[ — Раcoвый cмыcл pyсскoй идeи. Выпycк 2 — Социальная антpoпoлoгия — А. Кoльeв Филоcoфия pаcовогo неpaвeнствa и этнoполитическая дoктрина]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Наряду с ульра-либеральной расовой иерархией в современной России проповедуется еще одна теория расового неравенства, которая ставит на вершину социальной пирамиды альянс этнических меньшинств. Лишение российской государственности русского государствообразующего стержня: подкрепленное привело к тому, что малые народы от идентифицированности с российской государственностью получили возможность идентифицироваться как оппозиция этой государственности и добиваться от разложившейся бюрократии привилегий в сравнении с русским большинством.
После разрушения СССР ряд «титульных» республик предприняли успешную атаку на центральное правительство с целью выбить для себя привилегированное положение. В качестве платы за присоединение к Федеративному договору Башкортостан (проживает 22 % башкир) потребовал подписания специального приложения о дополнительных полномочиях республики в области внешней торговли; республика Саха (проживает лишь 33 % якутов), волей обстоятельств получившая в пользование огромные пространства Сибири, добилась права оставлять в своем распоряжении значительную долю доходов от разработки месторождений золота и алмазов. 90 % федеральных субсидии направлялись в республики Саха, Татарстан, Башкортостан и другие, где доход на душу населения выше, чем в среднем по стране и лишь 10 % – в регионы со сложными климатическими и природными условиями. В результате 10 территорий с доходами ниже среднего уровня стали донорами бюджетных поступлений, 8 территорий, в которых доходы выше среднего, – получателями федеральных субсидий [27].
Кремль, пользуясь обстановкой переворота 1993 года, попытался вынудить регионы и республики к уплате федеральных налогов. Но даже угрозы прекращения всех форм федерального финансирования, установления эмбарго и конфискации счетов в ЦБ испугала далеко не всех. Чечня и Татарстан налоги платить не стали. Ельцину удалось лишь распустить Совет глав республик. В 1994 г. 20 этнических республик уже действовали коалиционно, защищая свои привилегии.
Попытки обсуждать проект «губернизации» России встретили жесткий коллективный отпор со стороны этнических элит и полное равнодушие со стороны элит в русских регионах. Назначенные Ельциным главы администрации предпочитали не ссориться с этницистами. В то же время президент Башкортостана Рахимов даже объявил о том, что Федерацию образуют не края и области, а республики («Сегодня», 13. 08. 94), а президент Чувашии Федоров (бывший министр юстиции) в январе 1995 подписал указ, позволяющий чувашским солдатам отказываться от несения службы на территории Чечни.
В татарстанском Основном Законе говорилось (ст. 61), что Татарстан является суверенным государством, субъектом международного права, ассоциированным с РФ. Республика самостоятельно определяет статус, решает вопросы политического, экономического и социально-культурного строительства (ст. 50). Татарстан установил для себя верховенство республиканских законов над федеральными.
В Ингушетии законы и иные нормативные акты органов государственной власти РФ действовали лишь в том случае, если они «соответствуют суверенным правам республики». Президент республики Р. Аушев пытался вывести систему суда и прокуратуры из федерального подчинения, а в 1999 году организовал срыв выборов в российский парламент.
В Туве дошли до того, что решение вопросов о войне и мире передали Великому Хуралу республики (ст. 63). Хотя, согласно Конституции РФ, этот вопрос был отнесен к компетенции Совета Федерации высшей палаты российского парламента. Кроме того, Тува решила обзавестись собственной самостоятельной таможней. А в конституциях Саха-Якутии (ст. 26), Башкортостане (ст. 67) и некоторых других республик предусмотрено принятие собственных законов о воинской обязанности. В то даже время Тува, готовая объявить войну кому захочет, произвела в 1996 г. промышленной продукции на 200 млрд. рублей, а вольная Ингушетия – на 54,6 млрд. Между тем, вклад всех двадцати республик в промышленное производство страны составил в этот период лишь 12 % ВВП.
В Татарстане была создана система налогообложения, противоречащая федеральному законодательству и даже тем противозаконным соглашениям между Правительствами Российской Федерации и Республики Татарстан, которые принимались в 1994 и 1998 годах. В результате только нарушение указанных соглашений привело к ущербу федерального бюджета за 1998 и первый квартал 1999 в размере 654,8 млн. рублей [28].
