[ — Мeтaфизикa пола]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Некоторые стороны индийского шактизма, в частности в том, что касается техники «пробуждения», родственны средневековым европейским движениям вроде «Адептов любви», в котором участвовал Данте Алигьери. В нашей предыдущей работе «Метафизика пола» был подробно описан обряд посвящения в это движение.
Место, отводимое женщине рыцарями, трубадурами и поэтами, так или иначе связанными с движением «Адептов любви», известно. Однако текущие труды по истории литературы, в силу своего академизма и профанности, оставили без внимания эзотеризм, присутствующий в этом материале, просочившийся, однако, словно вода, сквозь пальцы их авторов. Хорошо хотя бы то, что исследования Аруэ и Г. Росетти привлекли внимание к многосмыслию дантовского языка. Выполненное в Италии фундаментальное исследование Луиджи Валли «Dante е il linguaggio secreto dei Fedeli d’Amore» написанное весьма тщательно как в своей критической, так и в аналитической части, не получило официального признания, как будто оно вообще не было написано. Суть в следующем: подлинно существовавшие женщины, превозносимые авторами этих сочинений, вовсе не были сублимированы образами, аллегорическими и теологическими абстракциями. Каждое женское имя и каждая черта облика, появлявшаяся в их описаниях, свидетельствует о том, что имелась в виду одна-единственная женщина — своего рода Шакти, одновременно посвященная и посвящающая, как и в тантризме. Реальная женщина, попадающая в «круг игры», должна лишь содержать намек на преображающее начало («Святую Премудрость»), на трансцендентную жизнь, на бессмертие, которому на самом деле служили «Адепты Любви». Сходство, однако, исчерпывается тем, что речь, по-видимому, шла о том, что у нас принято именовать «платонической любовью», то есть о тантрических проявлениях на тонком плане. У нас нет сведений о том, что в западной среде женщина оказывалась на уровне pancatattva, то есть о том, что «шактизации» подверглось ее тело, о том, что «абсолютную женщину» пробуждали в теле женщины земной.
Важно подчеркнуть, что в круге исследуемой литературы слово «amor», иатоиги и так далее, то есть «любовь», имело два значения. Первое из них касалось категории бессмертия в прямом смысле слова, ибо Жак де Безье толковал о том как a-mors, по точному смыслу слова, что соответствует amrta — амброзии бессмертия в индийских текстах. Второе значение связано с восторгом, вызываемым у мужчин образом женщины, ведущим к переживанию реального бес-смертия, восхищения (переводимое как «восхищение», рыцарское приветствие «salut» прямо соответствует индийскому «освобождению»). Становится ясно, что в литературе «Адептов Любви» персонификация Любви (Амура, в мужском роде, как мы и будем его именовать) имеет шиваистские черты, но никакого отношения к стереотипным амурам и купидонам.
Таков Данте. Он не только именует Амора «славным царем» ( Vita Nova. II, 22), но и вкладывает в его уста слова: «Ego tamquam centrum circuli, cui simili modo se habent circumferential partes; tu non sic» ( Ibid. I, 12). »
[604] Амор владеет всем — в отличие от человека — он «централен» и самодостаточен, обладает качествами постоянства и неизменности, то есть всем, чем обладает Шива в отношениях с Шакти. В отношении живых существ он проявляет себя как грозный владыка, страшный в своей власти и трансцендентности. Амор призывает «женщину», «приглашает» ее к переживанию посвятительного опыта, являющегося крайне опасным, чреватым скорбью, не оставляющим иного выбора — пробудиться к новой жизни или погибнуть под обломками. Вот почему Амор говорит: «Страшась меня, ты спасаешься бегством» (1, 15). «Амор застиг меня неожиданно, — говорит Данте (1, 13), — и его сущность такова, что заставляет меня трепетать». Амор предстает как «грозный владыка», «внутренний» хозяин: «Ego dominus tuus». «На руках его я увидел сияющую обнаженную женщину, показавшуюся мне окутанной легкой тканью «кровяного цвета», и я понял, что это та самая «Дама Спасения» (Dama de Salut), которая снизошла, чтобы пожелать мне здравия (saluer) накануне. Мне показалось, что в одной руке она держала некий предмет, охваченный пламенем. «Смотри, вот сердце твое,» — произнесла она» ( Vita Nova. 1,3).
