[ — Мятeж нoмeнклaтyры. Мoсквa 1991-1993. Книга 1 — Часть 5. АВГУСТОВСКИЙ ФАРС]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Итак, путч провалился, контрпутч состоялся. Одни решили, что это была попытка военного переворота, другие считали, что ГКЧП пытался спасти СССР от развала, третьи видели, что сработал беспроигрышный сценарий трансформации номенклатурного режима. Об истинном смысле августовских событий 1991 г. можно долго спорить. Бесспорным остается лишь то, что люди, которые в результате краха ГКЧП пришли к власти, были далеки от того, чтобы строить в России общество, руководимое правом и нравственностью.
Обращаясь к прошлому России, мы можем ужасаться жестокостям опричнины, стрелецкой казни, красного террора или сталинских репрессий. И все-таки леденящие кровь действия власти в те времена были тесно связаны с тем временем, опирались на состояние общества того времени. Жестокие нравы соответствовали жестоким временам.
Современная Россия, попытавшаяся вместе с Перестройкой строить демократию и забывшая за годы отупляющего застоя о крайних проявлениях антинародной сущности власти, получила правящий слой, который по гнусности своей был особо выдающимся. Он не просто не соответствовал по уровню управленческой компетентности и нравственному потенциалу требованиям цивилизации конца XX века. Этот правящий слой действовал против своего времени и имел разрушительный потенциал той же природы, что и власть гитлеровской Германии.
Известный кинорежиссер С. Говорухин оценил новый номенклатурный слой так: «К власти прорвались самые подлые, самые циничные, самые корыстные. Судьба Родины их мало волнует. Мы сами передали знамя демократии в руки разбойников и плутов. Некрофилов, ненавидящих Россию… Ценой неимоверных страданий народ решили загнать в капиталистический рай. Слезы стариков, в ускоренном порядке — под шуточки команды Гайдара и хохот лавочников — отправляемых на тот свет, мучения детей, терзания миллионов ограбленных и оскорбленных — это им ничто.» («Правда», 16.03.94).
НЕКРОФИЛЫ У ВЛАСТИ
Читатель, возможно, помнит анекдот про лягушку, утверждавшую, что она только по болезни выглядит столь омерзительно, а на самом деле она — белая и пушистая. Примерно с такой же убедительностью оценивали свою добропорядочность творцы либеральных «реформ», учиняемых над Россией. Социологические опросы показывали, что команда реформаторов снискала стойкую ненависть у большинства населения страны. Но за хорошую мзду номенклатура нашла политических знахарей, взявшихся вылечить весь народ от этой неприязни испытанным оружием — ложью.
Можно подумать, что некоторые сторонники Президента РФ были совершенно уверены, что этот самый народ давно страдает слабоумием, и ему можно доказать, что Гайдар выполнил свои обещания, и экономика все-таки «чуть-чуть начала выходить из кризиса», а рубль «заработал». Они считали, что достаточно лишь, чтобы доза лжи была соответствующей, и тогда миф превратится в реальность.
Правительственный экипаж, действительно, работал вполне слаженно: командир руководил полетом, штурман выверял курс, радист поддерживал связь…. а бомбы ложились на жилые кварталы. Да где же вы видели войну без потерь, а реформы без кризиса?! И вообще, как говорил Жванецкий, не в этом смысл, главное — процесс!
Не важно, что берег, к которому выгребало правительство, сто лет назад ушел в пучину. Зато как приятно ритмично налегать на весла: Сво-бо-да! Ры-нок! Де-мо-кра… Нет, последнее слово в этом ритме до конца не выговаривалось.
И все-таки, неужели ОНИ действительно так думали? Неужели они считали, что народ будет только благодарить за реформы, как благодарит он лекарей, избавляющих от зубной боли? Неужели они не видели растерянности людей перед рухнувшим доверием к власти и надеялись, что какой-то фантастический результат оправдает их художества? Убежденность, с которой выступал Президент Ельцин и «мальчики» из его команды, подтверждала — ОНИ ТАК ДУМАЮТ. Обливаясь холодным потом, приходится задавать другой вопрос: да не сумасшедшие ли нами правят?
