[ — Мeтaфизикa пола]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Попытки исследовать трансцендентные значения пола будут предприняты нами немного позднее. В настоящий же момент перенесем внимание на область, так сказать, промежуточную, дабы пролить свет на элементарный субстрат всякого эроса; для этого нам необходимо начать использовать понятие «метафизика» в другом смысле этого слова — как познание гиперфизической, невидимой стороны человеческого бытия.
Как мы уже видели, ни биологический «финализм», ни генетический импульс, ни отчужденная идея удовольствия не объясняют природы Эроса. Попробуем рассмотреть эрос как состояние, прямо детерминированное полярностью полов, подобное полярной природе магнетизма. Конечно, через материальное, психологическое можно попытаться объяснить стихийный магнетизм пола, но все это только область предположений. Всякое явление может быть объяснено, в конечном счете, только «само из себя». »
[16]
Это не просто мнение. Оно вытекает из древних традиций. Можно сослаться, например, на традиционное учение Дальнего Востока, согласно которому частые встречи, даже без контакта, мужчины и женщины, порождают в глубине их подсознания особенную энергию, нематериальный «флюид», tsing. Он-то и есть основа полярности yin-yang. К значению этих категорий мы еще вернемся, а пока сможем только постараться придать им, пусть временно, значение чистых принципов сексуальности как таковой. Эта энергия tsing есть проявление жизненной силы tsri пропорционально содержащей yin и yang у лиц разных полов. Эта магнетическая сила обуславливает состояние вибрации, «опьянения» и собственно желание. С ее проявлений и начинается изменение «дневного» сознания, первая стадия, за которой могут последовать другие. Простое присутствие женщины перед мужчиной стихийно возбуждает tsing. Более того, в этом надо видеть не моральную, а экзистенциальную основу, что подтверждают обычаи некоторых народов (в том числе европейских), у которых сохранилось еще чувство стихийной силы пола. Так, женщина, строго говоря, не может посещать мужчину иначе, как в сопровождении другого, особенно, если первый женат. Это правило касается всех женщин, так как пол не имеет возраста, и нарушившая это правило, даже самым невинным образом, будет подозреваться в совершении чего-то греховного. Сам факт пребывания с женщиной наедине, даже если «ничего не было», будет расцениваться так, как будто это «что-то» все-таки было.
1 В связи с этим вспоминаются слова одного из героев Э.М. Ремарка: **И вдруг я увидел, что могу быть чем-то очень важным для другого человеческого существа — быть просто рядом. Когда об этом говорят, это кажется простым, но если вдруг происходит, это нечто огромное, без границ, способное разрушать и восстанавливать заново. Это любовь, но это и что-то еще…»
«Виной» тому — магнетизм tsing. »
[17]1 Дальше — больше: от легкого пожатия руки до поцелуя или чего-то ему подобного — это уже собственно телесный контакт. И, наконец, третья ступень — мужская плоть оказывается внутри женской в том или ином виде. В чисто телесной любви эта ступень является своего рода порогом, границей «магнетического» накала. Однако в сакральных, инициатических и магических формах секса эта ступень не только не конечна, но, собственно, только начальна. Эти различные стадии сопровождаются и соединяются между собой изменениями на тонком плане, имеющими отношение к дыханию, к крови особенно. Психически же налицо «экзальтация» как таковая.
Вообще-то можно говорить о естественной магии любви как о чисто позитивном гиперфизическом факторе существования даже заурядного и примитивного человеческого сообщества. То, что затруднительно для современных психологов, утверждает и подтверждает народная мудрость. И даже не имеющие ясной концепции содержания слова «флюиды» полагают, что взаимная тяга мужчины и женщины возникает, когда налицо эти самые «флюиды». Да и брутальное желание принято рассматривать как своего рода спазм этой «флюидной» тяги. Считается, что отрицание таких «флюидов» есть и отрицание возможности перемещения энергии пола на более тонкий план. И когда говорят о женском «очаровании», плохо понимают, что оно, собственно, означает, и впадают в бессмыслицу. А ведь, если вдуматься, то речь как раз вдет о магическом измерении любви: «очарование», facsinum — это, собственно, и есть о-чаро-ванностъ, то есть результат колдовства.
