[ — Мартовcкіе дни 1917 года — ГЛАВА ПЯТАЯ. ОТРЕЧЕНIЕ — II.«Крoвaвoе подавленіе» рeвoлюціи.]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Эта, легенда родилась еще до революціи. Тогда молва, доходившая до кафедры Гос. Думы, утверждала, что правительство провоцирует народные безпорядки для того, чтобы имѣть основаніе заключить сепаратный мир с Германіей. Акредитованные при русском правительствѣ иностранные дипломаты (в частности Бьюкенен) спѣшили сообщить о той роли, которую играет в данном случаѣ министр вн. дѣл Протопопов. В начальный момент февральских дней «глупые и слѣпые выверты» о провокаціи (мы знаем, что это — выраженіе дневника Гиппіус) были первым отзвуком на начавшіеся безпорядки, — о том свидѣтельствуют не только воспоминанія современников (для Ломоносова «ясна» была полицейская провокація), но и дѣйствительныя записи 17-го года. Так Каррик в Петербургѣ в свой политическій фольклор 25-го февраля занес упоминаніе, что «всѣ» считают событія дня «провокаціей»; равным образом и моряк Рейнгартен в Гельсингфорсѣ позже, 27-го, записывает, «всѣ говорят об участіи правительства в провокацій». Успѣх революціи измѣнил формулировку легенды — стали говорить не столько о «провокаціи», сколько о подготовкѣ министром вн. д. «кроваваго» подавленія ожидавшихся народных волненій (Керенскій).
Легенда в обоих своих варіантах была предметом вниманія Чр. Сл, Комиссіи, но усиленное удареніе, конечно, было сдѣлано на пулеметах. Послѣ того, что было уже сказано, мы можем оставить в сторонѣ никчемную версію, в которую увѣровал комиссар Врем. Прав, член Думы Бубликов (отчасти и другіе), о том, как правительство устроило революцію не только для заключенія сепаратнаго мира, но и сдѣлало это по соглашенію с Германіей, В свой дневник первых дней послѣ ареста Протопопов с полной правдивостью мог занести: «Клянусь, я не допустил бы провокаціи». Можем мы отбросить и занесенные Гиппіус в дневник 10 марта признанія Протопопова, яко бы сдѣланныя им в момент ареста в Таврическом дворцѣ в цѣлях поднять себѣ цѣну в революціонных кругах: «я остался министром, чтобы сдѣлать революцію». «Безумный шут» — отмѣтила писательница, но ничего подобнаго Протопопов не говорил ни в одном из своих многочисленных, противорѣчивых письменных и устных показаній. Мы должны цѣликом перенести вопрос в плоскость разсмотрѣнія разработаннаго правительством плана о ликвидаціи волненій, если они возникнут в столице.
Тот характер, который носили дѣйствія военных властей в дни, когда ожидаемые безпорядки начались, как уже выяснилось, отнюдь не носил отпечатка обдуманной жестокой расправы в «4 дня». Об этих «четырех днях» с чужих слов упоминал Протопопов в Чр. Сл. Ком., но лишь в конъюнктурѣ постепенности, с которой предполагали в случаѣ необходимости выдвигать на помощь полиціи казаков и войсковые наряды. Никакого специфическаго плана послѣдній министр вн. д. при содѣйствіи Курлова, пользуясь и совѣтами Бѣлецкаго, не разрабатывал. Всѣ имѣющіяся данныя вполнѣ подтверждают заявленіе военнаго министра Бѣляева, что предварительный мѣры на случай безпорядков не выходили за предѣлы того, что «всегда существовало в мирное время»
Правда, план раздѣленія Петербурга на 16 районов, по которым были распредѣлены военныя силы, был представлен в январѣ на усмотрѣніе верховной власти, но, очевидно главным образом потому, что надлежало для самостоятельности дѣйствія выдѣлить столицу из вѣдѣнія главнокомандующаго Сѣверным фронтом [186]. План, выработанный особым совѣщаніем у градоначальника Балка при участіи командующаго войсками Хабалова, никакой новизны не представлял по сравненію с тѣм, что намѣчалось в апрѣлѣ 16 г. при премьерѣ Штюрмерѣ и градоначальникѣ кн. Оболенском.