Особым покровительством татарского президента и правительства пользуются спирто-вино-водочные и нефтяные короли. Первые получают незаконные льготы по акцизам, вторые – налоговые льготы за счет федерального бюджета. И те, и другие работают чаще всего без соответствующих федеральных лицензий или с грубыми нарушениями порядка выдачи лицензий. Только в результате применения льгот по акцизу для ОАО «Татнефть» потери бюджета составили в 1998 году 652 млн. руб., за первый квартал 1999 – 189,2 млн. руб. Причем, надо отметить, что «Татнефть» является для республики бюджетообразующим предприятием – доля поступлений в бюджет по акцизам на нефть составляет более 90 % по Республике Татарстан.
Татарстан наносил прямой экономический ущерб другим регионам, устанавливая завышенные цены на ликеро-водочные изделия, ввозимые в Татарстан или вовсе запрещая их ввоз. В то же время вывоз алкогольной продукции из Татарстана связан с установлением демпинговых цен.
В 1998 и 1999 Татарстан перечислял в госбюджет 50 % налога на НДС, в то время как соответствующие федеральные законы о госбюджете предполагали перечисление 75 % и 85 %. В результате федеральный бюджет потерял в 1998 году 175,3 млн. рублей, в 1-м квартале 1999 – 78,5 млн. рублей.
По состоянию на 1 апреля 1999 задолженность платежей в бюджет и государственные внебюджетные фонды по Татарстану составила 6306,2 млн. рублей, в том числе в федеральный бюджет – 3758,4 млн. рублей.
Изъятие средств в пользу регионального бюджета распределялось между различными этническими группами неравномерно [29]. Так, в 1999 году в г. Набережные Челны доход свыше 3000 рублей имели 3,1 % татар и менее 0,1 % русских. В остальном дифференциация по доходам у русских и татар практически совпадала (исключая несколько более высокие показатели для русских в диапазоне доходов 1000–3000 рублей, соответствующих оплате квалифицированных кадров промышленности). Таким образом, происходил отбор по этническому принципу в высшую имущественную группу.
В Башкортостане также была создана налоговая система, дающая преимущества предприятиям и бюджетам региона по сравнению с федеральным налоговым законодательством. В результате в бюджете Башкортостана остаются 100 % акцизов на нефть и нефтепродукты, а также целый ряд других– платежей. За 1997 и 1-й квартал 1998 предприятиями и организациями ТЭК Башкортостана недоперечислено в федеральный бюджет 1181,5 млн. рублей.
Указом президента Башкортостана была установлена единая ставка акциза на нефть, которая в три раза ниже установленной законом. В результате за 1997 и 1-й квартал 1998 в бюджет не поступило 890 млн. рублей.
Указом президента Башкортостана противозаконно предоставлены отсрочки по пеням и штрафам в размере 3786 млн. рублей. В частности в федеральный бюджет в результате не поступило 853 млн. рублей.
Итоговый ущерб федеральному бюджету за 1997 год и 1-й квартал 1998 составил 2071,5 млн. рублей.
После паузы, в течение 1996–1999, когда между Ельциным и региональными номенклатурами был объявлен «пакт о ненападении», факты перераспределения общенационального достояния в пользу «титульных» чиновничьих кланов были скрыты от глаз. Только в 1999 году был несколько понижен статус Совета Федерации и проведено приведение республиканского законодательства к нормам общефедерального права и Конституции.
Формальная ликвидация наиболее одиозных нарушений федерального законодательства состоялась лишь в 2000 году, но фактическое самовластие удельных ханов сохранилось, дискриминация прав русского населения во внутренних республиках продолжалась. Паразитический интернационал этно-сепаратистов продолжал выжимать соки из русского народа.
Противодействие государственной власти паразитическим устремлениям этногруппировок потребовали нового всплеска теоретизирования, смерившего угасшую где-то в 1996–1997 году волну неоевразийства и федералистских теорий. На этот раз философствование было основано на практически неприкрытом требовании привилегий для этнических меньшинств.
В начале 2001 года Абдулатипов и созданная им самозванная Ассамблея народов России выступила со «специальным докладом» Президенту «О национальном самочувствии народов России. О состоянии и перспективах государственной национальной политики» [30]. Главным в рассуждениях Абдулатипова является тезис о многонациональности России. «Россия исторически формировалась как многонациональная держава», «многонациональная Россия на обозримый исторический период будет сохраняться как многонациональное государство» и тому подобное. Если в более ранних своих произведениях Абдулатипов употребляет термин «федерализм» (например, характеризуя политику Ярослава Мудрого), то теперь мысли оставлены те же, но почти всюду произведена замена «федерализма» на «многонациональность».