История знает такие случаи. Достаточно подробное исследование на сей счет содержится в сочинениях классика психоанализа Эриха Фромма. Фромм пишет: «Общество, тем более большое, не может управляться шизофрениками. Однако с этой задачей легко могут справиться индивиды с шизофренией, протекающей в легкой форме. Такие люди не теряют способности «реалистичного» мировосприятия, если понимать под этим способность судить о вещах с точки зрения их эффективного использования. Но способность личностного, субъективного, эмоционального восприятия у них может быть совершенно утрачена.» В то же время, «умственная ориентация не дает возможности видеть цели, связанные с развитием личности и выживанием общества. Для этого нужен разум, а это нечто большее, чем интеллект. Разум предполагает союз ума и сердца, согласованность мышления и чувства».
Пожалуй, пограничный случай мы и имели перед собой. Команда Гайдара и прочих радикал-демократов демонстрировала хорошую техническую подготовленность к борьбе за власть, к технике политических интриг и пропагандистской обработке населения. Но техника власти не сочеталась с реалистичным восприятием окружающей действительности в целом, не сопровождалась нравственным переживанием. Цифры и параграфы закрыли от «ельцинистов» и «гайдаровцев» человеческое горе.
Мы имеем перед собой тот же случай увечья нравственности, который приписал Лион Фейхтвангер одному из своих героев: «это был талантливый организатор, но от роду болван болваном». Прототипом этого героя был Гитлер. Он же был объектом исследований Э. Фромма. Наш объект — «талантливые организаторы» российских реформ, работу которых мы уже не раз демонстрировали в предыдущих главах.
Да как же они, эти «талантливые организаторы», пробрались на ведущие государственные посты, как ИМ удалось обмануть НАС? Почему организаторы Межрегиональной депутатской группы, «ДемРоссии», РДДР, и прочих псевдодемократических организаций показались поначалу приличными и очень умными людьми? Многим еще и организаторы блока «Выбор России» казались таковыми. Настолько перекосили мозги простенькие сказки о демократии, придуманные «шестидесятниками» и подхваченные реформаторами!
* * *
Галерея портретов брежневской поры органически была продолжена современными деятелями ельцинского призыва. Чтобы не поперхнуться от отвращения, их безопаснее изучать внешне, не заглядывая слишком глубоко в потемки душ.
Вот несколько картинок с натуры. С какой неподражаемой гневливостью на лице выступал Президент Ельцин! Если он улыбался, то его состояние лица можно было определить лишь скользким словом «осклабился». Как самозабвенно занимался красивым, но бессмысленным политическим пинг-понгом его временный любимец Е. Гайдар! Он смел учить других, как им жить, не имея никакой способности к оценке собственных поступков, и получил в конце концов точную и всеобъемлющую оценку своей личности: «щенок». С каким пафосом другой президентский любимец с трупоподобным лицом Г.Бурбулис воздевал свой кулачок и провозглашал жизнеутверждающие лозунги! Этому теоретику «научного коммунизма» на практике довелось доказать, что цели и средства политики можно тасовать, как карточную колоду, и играть ими, как краплеными картами. Как весело барахтались в проруби жирные моржи — Попов с Лужковым! Ледяная вода не охлаждала их мании разрушительства.
Не станем ли мы в скором времени препарировать биографии, речи, повадки ведущих российских политиков образца 1990–1993 гг., отыскивая в них подтверждение безумия этих политиков и причины наших несчастий, как это сделано с биографиями и речами Сталина и Гитлера?
Снова предоставим слово Фромму: «Нередко демагог, стоящий по эту сторону границы, за которой уже начинается психоз, спасает себя от безумия, заставляя считать «нормальными» те идеи, которые еще вчера расценивались как бред.»
Разве, например, не безумием был беловежский сговор, разваливший СССР лишь ради того, чтобы ссадить Горбачева с президентского кресла? Вот так, из одной только мести за интеллектуальное превосходство, решиться взрезать вены единому экономическому пространству?! Это доступно только безумцам, возомнившим себя политическими гениями. Ельцин в своей книге пишет, что трудные решения надо принимать легко. Не иначе как после бани?