Впрочем, концепция подобного рода являлась частью «теории любви», которая бытовала на Западе примерно до так называемого «ренессанса», но была известна и другим цивилизациям, особенно в исламе. Мы обнаружим представление о ней, кроме Лукреция и Авиценны, также и у Марсилио Фичино и у Делла Порты. Фичино говорит, что основа любовной лихорадки и коренится в «perturbatio» и в некоем заражении крови, подобном действию «дурного глаза», так как заражение действительно осуществляется, главным образом, через глаз и взгляд. Это — если, конечно, понимать не буквально и имея в виду тонкие планы, — в высшей степени точно. Флюидность tsing воспламеняется взглядом, а затем поглощается кровью. С этого момента влюбленный как бы носит возлюбленную в своей крови и vice versa, не взирая на возможную пространственную удаленность друг от друга. »
[18] «Универсальный язык влюбленных как бы «проговаривается» о таком знании: ‘Ты — моя кровь», «Я чувствую тебя кровью», «моя кровь кипит от желания», «I have got you under my skin» и так далее. Все это хорошо известно и гораздо более существенно, чем все выкладки современной сексологии. »
[19] Когда в древних традициях говорится о крови, это почти всегда относится к пара-физиологии. Конечно, современному человеку покажется «пророческим» утверждение: «Кровь есть великий симпатический агент жизни, это — двигатель воображения, субстрат, одушевленный магнетическим или астральным светом, поляризованным в живых существах, это — первая инкарнация универсального флюида, материализованная жизненная сила». »
[20]
Сегодня К. Моклэр, совершенно игнорируя какие-либо знания предшественников, самостоятельно пытается обосновать «магнетическую теорию любви». Будто бы эта теория поможет преодолеть старую антитезу между физическим и духовным, между плотью и душой, антитезу, которой в эротическом переживании попросту нет, ибо в нем все есть во всем, а эти два элемента как бы расплавлены друг в друге и оживляются попеременно. Чувства ли, будящие душу, или наоборот, но оба элемента взаимно растворены, трансцендируя друг друга. Можно смело говорить просто о «магнетическом состоянии». К. Моклэр именно этим состоянием объясняет гиперстезию влюбленных — ни плотскую, ни духовную, но и ту и другую вместе, которая оказывается совершенно независимой от текущей морали. Магнетические основания, единственно верные, остаются тайными, их порой не замечают сами любящие: если спросить их о «причинах» своей любви, они ссылаются на случайные совпадения, которые, собственно, бессознательно подчинены невидимым законам. Мужчина любит женщину не потому, что она красива, желанна или умна, изящна, и не из чистой похоти. Все эти объясни кия не объясняют ничего… Он любит, потому что любит, вне всякой логики — это и есть признак «магнетизма» любви »
[21]
Уже Лолли различал три вида любви: «платоническую», чувственно-физическую и магнетическую. Последняя, самая могущественная, завладевая человеком, проявляется прежде всего в его дыхании. »
[22] Но в действительности, эта последняя не есть какой-то особенный род любви, скорее всего, это самое глубокое основание всякой любви.
Теперъ можно легко свести к единому целому все эти традиционные представления. Они способны изъяснить элементарное, то есть первичное в своем роде — «магнетическую» структуру Эроса. И как при отсутствии «флюидной» связи между мужчиной и женщиной сексуальное притяжение между ними невозможно, так с исчезновением этого магнетизма оно также исчезает. В таком случае все попытки сохранения любовной связи будут столь же тщетны, сколь и попытки тех, кто хочет заставить двигаться машину, отключенную от источника энергии; или же, употребив более соответствующий магнетическому символизму образ «металла», соединяемого с любимым человеком «электро-магнетически», когда не имеется более творческого «поля». Внешне все может оставаться неизменным: молодость, сила, симпатия, интеллектуальная утонченность и так далее. Но, когда «магнетизм» отключен — эрос уходит… И пусть не все еще кончено, и даже не потерян интерес одного к другому, любви уже нет. Остаются привычные связи, основанные на сентиментальных воспоминаниях, общественном мнении, социальных факторах — на всем том, что является даже не «сублимацией», но суррогатом, не имеющим никакого отношения к притяжению полов.