Оспаривая главный тезис доклада, надо сказать, что Россия никогда не формировалась из наций. Утверждение обратного означает полное непонимание самого термина «нация», который невозможно отнести ни к славянским племенам, образовавшим в свое время Русь, ни к тем кочевым, кавказским, тюркским, южнорусским народам, которые входили в состав Российской Империи. Термин «нация» может быть отнесен только к русским, которые превзошли свою этническую природу и создали одну из мировых культур, притянувшую к себе другие народности. Этот термин может быть отнесен только к общности, доказавшей свою способность вынести бремя государственности и сформировать традицию государственного строительства. В России эта общность называется «русские».
Абдулатипов за десять лет своей работы над основами национальной политики Росси постепенно понял, что наша страна никогда не была и федерацией. Но одну неправду он подменил другой. Теперь он считает, что «развал российской империи произошел из-за жесткого унитаризма, особенно в отношении национальных окраин». Это прямо противоречит исторической истине как по поводу причин крушения Империи, так и по поводу политики в отношении окраин.
В том же ключе Абдулатиповым изысканы причины крушения СССР. И здесь уж явно видно, что имело место прямо противоположное его утверждениям – СССР распался, когда республикам было позволено считать себя самостоятельными субъектами, федерирующимися по собственному усмотрению. Именно по этому усмотрению беловежские заговорщики и расчленили страну. И теперь докладчикам из Ассамблеи народов не терпится повторить эксперимент: они требует отказа от унитаризма, сиречь – от государственного единства России. Ведь требование федерализации (еще большей, чем теперь) есть забота не о воссоединении страны, а о расслаблении связывающих ее уз государственности.
И ведь видит же, видит Абдулатипов результаты своих усилий на ниве обеспечения «реального федерализма»: «Федерализм на практике превращался на отдельных территориях в феодализм, в некий конгломерат удельных княжеств и ханств с автократическими режимами, которые свободно обращаются и с Конституцией Российской Федерации, и с федеральными законами».
Только попыткой уйти от ответственности можно назвать упорное продавливание застарелых федералистических тезисов, измордовавших российскую государственность донельзя. Именно этой попыткой обусловлено изобретение какого-то «державного федерализма». Этак слово «державный» можно прилепить к любой мерзости, чтобы ее не выкинули как ненужный хлам прежней эпохи распада и измены.
«Федерализм в нашей стране в том числе способствует и стабилизации национальных отношений». Нет, этого доказать никому не удастся. Прекрасно видно как раз обратное. Федерализм в пользу «титульных» наций есть прямой паразитизм этнических номенклатур и насаждение неравенства граждан. Это практика наших дней, практика реального федерализма по-ельцински и по-абдулатиповски. Это практический этницизм, прикрытый демократическим гарниром.
Интеллектуальное оформление этницизма – это скрытая задача доклада, требующая массы передержек и прямых искажений исторической правды.
Абдулатипов пишет о неких «этнических отношениях», которых никогда не существовало в традициях России и не должно существовать в современном государстве. Этносы, в силу своей природной сущности, не могут вступать меж собой в политические отношения, а значит – не могут быть субъектами современного государства. Утверждение обратного (во многом благодаря теоретикам «межнационального согласия») привело к проявлению варварских племенных архетипов, древней межплеменной вражды и провоцированию конфликтов, подогреваемых этно-шовинистическими группировками и более осторожной этно-номенклатурой.
В докладе говорится о необходимости утверждения самобытности «каждой нации-этноса», что есть прямая заявка не погружение ряда малых народностей в средневековье и дикость. Это призыв традиционно живущим в России народам к государственному обособлению (коль скоро используется термин «нация»).
Объявляя Россию федерацией самобытных народов, Абдулатипов идет на подлог. Народы никогда никакую федерацию не создавали и не могут создать в силу невозможности этнического представительства, преддверием которого становится этническое размежевание, рушащее государство. Федерацию создают только сближающиеся государственные образования, которых в России никогда не было. А вот современный российский федерализм есть государственное обособление «титульных» административных образований, реализация все того же вредного большевистского мифа – «союз нерушимый республик свободных». Нелепость этого мифа стала реальностью в акте распада СССР: скрытая этно-административная обособленность сразу разорвала страну в клочья, как только был снят пресс партийного диктата.
Ссылка на Концепцию государственной национальной политики, утвержденную Президентом Российской Федерации 16 июня 1996 года, указывает, что Абдулатипов ничего не понял и ничему не научился. Он готов продолжать ту гибельную национальную политику, которая досталась России от коммунистического режима в качестве наследственной болезни. Концепция национальной политики, разработанная в свое время Абдулатиповым и его соратниками была дальнейшим распространением этой заразы, убивающей все попытки здраво построить стратегию воссоздания в России нации-государства.