Особенность его была, быть может, лишь в том, что предполагалось в случаѣ надобности использовать на помощь полиціи казаков и «учебныя команды» запасных батальонов, не пользуясь основными кадрами, которые считались не вполнѣ надежными [187]. При такой комбинаціи правительство располагало наличностью в 12 тыс. человѣк. Протопопов указывал в Комиссіи, что обычный полицейскій разсчет предшествовавших лѣт исходил из наличности 60 тыс., поэтому и им был поднят вопрос о привлеченіи войск с фронта и выводѣ неспокойных запасных частей с территоріи столицы, что командующій войсками считал невозможным выполнить за неимѣніем подходящих казарм в мѣстностях, прилегавших к Петербургу.
Здѣсь одна легенда вплетается в другую. Эту вторую легенду занесла в свои воспоминанія Вырубова, и о ней распространился в предсмертной запискѣ Протопопов. По словам Вырубовой, Царь приказал по очереди приводить на отдых с фронта гвардейскіе полки, но исполнявшій обязанность нач. штаба в Ставкѣ ген. Гурко под «разными предлогами» не выполнял распоряженія. По утвержденію Протопопова за день до отъѣзда Царя в Ставку, т. е. около 20 февраля, у него произошел с Николаем II, секретно от А. Ф., такой разговор. Царь был крайне обезпокоен — «первый раз я видѣл Государя в таком волненіи». «Знаете, что сдѣлал Гурко?» — сказал Николай II. «Он прислал сюда вмѣсто четырех полков гвардейской кавалеріи три экипажа матросов». «Кровь бросилась мнѣ в лицо: я инстинктивно почувствовал что-то опасное». «Государь, — воскликнул мин. вн. д. Это невозможно, это больше, чѣм непослушаніе. Всѣ знают, что матросы набраны из рабочих и представляют самый революціонный элемент». «Да, да, — отвѣтил Царь. — Гурко я дам головомойку и кавалерію пришлю» . [188]
Для того, чтобы вставить эпизод в правильныя хронологическія рамки, будем имѣть в виду, что к этому времени болѣвшій Алексѣев вернулся уже к исполненію своих обязанностей. Комментаторы, как из кругов крайне правых, так и из лагеря противоположнаго, готовы толковать «ослушаніе» ген. Гурко, как доказательство причастности его к замыслам совершенія «дворцоваго переворота». Это как-то мало соотвѣтствует духу нашумѣвшаго письма Гурко Николаю II 4 марта и придает задуманным планам характер такой организованности, какой в дѣйствительности не было (правда, Гучков говорил, что в февралѣ заговорщики собрались вѣрныя части подвезти в Петербург) [189].
И вот относительно казаков мы имѣем документ, как раз противоположной версіи о вызовѣ войск с фронта, которую давал Протопопов. Дѣло шло не о вызовѣ казаков с фронта, а о уводѣ казаков из столицы, — если угодно, в этом можно увидѣть подтвержденіе замыслов в Ставкѣ, но не замыслов правительства [190]. Из письма военнаго министра пом. нач. штаба Клембовскому 14 февраля явствует, что в Ставкѣ предполагали два казачьих полка, находившіеся в столицѣ, перевести на фронт. Бѣляев писал, что этого нельзя сдѣлать в виду возможных безпорядков, ибо, примѣняя казаков на роль усмирителей, можно добиться порядка «без стрѣльбы», которая производит на общество отрицательное впечатлѣніе. Военный министр сообщал, что, если наступит успокоеніе, то можно будет оставить в столицѣ один полк в составѣ шести сотен, но наступит такое время «очень не скоро», — не раньше 1 марта, через двѣ недѣли, послѣ возобновленія сессіи Госуд. Думы. Упоминает в своем дневникѣ (15-22 января) о вызовѣ гвардейской кавалеріи в виду «опасенія волненій» и придворный исторіограф Дубенскій (упоминает со слов кн. Оболенскаго, уволеннаго с должности градоначальника в концѣ 16 года), при чем ген. Дубенскій записал, что в Царское Село «командируется гвардейскій экипаж, так как сводный полк не очень надежен», т. е. командируется та именно часть, появленіе которой уже во второй половинѣ февраля привело Царя яко бы в такое волненіе [191].