Ельцин в своих «Записках президента» пишет еще и так: «В отличие от большинства демократов, я догадался, что угроза диктатуры исходит не только из окружения «Горби», но и от него самого. А это уже было по-настоящему страшно.» Испугавшийся либо застывает в ступоре, либо очертя голову хватается за первое попавшееся решение. Так было и с Ельциным: под руку ему попалось нечто знакомое из номенклатурной биографии — разрушительный удар, сметающий все, смешивающий все фигуры и глушащий партнера по политической многоходовке ударом по голове.
Да, завирально-либеральными идеями нас смутили и заставили на короткое время обезуметь, предоставив власть потенциальным обитателям психбольницы. Они развернулись и воспрянули духом, кое-кто из них даже от расстрела парламента испытал «эстетическое удовлетворение».
Рецепт от безумия общества — презрение к безумной, бездуховной, бессовестной власти. Презрение к разглагольствующим о нравственности лакеям режима, прибравшим к рукам привилегии КПСС, к трусливым «центристам», вспомнившим практику «колебания вместе с линией», к лживым газетам, соревнующимся в разрушении нравственности, к навсегда испуганным прокурорам и судьям, потеющим над оправданиями беззакония, к «деятелям культуры», с печальной нотой в голосе рассуждающим о неизбежности издевательств над народом России…
С собственным безумием мы справимся, если не позволим ИМ разрушить Российское государство. Пока существует Россия, не все еще безнадежно.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШИЗОФРЕНИЯ
Каждого из нас фактически подвергают своего рода тестированию: достаточно ли мы безвольны, окончательно ли выжили из ума, готовы ли притвориться умалишенными и тем уберечь собственную шкуру? Мы проходим тест по экономике, в котором ответы заранее подсказаны, а свидетельством сумасшествия будет совпадение всех ответов с подсказками. Ведь именно техническая сторона реформ — это нагромождение никем не доказанных (а чаще всего давно опровергнутых) тезисов.
Говорят, мы строим рыночную экономику (как когда-то строили коммунизм). Рынок — это в том смысле, что ОНИ (кто делает реформу) хотят жить по западным стандартам. Для остальных фабрикуется миф о Свободе: свободные цены, свободная конкуренция, свобода торговли… Осталось только согласиться, выдать аванс доверия тем, кому кажется, что он знает, как и что нужно делать для воплощения идеи Свободы, и все покатится само собой к благоденствию и изобилию.
Считающий себя корифеем рыночной экономики К. Боровой (см. главу «Российские наполеончики») следующим образом пропел гимн свободе в своей книжке: «Только по-настоящему свободные люди способны создать общественный договор, где каждый свободен в отдельности, действительно свободен. И самое ценное в таком договоре — свобода одного человека. Именно такая свобода — высшее благо и единственная цель существования людей».
Такое понимание свободы противоречит не только всей культурной традиции России, предполагающей своеобразный сплав личной свободы и ответственности перед обществом и государством, но и всей истории человечества. Последняя показывает, что именно жертвенностью подвижников и самоотречением героев рождались и выстаивали под напором стихий и завоевательных набегов государства, способные хранить, усваивать и расширять культурное наследие человечества.
Западные мыслители совершенно иначе ставят вопрос о свободе, подчеркивая все время, что оборотной медалью свободы всегда является ответственность. «Либералы говорят о необходимости максимального использования потенциала конкуренции для координации деятельности, а не призывают пускать все на самотек», — пишет классик западной либеральной мысли Ф. Хайек. Он в то же время отмечает ограниченность сферы конкуренции в экономике и независимость расцвета духовной и культурной среды от степени демократичности политического режима.
А вот что говорил русский мудрец с язвительными наклонностями М. Е. Салтыков-Щедрин (Собр. соч., т. 9, с. 148): «Свобода, как принцип, действительно признается всеми, и все партии охотно пишут его на своем знамени, потому что привлекательность его освящена преданием. Но те же партии очень хорошо понимают и его растяжимость и знают, что он ровно ни к чему не обязывает. Свобода в этих случаях принимается как нечто отвлеченное, совершенно независимое от того содержания, которым она наполняется. В этом смысле ее допускают действительно очень охотно. Но как только содержание начинает идти в разрез с господствующими мнениями и предрассудками, никому не кажется ни предосудительным, ни нелогичным противодействовать ему не только путем доказательств и опровержений (против чего невозможно и протестовать), но и путем самой простой травли. Самый принцип свободы при этом представляется нетронутым, ибо он заслоняется тем содержанием, которое его наполняет кажется, что попирается в этом случае не свобода, а то учение, которое благодаря ей увидело свет и которое в данную минуту почему-либо считается неблаговременным.»
