этот метод стал непрактичным. Особенно широко он применялся в афинской демократии. Платон («Государство», 557) видит здесь даже дефиницию демократии: «Демократия, на мой взгляд, осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию». Фюстель де Куланж (de Coulanges F. La cite antique) придерживается мнения, что в основании определения чиновников жребием лежит не идея демократического равенства, а религиозный мотив. Но и Аристотель (Конституция Афин, 22, 5) рассматривает определение жребием как демократический метод в отличие от выборов, которые он считает методом аристократическим.
Б. Посредством выборов. В сравнении со жребием определение посредством выборов является, как верно говорят Платон и Аристотель, аристократическим методом. Но в сравнении с назначением высшей инстанцией или же определением путем наследования оно может показаться как нечто демократическое. В выборах заключены обе возможности: они могут иметь аристократический смысл выдвижения лучшего и вождя или демократический смысл назначения агента, комиссара или слуги; избиратель в отношении избираемого может представать как подчиненный или как начальствующий; выборы могут быть средством как принципа репрезентации, так и тождества. В XIX веке выборы ввиду противопоставления с наследственностью монархии или с членством в высшей палате или палате пэров рассматриваются как собственно демократический метод, чем объясняется то, что даже еще сегодня демократию дефинируют как государственное образование, основанное на всеобщем избирательном праве (см. дефиницию Р. Томы). Однако следует различать, какой смысл выборы имеют в действительности. Если они должны обосновать подлинную репрезентацию, то это средство аристократического принципа; если они означают лишь назначение зависимого уполномоченного, то могут рассматриваться как специфически демократический метод. Демократическая логика ведет к устранению выборов и к предметному голосованию народа в его соответственно настоящем тождестве.
В. Назначение чиновника или функционера высшей инстанцией чаще всего считается недемократическим методом. Если оно неизбежно ввиду требований профессионально управляемого и технически организованного предприятия и принципов профессионального чиновничества, то возникают различные дальнейшие методы, модифицирующие и корректирующие подобные авторитарные методы в демократическом духе, например зависимость высших должностей любого ведомства, то есть министров, от доверия народа или народного представительства; далее коррекция системы назначений посредством привлечения непрофессионалов, действующих на общественных началах: заседатели и присяжные в судах, неспециалисты в административных комитетах и судах. Участие неспециалистов означает здесь участие народа, причем народ имеет развернутое выше негативное значение, так что к народу относятся прежде всего те, кто не является профессиональными чиновниками.
Когда Рудольф Гнейст в своем знаменитом изложении самоуправления (Self-government, Kommunalverfassung und Verwaltungsgericht in England, 3. Auflage, 1871) противопоставлял самоуправление как деятельность на общественных началах с деятельностью профессиональных чиновников, то у него имелся в виду не демократический, а либеральный смысл. К почетным должностям должны были привлекаться имущие и образованные классы, чтобы осуществить интеграцию общества в государство. Но это не привлечение к почетным должностям собственно народа как такового, который посредством этого должен был участвовать в управлении государством, а лишь укрепление буржуазного правового государства. Почетная должность для Гнейста есть «архимедова точка правового государства».