Отбросим и эту вводную легенду — очевидно, достовѣрность ея весьма проблематична. Остается лишь вопрос о пулеметах, которыми вооружена была полиція в дни февраля. Вопрос о пулеметах, дѣйствительно, косвенно, как бы в частном порядкѣ, по иниціативѣ нѣкоторых администраторов и совѣтчиков со стороны поднимался в правительственных кругах. Вспомним негодованіе, какое вызвала в Совѣтѣ Министров лѣтом 15 г. дѣятельность Юсупова в Москвѣ. Московскій правитель, между прочим, ставил вопрос о вооруженіи полиціи австрійскими пулеметами. В концѣ 16 г. вопрос о снабженіи войсковых частей пулеметами для подавленія мятежа поднимала записка Римскаго-Корсакова, переданная министру вн. д. Сам Протопопов упоминает в показаніях о своем разговорѣ с Курловым, который считал цѣлесообразным снабдить стражников пулеметами. Тут начинается мѣшанина. Ген. Мартынов, пользовавшейся в своем изслѣдованіи неизданными документами, приводит свидѣтельство нач. арт. упр. при верховн. главнок. ген. Барсукова о том, что мин. вн. д. с начала зимы 15 г.(?) обращался к Алексѣеву с просьбой снабдить полицію пулеметами. В напечатанном текстѣ явная опечатка — в началѣ зимы 15 г. Алексѣев не был еще в Ставкѣ; в началѣ зимы 16 г.? — тогда Протопопов не состоял министром вн. д.; в началѣ зимы 17 г.? — тогда в Ставкѣ отсутствовал больной Алексѣев. Но отвѣт Алексѣева, в изображеніи Барсукова, был опредѣленен — он отказал на том основаніи, что пулеметы нужны на фронтѣ. Тѣм не менѣе Протопопов говорил Бѣлецкому, в февралѣ (в датѣ и здѣсь безсмыслица): «Мы еще поборемся. Пулеметы уже пришли». По сообщенію Бѣлецкаго, пулеметы предполагалось примѣнить, если толпа пойдет на Царское Село. А пока что, полиція обучалась стрѣльбѣ из пулеметов — так утверждал Родзянко, Дѣлали это «нагло» — показывал Родзянко в Комиссіи, — дѣлали открыто на площади и в пожарной части на Офицерской. Сын Родзянко с возмущеніем писал отцу из Екатеринослава, что там на соборной площади также открыто обучают полицію обращеніи с пулеметами. Подобныя же свѣдѣнія шли из Смоленска. Очевидно, это была «мѣра общаго характера». В Петербургѣ, как узнал Предсѣдатель Думы, полиція располагала 600 пулеметами. Тогда он и член Гос. Сов. Карпов 21 января подняли дѣло в Совѣтѣ Обороны. Военный министр был смущен и объяснил, что обучаются стрѣльбѣ учебныя войсковыя части. При всеподданнѣйшем докладѣ 1 февраля Родзянко, считавшій что для обывателей достаточно «винтовок», довел до свѣдѣнія верховной власти о наличности пулеметов у полиціи. Царь сказал: «Я ничего этого не знал и не знаю», тѣм не менѣе, именно тогда, по словам Родзянко, Николай II заявил: «если вспыхнут безпорядки, я их задавлю». На вопрос в Чр. Сл. Ком. Протопопов отвѣтил, что он, узнав о пулеметах на газет, запросил Балка, который объяснил свѣдѣнія ошибкой; идет обученіе молодых солдат. Протопопов распорядился дать опроверженіе. Пулеметы послѣ выступленія Родзянко в Совѣтѣ Обороны широко были использованы в революціонной нелегальной печати — им удѣлил вниманіе и «Освѣдомительный Листок» (.