Исторический опыт предупреждает: повторять «демократия», «свобода», «правда», «согласие» бессмысленно. Жонглирование понятиями без раскрытия их смысла в реальных условиях, сложившихся здесь и сейчас, именно для того и придумано, чтобы «наводить тень на плетень». Пока мы будем играть в бирюльки, номенклатура окончательно монополизирует рыночные механизмы. ОНИ обеспечат себе экономическую свободу, а МЫ сами напялим себе на шею ярмо, упиваясь своей просвещенностью по части экономических доктрин.
Вот слова Наполеона, которые Иван Бунин не случайно приводит в своих дневниках: «Что сделало революцию? Честолюбие. Что положило ей конец? Тоже честолюбие. И каким прекрасным предлогом дурачить толпу была для нас всех свобода!». Дурачить толпу продолжают и сейчас.
Для того, чтобы очнуться от гипнотических чар ельциноидных «мальчиков», начитавшихся экономических букварей до размягчения мозгов, стоит привести также несколько цитат от столпов западной экономической мысли и понять, что этими чарами нас стремились не убедить, а попросту надуть. Продолжим наши примеры, опирающиеся на радикал-либеральные авторитеты и показывающие, насколько далеко зашло всенародное надувательство.
Крупнейший финансист, общественный деятель и большой друг российских либералов Джордж Сорос в своей книжке «Советская система: к открытому обществу» определяет коренным недостатком в представлении о свободной рыночной системе убеждение в том, что если системе не мешать, то она сама прекрасно справится со всеми проблемами. Сорос, сделав Россию полигоном для своих гуманитарных инициатив, сумасшедшим не сделался. Он понимал (и использовал это понимание), что само по себе преследование частного интереса не приводит к созданию жизнеспособных систем, а принцип выживания сильнейшего оставил все свои положительные качества еще в XIX-м веке. Наши радикал-либералы этого понять не смогли. Российская и американская номенклатура за это им весьма благодарны.
Словами другого авторитета образованной публики — Генри Форда — можно прокомментировать результативность сегодняшних российских реформ в создании инфраструктуры рынка: «Спекуляция с готовыми продуктами не имеет ничего общего с бизнесом — она означает не больше и не меньше, как более пристойный вид воровства, не поддающийся искоренению путем законодательства». Именно такое воровство нам преподнесли как замечательный успех политики Ельцина-Гайдара.
А вот выдержка из работы Людвига Эрхарда, чудом (вовсе не набором элементарных решений!) сотворившим экономическую реформу в ФРГ: «Избитой экономической истиной является то, что каждый участник экономических отношений может рассчитывать на благополучие лишь в том случае, если и другой участник будет преуспевать. С нищими бизнес не делается». Российская номенклатура доказала: наш бизнес не только можно, но и нужно делать с нищими. Только нищие в данном случае воспринимаются не как партнеры, а как источник обогащения, как неизбежные жертвы реформ. Если раньше им (хотя бы чисто формально) принадлежала вся страна, то в условиях либерального предпринимательства им должны принадлежать только нищенские льготы!
Наконец, вот что писал Макс Вебер в «Протестантской этике и духе капитализма»: «…Стремление к наживе, к наибольшей денежной выгоде само по себе не имеет ничего общего с капитализмом. Это стремление наблюдалось и наблюдается у официантов, …чиновников — взяточников, солдат, разбойников, крестоносцев, посетителей публичных домов и нищих… Капитализм безусловно тождествен стремлению к наживе в рамках непрерывно действующего рационального капиталистического предприятия, к непрерывно возрождающейся прибыли, к рентабельности… Ориентированная на товарный рынок, а не на политическую борьбу или иррациональную спекуляцию, рациональная организация предприятия — … особенность западного капитализма». Наши реформаторы ни действующих капиталистических предприятий не сумели создать, ни ввести стремление к наживе в свои разумные рамки — за стены частного предприятия.