Слово «Salut», обращенное к женщине в литературе «Адептов любви», имеет внутренний смысл, основанный на близости понятий «salut» и «sante» »
[605] (здоровье). Кто не служил «даме», «Беатриче», тот не может обрести «salut», «sante» (здоровье, здравие), то есть освобождения. Женщина, которая приветствует, благословляет человека, несет ему спасение или, точнее, вызывает в нем потрясение всех его внутренних основ, кризис, заканчивающийся выздоровлением, спасением, освобождением. Вот почему Данте говорит о salut как о чем-то, превышающем человеческие силы (1, 12). Один образ «дамы» вызывает потрясение; увидеть ее — пережить смерть. По этому поводу Данте говорит: «Я оказался с той возможности), а в тантрической — шиваизм, все то, что до соединения с женщиной сокрыто, инертно. После пробуждения этот опыт накладывается на проявления человеческого, «самсарического». Уже самое начало » Vita Nova» содержит намек на опыт контакта. Данте говорит о появлении «славнейшей дамы моего духа», которую «звали Беатриче, и я не знал, как называли ее по-другому» (то есть, кто она на самом деле — Ю.Э.). Но это и было полным преображением его человеческого существа: «В эту минуту я почувствовал, как жизненная сила, находящаяся в тайной сердечной клети (согласно Упанишадам, там локализован atman в его индивидуальной форме — jivatman — Ю.Э.) начала трепетать так сильно, что у меня ужасно задергались виски, и я услышал слова: «Ессе Deus fortior те, qui veniens dominaitur mihi» »
[606] Так пробуждается внутренний владыка, скипетроносец. «Животный же дух», тождественный жизненной
силе, оказывается восхищенным и переживает перерождение: «Apparuit jam beatitido vestra». »
[607] В конце концов, «естественная душа», соответствующая «самсарической природе», начинает плакать и стенать: ‘Ней miser! Quia frequenter impeditus его deinceps» »
[608]; она осознает, что остается мало шансов сочетать в себе «Адепта любви» и обычного человека. И Данте провозглашает: «Теперь можно сказать, что Амор стал господином моей души, а она — его супругой». Кроме того, в соответствии с выше приведенным отрывком «женское» находится в связи с «ведением сердца», «озаряя его изнутри» — оно становится центром оживляющего магического огня. Все это предельно выражено в самом названии дантовского трактата » Vita Nova» («Новая жизнь»). Обнаженная, дремлющая в накинутой на нее прозрачной «кровавой» вуалевой накидке, является важнейшим знаком. Он должен приблизиться к ней, «закрытой» от него завесой крови, к ней, именуемой в тантрической традиции divya, что означает «внеположенную», «внешнюю» женщину.
Как и тактический опыт, все, что связано с «Адептами любви» и аналогичными западными течениями, несет на себе следующие духовные черты:
1) Любовь вызывает глубокий кризис, способный одновременно убить и вызвать к жизни скрытые силы, дремлющие в человеке;
2) «Женщина» означает новое бытие, порождающее новую иерархию всех сил внутри мужчины, они становятся подчинены сверхприродному шиваическому элементу;
3) в случае победы этих сил происходит обновление («выздоровление», salut) и начинается новое существование.
В каких экзистенциальных ситуациях это может произойти, определить трудно. Конечно, вступить в общение со сверхчувственным, «тонким» планом возможно и при встрече с совершенно реальной женщиной, которая становится точкой отсчета. Возможно, как это практикуется иногда тантристами, «желание» вызывает тонкое и не существующее на физическом плане существо, лишенное каких-либо материальных атрибутов и растворяющееся в высшем опыте (в качестве примера можно привести «мистерии платонической любви» в средние века). Вот еще некоторые сведения, которые здесь можно привести. Известна тантрическая практика, в которой мужчина, избравший себе девушку в качестве шакти, должен много ночей провести с ней в одной комнате и даже спать с ней, но не обладать ею телесно. Мы узнаем в этой практике то, что называется «тонким соединением». В средние века, не обязательно у «Адептов любви», но у некоторых, соблюдавших культ «дамы» рыцарей, существовала практика — требовалось провести ночь в постели с обнаженной женщиной, не вступая с ней ни в какое телесное общение, не ради дисциплинарного целомудрия, но для усиления самого желания.