№ 2) Ц. К. большевиков, говорившій, что во всей Имперіи полиція снабжена пулеметами… В дни «недѣли» боев в Петербургѣ никто не сомнѣвался в том, что полиція стрѣляла из пулеметов по толпѣ, «В каждом домѣ мерещились пулеметы» — вспоминал Пѣшехонов: на чердаках, крышах, колокольнях. «У нас притихли пулеметные залпы — записывает Гиппіус 1 марта — но в других районах дѣйствуют во всю и сегодня». Автор дневника отмѣчал, как «героическіе» городовые «жарят» с Исаакіевскаго Собора. Даже Бѣлецкій будет говорить о стрѣльбѣ полиціей из пулеметов 1 марта на Бассейной, гдѣ он жил. Со слов кн. Голицына (Предсѣдателя Совѣта) сам военный министр скажет о стрѣльбѣ с крыши дома на Мойкѣ. Что же удивительнаго, если на эту тему в то же первое марта англійскій посол пишет в Лондон Бальфуру офиціальную телеграмму! Увѣренность была столь велика, что Гиппіус без колебаній записывает, как факт, вздорное сообщеніе, что Протопопов, явившись в Думу, прежде всего передал Керенскому список домов, гдѣ поставлены пулеметы. Их очень много — ген. Лукомскій в письмѣ Каледину говорил о 100 обнаруженных пулеметах, чѣм сильно дискредитировано военное министерство. Было извѣстно, что установкой пулеметов спеціально распоряжался нѣкій жандармскій генерал Гордон. Фактом этим особо заинтересовалась Чр. Сл. Комиссія. Хабалов показал, что он впервые услышал о Гордонѣ и пулеметах от Керенскаго, когда — находился в «министерском павильонѣ». Но так мифическій жандармскій генерал и остался не выясненной загадкой — даже в перечнѣ имен в изданных матеріалах Чр. Сл. Комиссіи, гдѣ так тщательно редакція сообщала званія и пр. титулы всѣх лиц, так или, иначе проходивших через слѣдственное производство, Гордон не нашел себѣ соотвѣтствующаго обозначенія. Комиссія вызвала через газетныя публикаціи свидѣтелей, которые могли бы дать точныя свѣдѣнія о пулеметах. Слѣдователь Юзевич-Компанеец допросил нѣсколько сот человѣк и установил, что всѣ найденные на улицах пулеметы принадлежали воинским частям и были похищены с воинских складов… Этот итог подвели в эмигрантских публикаціях слѣдователи Чр. Сл. Ком. Руднев и Романов. В своих описаніях они были крайне тенденціозны, и поэтому для нас может быть авторитетнѣе итог, полученный адвокатским бюро, которое организовало с марта 47 слѣдственных отдѣлов для обслѣдованія дѣятельности бывших полицейских участков. 6 іюля бюро передало в учрежденные временные суды производство о 1197 полицейских чинах — и ни в одном отчетѣ не оказалось данных, указывающих на стрѣльбу из пулеметов. Производил разслѣдованіе и неутомимый Бурцев, сам, по его мнѣнію, подвергшійся обстрѣлу пулеметов, — он заявил, однако, слѣдователю, что «с увѣренностью он ничего не может сказать». Тов. предсѣдателя Комиссіи Завадскій воспоминаніях высказал предположеніе, что слухи породила установка пулеметов на крышах для защиты столицы против непріятельских аэропланов. Они, дѣйствительно, были в небольшом количествѣ размѣщены начальником воздушной обороны ген. Бурминым на нѣкоторых зданіях (напр., на Зимнем дворцѣ). Стрѣляли ли из них по уличной толпѣ? «Господь их знает» — отвѣтил спрошенный Хабалов. 27-го «может быть, стрѣляли против жителей и, может быть, против правительственных войск». Пожалуй, болѣе компетентно будет сужденіе революціонера Шкловскаго, получившаго спеціальное порученіе в боевые дни — выявить наличіе «гнѣзд пулеметов». Он установил, что с крыш пулеметы (т. е. противоаэропланные) не могли своей стрѣльбой задѣвать уличную толпу…
Так знаменитые «Протопоповскіе пулеметы» оказались одной из революціонных сказок — фантазіей назвал их в воспоминаніях член Временнаго Комитета Гос. Думы Шидловскій [192].