Так может хватит считать разорение всего населения России благотворным лекарством от рецидивов коммунизма? Выходит ведь, что нам просто подсовывали дикий Запад вместо цивилизации, склоняя одновременно к отказу от национальных ценностей и стратегических интересов собственного государства.
Презрение к опыту человечества (мы здесь даже не стали расширять набор авторитетов за рамки либеральной идеи), подмена его дешевым суррогатом своего убогого, школярского понимания государственных и экономических проблем, ведут к неизбежному краху. Провал не пугает только «либеральных» реформаторов. Их не пугает этот позор в глазах всего человечества. Их пугает только отстранение от власти.
Воистину безумцы, они не ведали что творили, кому служили, что превращали в пепел! Зато номенклатура отлично видела и видит свои выгоды в деятельности этих безумцев.
РОССИЙСКИЕ НАПОЛЕОНЧИКИ
Российские «наполеончики» — это еще не клинический тип некрофилии. Правда, отдельные симптомы бывают хотя и временным, но ярким показателем того, что с их психикой порой не все ладно.
Вот, например, В. Жириновский. Такой шумный, потеющий перед телекамерами… Без него российскую историю конца ХХ века уже не представишь. А все выглядит словно карикатура на ослабевшего умом под грузом лет Бориса Ельцина — и статью, и категоричностью, и бессвязностью мыслей Жириновский напоминает лидера российских реформ. Такой же хаос в голове: и путч ГКЧП поддержал, и путч ельцинистов вместе с их Конституцией и договор об общественном согласии с «ельцинистами» подписал, и образ «крутого» оппозиционера принял…
Посылает Жириновскому вызов никому не известный председатель Партии большинства. Вызов не куда-нибудь, а на татами — помериться силами как мужчина с мужчиной. Жириновскому бы презрительно промолчать на эту глупость… Он же отвечает на вызов скороговоркой о готовности только к политическим боям. «Трусит, что ли?» — на такое злорадное недоумение и рассчитан был вызов. Жириновский подвоха не заметил.
Вот Жириновский на парламентской трибуне. Кто-то из демократов орет из зала что-то непотребное. Жириновскому бы съязвить, осмеять оппонента, а он орет в ответ: «Молчать, когда я говорю!» В другой раз он вопит из зала на председателя ФСК, стоящего на трибуне, и получает в ответ холодное: «Встретимся в суде». Получается, что перед нами упражняется в ужимках клоун, кукла, которую всегда можно дернуть за ниточку раздраженного нерва, и она снова вызовет смех в зале. Публике кукла нравится, но только до поры до времени.
Вот тип другого наполеончика — К. Боровой. Это уже что-то очень похожее на Гайдара. Был когда-то у Борового успех — создал он, поймав Фортуну за хвост, Российскую товарно-сырьевую биржу. Это было не так уж трудно: никаких запретов — «твори, выдумывай, пробуй»! И вот на всю последующую жизнь захлебнулся Боровой этим успехом. Он даже книжку «Цена свободы» написал — о себе вдохновенно и восторженно. Главная мысль книжки состоит в том, что таланты из РТСБ, руководимые Боровым, без труда могли бы взять на себя управление всей Россией — только дай! Автор даже не заметил, что на новый лад скопировал у большевиков миф о кухарке, управляющей государством. А еще книга была посвящена Свободе. Такой очень своеобразной «Свободе»…
Одну цитату из книги Борового о свободе мы уже приводили. Приведем еще одну. Свобода Борового — это «свобода настоящая, которая позволяет считать себя полноценным, сильным и независимым человеком, принимающим решения и несущим за них всю ответственность.» Ответственностью свободного человека, как следует из всего содержания книги, деловой и политической практики Борового, он считает ответственность перед законом (если закон защищает эту «свободу»). Если же закон слаб или вовсе отсутствует, то, согласно учению Борового, все становятся как бы свободнее. Особенно, если карман отяжелен ковбойским кольтом, а грудную клетку распирает решимость доказать другим силой свою «полноценность» — способность плодить биржи или стать Президентом.