В докладе построена совершенно нелепая теоретическая конструкция, которой нигде больше не сыщешь – есть, мол, нации-этносы, и есть нация-государство. «Национальное, как отдельное, самобытное явление России, дополняется исторически не менее богатой сущностью – многонациональностью». Выдвигается тезис о «многонациональной, многокультурной, многоконфессиональной и федеративной сущности современной России». Совсем запутавшись в своей терминологии, Абдулатипов пишет: «многонациональность пронизывает жизнь каждой российской национальности».
С одной стороны, Абдулатипов признает, что этносы (он говорит о неких «нациях-этносах») – «представляют собой не автономные образования, а столетиями являются составными частями единой социальной, духовной и государственной общности России». С другой стороны, хочет, чтобы Россия именно этим образованиям уделила особое внимание и выдала особые права и привилегии. Ведь именно им Абдулатипов приписывает создание самого государства-федерации (как федерации народов).
Вся эта фантастическая неразбериха просто губит на корню какую-либо надежду вывести из нее здравую национальную политику.
С одной стороны, Абдулатипов в негативном плане оценивает утверждения о самодавлеющем значении этничности (национальности) для личности и народа. С другой стороны, он пишет, что «этническая, национальная специфика народов и культур пронизывает все стороны жизнедеятельности людей и их общностей». Более того, «этнический фактор – это не миф, а суть нашей социальности, духовности и даже государственности». И здесь налицо переход на позиции этноцентризма, мифологизации этничности и противопоставления этничности нации-государству. Чечня показала и показывает это нам как дважды два: этноцентризм есть варварство, выступающее против цивилизации (или, пользуясь определением Данилевского, против нашего «культурно-исторического типа»).
Негодуя на политиков, использующих этническую мобилизацию масс, Абдулатипов сам возбуждает такую мобилизацию – только не в отдельном этносе, а во всех этносах сразу (исключая, быть может, только русские этносы).
Здесь надо оговориться, что в докладе русские рассматриваются как этнос («контрпродуктивно забвение реальных этнических проблем русских»), что совершенно не соответствует действительности, ибо русские давно перешагнули этническую фазу своего развития. Понимание русскости как этничности прямо противоречит русской культуре, общерусскому православному вероисповеданию. Пушкин для нас вовсе не афророссиянин, Суворов – не польско-армянский полукровка, Даль – не русифицированный швед, Николай II – не ассимилированный немец. Они – русские по духу, по самосознанию. Именно поэтому мы говорим о русской литературе, русской армии, русской государственности…
Следуя моде, Абдулатипов рассыпает по докладу мелкие вкрапления о русских. Но речь вовсе не заходит о конкретном учете положения русских. Демографической ситуации отводится крошечный абзац, после которого внимание сразу отвлекается на малочисленные народы Севера – чтобы не замечать миллионные потери русского народа, надлома этого государственного стержня России. Говоря об оттоке русских из внутренних республик России, Абдулатипов умалчивает о причинах этого оттока. Именно – об открыто проявляющемся этницизме «титульных» элит и бытовой русофобии. Абдулатипов видит причину в другом – в прекращении работы многих предприятий ВПК.
В идеологическом плате Абдулатипов стремится представить дело так, будто русские в Российской Империи пользовались привилегиями за счет инородцев (кстати, тогда это слово звучало совсем неагрессивно и необидно – говорили просто про людей, принадлежащих к иному роду-племени, чем русские). Эту мысль можно было почерпнуть только у большевиков, постоянно говоривших об угнетении народов России со стороны великороссов. И теперь эта ложь повторена.
Профессор А. И. Уткин так характеризует исторические изыскания этницистов, претендующих на особые привилегии в российском государстве: «И совершенно очевидно, что рабы “исторической правды” всегда избирают отдельный фрагмент национальной истории, а не общее историческое полотно, зовущее к философской умеренности. Когда речь заходит о территории, взыскующий этнос указывает на карты, из которых отчетливо видно, что он сам был успешным завоевателем. Когда речь заходит о пафосе восстановления истины – берется фрагмент явственного в прошлом национального унижения. Когда речь заходит о культуре, берется фрагмент той или иной эпохи культурного подъема данного народа. В избранном фрагменте протонация либо владеет грандиозными территориями, либо претерпевает лишения, переживает славу или горе – все, кроме базового факта сосуществования с соседями и проживания с ними единой трагедии жизни, равно как и ее триумфов» [31].
