[ — «Рaбочий» в твoрчествe Эpнcтa Юнгеpа — Гoсподcтвo paбoчeгo — Искyсствo, культypa и «Gestaltung» в миpе типa]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Однако, как уже говорилось, Юнгер не считает, что рабочее государство на национальной основе является окончательной фазой; оно принадлежит лишь переходной стадии. Более того, его, пожалуй, уместно сравнить с такими чрезвычайными формами правления, как, например, упоминаемый Юнгером особый институт диктатуры, вводившийся в республиканском Риме на ограниченный срок в чрезвычайных обстоятельствах. Но, по его мнению, даже в подобных условиях следует всячески избегать какого-либо повторения старых форм. Изменения, происходящие с людьми и вещами в силовом пространстве трудового государства, слишком глубоки, чтобы можно было допустить возможность возвращения на исходные рубежи.
Необходимо идти вперед, и последняя стадия должна ознаменоваться скорее расширением, чем исчезновением нового принципа. Может даже случиться так, что установление национальных рабочих государств приведет к появлению закрытых форм организации, которые, учитывая прогнозируемый планетарный характер, присущий новому обществу, могут показаться регрессом сравнительно с интернационализацией и либерализацией, свойственными многим аспектам текущего переходного периода. Но этот регресс можно сравнить с «попятным движением назад перед прыжком». Атака, обращенная на внутринациональном уровне против сословий и классов, массы и индивида, захватывает уже и сами нации в той степени, в какой они продолжают следовать «буржуазным» образцам, выработанным XIX веком. Это относится как к тем, кто, исходя из концепции индивида, воспринимает нацию как совокупность суверенных атомом, так и к тем, для кого нация, в соответствии с представлениями о социальной жизни как об общественном договоре, является сплоченным коллективом; сплоченность коллектива, однако, носит чисто внешний характер, вследствие отсутствия какого-либо существенного и высшего принципа авторитета и порядка. Юнгер указывает на появление зачаточных тенденций к образованию наднациональных конструктивных формаций, подрывающих принцип абсолютных национальных суверенитетов. Однако речь идет о еще незавершенных формах, поскольку пока не достигнута «тождественность власти и права, где оба эти понятия обладают равной силой». Это относится как к империализму, сохраняющему националистическую подоплеку, где власть ставится выше права, так и к тем общественным структурам, в которых формальные полномочия в области права не уравновешиваются надлежащей властью и авторитетом (во втором случае Юнгер имеет в виду женевскую Лигу Наций; последние события показали, что его критика не утратила своей актуальности и по отношению к нынешней ООН). Тем не менее, это первые шаги, которые, несмотря на свою незрелость и несовершенство, отражают более широкомасштабный факт; а именно то, что на более высоком уровне, свойственном гештальту рабочего, различные плановые ландшафты, несмотря на их замкнутый или закрытый характер, являются множеством отдельных участков, на которых разворачивается единый фундаментальный процесс. Так идет подготовка к установлению господства нового гештальта над всей планетой; и в стремлении национальных форм, еще сохраняющихся сегодня, к достижению единства, относительно близкого типу рабочего государства, можно предвидеть их грядущее включение в пространство, объединенное грандиозной органической конструкцией. Подлинной целью является планетарное господство как высший символ нового гештальта. Только оно сможет обеспечить подлинную безопасность, независимо от любых возможных путей развития «работы», как мирных, так и военных.
Мы знаем, что для Юнгера тотальный характер работы соответствует также такому режиму функционирования, который не допускает энергетических потерь. Образцом подобного функционирования стала современная война, которая распространяет свою власть на все области, заставляя отойти на второй план все различия между фронтом и тылом, армией и гражданским населением. Война как исконное, стихийное явление открывает новое пространство, измерение тотальности, открытое для передвижений рабочего. Опасности, скрытые в этом процессе, говорит Юнгер, хорошо известны. Необходимо их преодолеть, одновременно не теряя уровня напряжения, предпосылкой чего должно стать новое духовное воспитание человека, о котором подробно говорилось на предыдущих страницах.
На сегодняшний день уже существуют места на земле, где «стало очевидным стремление охватить жизнь в ее тотальности, наделить ее формой», даже если подобного рода стремления нередко находятся в идейном противоборстве. К этому присоединяются противоборствующие притязания на гегемонию в технико-экономической организации. Надежный и завершенный мир форм останется недоступным до тех пор, пока так или иначе не будет решен вопрос о господстве, пока множество единств, обладающих равным рангом, не будут уравновешены верховным единством высшего ранга. «Нам пока не известно, каким эмпирическим путем будет решен вопрос о верховной власти, именно поскольку состязание различных сил пока не завершено, — говорит Юнгер, — однако каким бы не был его результат, кто бы не стал в нем победителем, в любом случае это решение будет связано с реализацией гештальта рабочего». Мы же, со своей стороны, считаем, что реалистический взгляд на современный мир и его ближайшее будущее не оставляет никаких сомнений относительно единственно необходимого исхода; об этом мы скажем пару слов в заключении.
Единство рабочего пространства является последней стадией. От него будут зависеть «регуляция технико-экономических функций, производство и распределение благ, установление границ, разграничение и назначение задач между нациями». «Только в силу этого единства станут возможными формирующие и символические действия, благодаря которым все жертвы обретут свое завершение и оправдание как образы вечности в гармоническом законе пространства и в монументах, бросающих вызов времени»
Что касается общей атмосферы, то ее подоснова нам уже известна «Бурная деятельность и отдых, серьезность и веселье, будни и праздники перестанут быть противоположностями или, по крайней мере, станут противоположностями второго ранга, подчиненными цельному чувству жизни», жизни, несущей на себе отпечаток работы, понимаемой как «элемент полноты и свободы, открыть которую еще только предстоит»