Когда закон стал отвердевать, а биржевой произвол хиреть, метущаяся натура Борового двинула его в политику. Ничего не получалось на этот раз, но все казалось Боровому, что вот-вот что-то наконец получится. Проиграны одни выборы, проиграны вторые, проиграны третьи, в ряды номенклатуры тоже никак не удается вклиниться… Обиделся Боровой, стал сочинять кукольные спектакли про тех, кому завидовал. Для публики инсценировал нападение на свою персону, даже собственного лимузина не пожалел — расстрелял из пистолета и сжег. Все равно никакой реакции. Ни публика вниманием не балует, ни власть имущие не привечают.
Пора бы угомониться. Но Боровой не унимается. Объявляет, что быть ему российским Президентом — и точка. А что если народу надоест упиваться кульбитами Жириновского? Тут как тут Боровой: «Я тоже так умею!»
Лавры президента АО «МММ» тревожили честолюбие Борового, и он решил потягаться с создателем всероссийской рулетки на выборах в Госдуму, проводимых в Мытищах в октябре 1994 г. Выборы проиграл, оппоненту уступил, зато получил возможность перетянуть в свою команду часть массовки МММ, оскорбленной отказом господина Мавроди от своих обещаний на следующий же день после выборов. Тем и продолжал Боровой тешить свое самолюбие…
Оба наполеончика — Боровой с Жириновским — в конце концов нашли друг друга и устроили в Екатеринбурге дебаты, подобные кухонной разборке. Говорили на любимые темы о масонстве, гомосексуализме и мафии…
И как же тесно переплетаются судьбы всей этой мелкой политической мошкары! Жириновский, не желая уступать Партии любителей пива, продолжил свою клоунаду водкой «Жириновский», выпуск которой пришлось продавливать с помощью парламентской фракции ЛДПР. Его друг Боровой вместе со своей Партией экономической свободы договорился с «ДемРоссией» о выдвижении единого кандидата на ближайших парламентских выборах. Гайдар обозвал Жириновского фашистом, а потом по суду был вынужден выплатить за это 500 тыс. рублей («НГ», 17.09.94). По слухам, строительство особняка для Жириновского спонсирует лужковская группа «Мост»… Все они друг без друга не могут, как не могут обойтись без пива, водки, демократии и свободы. Один из наиболее ярких примеров — поддержка господина Мавроди на выборах одновременно и со стороны Жириновского, и со стороны «деморосов» Якунина и Пономарева.
Российские наполеончики любят друг друга, и нет для них большего удовольствия, чем сунуть друг дружке кулаком в лицо. Символичная ситуация возникла однажды на сессии Моссовета. «Деморос» А. Осовцов и отчаянный коммунист В. Анпилов любовно вцепились друг в друга, суча кулаками и переплевываясь. Остальным депутатам с трудом удалось заставить сладкую парочку заметить неприличную публичность этих страстных излияний.
ОБЕЗУМЕВШАЯ УЛИЦА
Безумие разливается в «толще народной». Зародившись в столицах, оно грязным пятном растекается по просторам России. Визг либерал-демократических кликуш воспринимается людьми с ослабленной психикой как прикосновение к истине. Мозг одемокраченных обывателей, считающих себя интеллигентами, сотрясают «прозрения».
‘О таких прозрениях написано немало. Но вот одну изумительную цитату хотелось бы привести.
«Боже мой! Как мы ужасно жили! Вот почему мы так ужасно жили! Так жить нельзя!!! Методом свободных ассоциаций, всплыл, кружась и взвихриваясь, весь материал эпохи: письма, сам- и тамиздатовская публицистика, «Огонек» и «Московская трибуна», социологические «открытия», признания стукачей, но-мен-кла-ту-ра, привилегии, кормушки, книги вскрытые архивы КГБ, разом надвинувшийся на горизонт сознания «Архипелаг ГУЛАГ». Глядя из-под этого «козырька», общественный индивид «прозрел». Но так и не успел подышать вытрезвляющим ветром реальности. Все содержимое бессознательного — весь этот позор, ночной кошмар, грех, виновность, обернувшаяся рудиментарным страхом, потными ладонями и расширенными зрачками — все это дерьмо, хлюпая всосалось в сознание. Но если «там», в подсознании, более ничего нет, то «здесь», «наяву» все позволено. Псих сошел с ума. И начал крушить все подряд. По Фромму, деструктивность — это энергия непрожитой жизни, трансформированная в энергию разрушения действительной жизни.»