Маго-магнетическая тяга влюбленных возникает, как правило, спонтанно — дальше же все зависит от нас самих. Хорошо памятен образ любовной «кристаллизации» у Стендаля: как голые ветви дерева, насквозь просоленного ветрами вокруг Зальцбурга, покрываются кристаллами, так и желание влюбленного, сосредоточенное на образе возлюбленной, выкристаллизовывает его, как ореол, все более и более «психически наполняет». »
[23] То, что мы называем магнетическим очарованием, в психологической терминологии именуется кристаллизацией, монодеизмом или содеятельным образом — Zwangvorstellung. В подлинной любви мысли одного становятся мыслями другого — это своего рода шизофрения. Не случайно говорят «обезуметь от любви», «безумно любить», «обезуметь от тебя» и так далее. Пин понимает, что такая ментальная концентрация происходит почти автоматически, не зависимо от личности и волеизъявления. «Всякий, будь он безвольным или энергичным, мудрым или невеждой, бедным или богатым, занятым или праздным, — вдруг обнаруживает себя буквально привязанным к некоей персоне, без какой бы то ни было возможности выхода из этой ситуации. Концентрация является феноменом, своего рода герметическим, »
[24] всеохватывающим, равномерным, неоспоримым, безрассудным и неизменным. »
[25] Это состояние — своего рода барометр для влюбленных. «Думаешь ли ты обо мне?», «Всегда ли ты будешь думать обо мне?», «Думал ли ты обо мне?» — их основные вопросы друг к другу. Они хотят, чтобы событие это не только длилось, но и усиливалось, являясь как бы полной мерой любви. Все любовные средства и уловки весьма обычны, и цель их именно эта. «Я всегда думаю о тебе» — то же самое, что и «я всегда чувствую тебя кровью». Итак, все начинается «встречей» или «магическим событием», а затем уже любовь уступает место стендалевской «кристаллизации». В своей «Liber de arte amandi» Андреас Капелланус уже определил любовь как некую агонию, которая обязана своим рождением «экстремальной медитации» на лицо противоположного пола.
Элифас Леви, который, в отличие от остальных, объявляет себя, с большим или меньшим основанием, специалистом по магическим наукам и каббале, говорит,что встреча магнетических полей двух лиц противоположного пола провоцирует полное опьянение «астральным светом», проявлениями которого и являются собственно любовь и страсть. Особенное опьянение, причина которого в конгестии «астральным светом», образует основу любовного очарования. Эти идеи словно выдернуты из традиций, о которых мы уже говорили; и могут прояснить иной аспект феномена, рассматриваемого здесь. Помня, что терминология Элифаса Леви остается сивиллической для обыкновенного читателя, мы считаем нужным прибавить к этому кое-какие объяснения.
Конгестия «астральным светом» есть своего рода объективный «заместитель» того, что мы называли «экзальтация». «Астральный свет» — это синоним Luxх naturae» — особенно излюбленный термин Теофраста Парацельса. «Akaзa» индуистской традиции, «chi» — китайской традиции, «аоr» — каббализма и многие другие выражения эзотерических учений — имеют тот же смысл. Все это — гиперфизическая подоплека жизни и собственно природы, «витальный эфир», «жизнь жизни»… В «Орфических гимнах» читаем: «Эфир есть душа мира, исток любой жизненной силы». Что же до Lux naturae, то известно, что свет и жизнь нераздельно соединены во всех традициях: вспомним начальные строки Евангелия от Иоанна. Причем этот «свет» на определенной ступени может стать объектом переживания, только в измененном состоянии сознания, или же, если это «обычный» человек — во сне. И даже во сне воображение действует свободно, следовательно, всякое смещение сознания, в результате конгестии и опьянения «астральным светом», допускает форму воображения, в своем роде магическую.
К этому «обратному» плану бытия, как это ни необычно для современного естествознания, можно свести все указанное нами раньше. Реальность «магнетизма сознания» у влюбленных отрицать невозможно. Вспомним английское «to fancy one another». Даже определение, данное Шамфором: «Любовь — это контакт двух эпидерм и обмен фантазиями» — невольно задевает что-то очень важное. Если физический контакт есть просто проявление силы чистой полярности, то действие двух фантазий приносит именно «экзальтацию» и ту или иную степень изменения сознания. Как мы увидим позже, именно на этом основана оперативная половая магия. У обычных влюбленных, конечно, все это не выходит зга рамки сентиментального романтизма, все это вяло и дрябло — но все равно значительно. А. Кьюссон определенно не отдавал себе отчета в том, чегоу он коснулся, говоря, что влюбленные живут между сном, грезами и смертью. Выражения: «мечтать о тебе», «грезить тобой», «ты мне снишься» общеизвестны. Мечтания и грезы — обычное состояние влюбленных. Стереотипные повторения подобных выражений журналами для дам полусвета бесчисленны. Объективное их содержание — смутное, темное предчувствие изменения сознания, «экзальтации»; оно связано с различными степенями эроса. Как и выражения: «флюиды», «чары», «очарование», они свидетельствуют лишь о степенях и уровнях отношений мужчин и женщин. Если бы любовь имела только биологическую, прокреационную природу, то все они были бы бессмысленными.