( (А. Остапчук, И. Дискин, «Дорогой советский покойник», «НГ», 14.07.94). ) ‘
Вот мы снова вернулись к Фромму, предупреждающему об опасности некрофильских, разрушительных элементов психики, всплывающих на поверхность сознания в переломные, кризисные моменты истории. Он писал так: «Вряд ли стоит говорить, что ярко выраженные некрофилы опасны. Они преисполнены ненависти, расистских предрассудков, движимы жаждой войны, крови и разрушения. Они опасны не только в роли политических лидеров, но и в качестве исполнителей «черновой работы» на службе любого диктаторского режима. Без них не смогла бы функционировать ни одна система, основанная на терроре и насилии. Но и умеренные некрофилы тоже играют важную роль в политике. Не будучи на первых ролях, они тем не менее, необходимы режиму, так как составляют его опору в массах.» Вспомним о наших боксерах-шнейдерах.
Сколько одержимых миражами ходит сегодня среди нас! Одни ратуют за свободный рынок, не смысля в этом ничего, кроме азбучных прописей из сочинений газетных шакалов другие ломают шапки перед «серпасто-молоткастым» красным знаменем, решив с чего-то, что нет более патриотичного символа, третьи поклоняются золотому тельцу, не замечая деградации собственных детей… До конца рехнуться им не дают бытовые заботы, но неустойчивая психика уже поддалась пропагандистскому нажиму, и мозги уже слегка съехали набекрень. Причем симптомы «сдвинутости» вполне идентичны даже при тотальном (а по существу мнимом) идеологическом противостоянии. Разница только в том, что одни готовы без достаточных мотивов бросить в лицо с «образом врага» слово «фашист», а другие что-то вроде «жидомасон».
Венгерский социопсихолог Бела Хамваш замечал: «Чем дальше мысль от истины, тем сильнее тянется к ней толпа… Сущность толпы не зависит от поведения отдельных лиц и заключается в том, что толпа всегда бессознательно, то есть легко верит, всегда одностороння, реакционна, деспотична, тупа, темна, истерична: она не в состоянии взвешивать и судить, ее легко убедить, еще легче руководить ею и обманывать ее.» Действительно, в толпе человек не в состоянии понять смысл своего существования, исторической судьбы народа и основной своей задачей делает поиск врага.
Да, безумным политикам, лишенным существенных фрагментов психики, формирующих социальное поведение, удалось обратить часть населения России в безумную толпу, заставить на минуту поверить в гениальность нравственных уродцев, в их знание истины. Но разве кто-то в здравом уме голосовал за убийственную «либерализацию» цен, разве кому-то из «властителей дум» давали санкцию на бесконтрольную власть, позволяли развалить и разграбить государство? Конечно, голосовали не за это, а за надежду на лучшее. Нас обманули, и понимание своей вины за готовность быть обманутыми должно вернуть нас к нормальному критическому мироощущению.
Источник безумия общества находится в обезличивании граждан, в превращении их в толпу. Следовательно, рецепт против безумия содержится в обратном процессе — гражданин должен стать личностью и нести бремя ответственности и свободы. Это и путь к личному спасению.
Только личность в силах противостоять безумию прорвавшихся к власти некрофилов и распознавать их еще на подходе к власти. Фромм пишет: «Наивная уверенность в том, что порочного человека легко узнать, таит в себе величайшую опасность: она мешает нам определить порок до того, как личность (порочная «личность» с разрушительными наклонностями — А. К.) начнет свою разрушительную работу…»
Иммунитет к идеям безумцев, нравственных калек и хитроумных проходимцев особенно важен сегодня, когда в обществе расплодились сотни потенциальных фюреров с самыми разнообразными политическими декларациями.
Пока же именно в Москве податливость и даже падкость населения на выкрутасы полоумных политиков особенно видна. Возникает особый гражданин, отличающийся от остального населения России, и формирующий подобие «малого народа». Это обычно широко начитанные люди, которые почти ничего не знают о реальной жизни. Это люди, отягощенные специальными знаниями, но разучившиеся самостоятельно мыслить вне своей профессии, разучившиеся мыслить как граждане. Это люди с претензиями на богатый внутренний мир и высочайшую самооценку. Именно этот человеческий тип обеспечил наполнение выборных органов власти (точнее полувласти, «околовласти» или даже «безвласти») «гайдаровцами», «ельцинистами», радикал-либералами и проч.
С. Говорухин так сказал об ополоумевшей московской публике («Правда», 16.03.94): «Ведь Москва сегодня — это не Россия. Это общепризнанная столица не России, а криминального мира. Здесь уже половина населения (как минимум!) или ворует, или пошла в услужение к иностранцам. Да что говорить про жителей этого города, если толпы москвичей радовались, аплодировали при каждом разрыве снаряда внутри «Белого дома», где находились десять тысяч их сограждан, в том числе женщины и дети. А когда президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов и Президент Ингушетии Руслан Аушев шли к «Белому дому» под белым флагом, чтобы вывести оттуда женщин и детей, толпа плевала в них, улюлюкала, кричала: «Ну ты, калмыцкая морда!..» Нет, такой город — не мой город.»
ТИСКИ НОМЕНКЛАТУРЫ
Верно сказано: «Красно-коричневые нам не угрожают. Они нами правят». Они предпочитают представляться то убежденными коммунистами, то либералами и «радикальными демократами», то в их речах вдруг вспыхивает патриотический огонек. Среди них может одновременно присутствовать и сионистский душок, и мода на щеголеватый «светский» антисемитизм. Они могут на праздник в церкви со свечкой постоять и одновременно любить порнографический «Московский комсомолец». Они могут твердить о законности и дружить с уголовниками. Такие разносторонние люди!
К разнообразию их подталкивает сложность переломного момента. Они уже сломали хребет стране и еще не знают как он срастется. Поэтому и страхуют себя на всякий случай, стараясь сыграть беспроигрышную партию. Это не случайные люди, вроде Гайдара. Они не собираются оставлять свои кормушки, меняя их на скромные шансы «войти в историю» среди дымящихся развалин. Развалины будут дымить где-то за океаном, а номенклатурный реформатор будет нежиться под ласковым солнцем зарубежного пляжа.
Либеральная номенклатура не против развалин, она за развалины. Чем больше потребности в личном обогащении, тем больше разруха. Номенклатура готова втоптать в грязь, дать разворовать общественного богатства на миллиарды, чтобы наполнить свои карманы миллионами. Это и есть их Свобода.
Если традиционная брежневская коммунистическая номенклатура хранила свой статус тем, что прятала от публики свой разгул и блуд, ограждала страну от проникновения более сильных конкурентов с Запада, то либерально-коммунистическая номенклатура стеснение отбросила. Теперь для потерявших стыд все позволено. Ничего, что полстраны считает реформы разбоем! Ничего, что составами вывозится из России все ценное — вплоть до мозгов! Это их Свобода!
Номенклатура российской либеральной демократии душит в своих объятиях Россию. Словно тисками перехватила она сознание граждан, выжимая из него вековые представления о Правде и Справедливости (это они называют «по капле выдавливать раба»). Возникает вопрос, свихнется ли гражданин России окончательно, или номенклатура сорвет резьбу своей чудовищной пропагандистской машины? Скорее всего сознание народа все-таки устоит, а номенклатурным трубадурам придется уже хором кричать: «Россия, ты что, сдурела?!». Когда этот хор станет повсеместным, значит МЫ начали выздоравливать.
* * *
Первая годовщина августовского путча была достаточно многолюдной. Вторая — в период «артподготовки» Ельцина против парламента — собрала два митинга всего по три тысячи человек: митинг радикальных «демократов» и митинг радикальной оппозиции. На празднование третьей годовщины к Белому Дому пришло всего 200 человек ушибленных любовью к Ельцину. Для того, чтобы они смогли организовать подобие митинга, ОМОНу пришлось очистить площадь от 2000 человек, протестовавших против «наезда» властей на всероссийскую рулетку — АО «МММ».