Абдулатиповская группировка рассматривает многонациональность России как «важное историческое достижение». И здесь они последовательно воспроизводят основы советской национальной политики, объявляя, что ее целью должна быть «интеграция всех национальностей и культур в многонациональную общность – российский народ». Если подставить слово «советский», то идентичность будет полная. Последствия, надо думать, тоже будут аналогичные – расчленение Российской Федерации.
Чудовищное ельцинское «россияне» (так, кстати, в XIX веке называли только жителей великоросских губерний) присутствует в докладе как термин, закрепляющий «гражданское конструктивное сотрудничество на созидательной основе». Абдулатипов не понимает, что подменить русскую идентичность россиянской – значит убить Россию. Он хочет, чтобы русские говорили о себе «Я – россиянин». Татарин при этом останется татарином, осетин – осетином и так далее. Только русским придется отказаться от своего исторического наименования. Потому что у них не может быть двойной идентичности – родовой и общегосударственной.
Авторы доклада увещевают: «И не надо свергать многонациональность, а надо научится в интересах каждого народа, каждого человека, всей России управлять этнокультурными и этнополитическими процессами, укрепляя общность и соборность».
Категория «соборность» здесь должна была быть заменена иной – «сборная солянка». Ведь Абдулатипов совершенно не понимает религиозной сущности этого понятия, исходящего из Православия и неотрывно связанного с русским мировоззрением. В нем нет и не может быть никакой «сборной солянки» этничности. Она возникает лишь из доктрины многонациональности.
Абдулатипов прямо призывает формировать гражданское общество по этническому принципу, хотя знает, что не собираются граждане России учитывать этническую принадлежность друг друга прежде нравственных норм. Абдулатипов сам трудится не покладая рук, чтобы этно-шовинисты получили право на диалог с властью, будто бы от имени российских этносов. И Ассамблея народов представляется как своеобразный интернационал этницистов, выдвигаемый для равноправного диалога с государственными органами, чьи претензии решать национальные вопросы «оказались исторически несостоятельными».
С одной стороны, тут явное передергивание – то успешный опыт есть, то его вдруг нет… Или он есть, но не у государства? Или он был, но не у ельцинского государства? Абдулатипов ссылается на какой-то опыт гражданского общества. В действительности в исторической России гражданское общество не было отделено от государства, и его опыт как раз и свидетельствует об успешной национальной политике – целые государства приходили «под руку Белого Царя». А вот советское «гражданское общество» с его будто бы замечательной концепцией «дружбы народов», напротив, привело к тому, что страна была разорвана на части, в которых преимущество получило этническое большинство (а в России – этнические меньшинства в «титульных» республиках).
Говоря о том, что этно-шовинисты нигде не имели успеха, Абдулатипов прямо противоречит очевиднейшим фактам. Факт распада СССР и факт этнического законодательство во внутрироссийских республиках и есть «успех» этношовинизма. Никуда не деть и факта террора против русского народа в дудаевской Чечне.
О равенстве прав граждан говорить не приходится и в современной ситуации, когда этницисты выбивают себе особые льготы и привилегии – точно дань со всей страны собирают. Нам же предпочитают совать в глаза РНЕ и «Память», масштаб деятельности которых, очевидно, не идет ни в какое сравнение с масштабами деятельности Дудаева и Масхадова, Шаймиева и Рахимова, Джаримова и Аушева.
«Нет такой национальной специфики, которая не могла бы быть разрешена, реализована в рамках Конституции Российской Федерации» – говорится в докладе. Это значит, что жить по шариату или носить при национальном костюме огнестрельное оружие – это разрешенная Конституцией привилегия тех или иных этносов. Это значит также, что правовое неравенство граждан ельцинской Конституцией закреплено. Увы, здесь мы сталкиваемся с нечаянно пробравшейся в доклад правдой.
Из доклада следует, что национальная проблематика для Абдулатипова – пустая абстракция. Он вообще не касается вопроса о конкретной российской этнической палитре. Именно поэтому он не видит множественности русских этносов, составивших близкородственную общность, которой может быть лишь одно название – «русская нация». Он не понимает, что этой общности принадлежит как само историческое право на обустройство России по своему усмотрению, так и численное доминирование, позволяющее по всем международным нормам считать нашу страну мононациональной. А потому, проводимая в течение многих лет миннацевским тяни-толкаем Абдулатипов-Михайлов политика этнической исключительности для всех нерусских, всегда была просто номенклатурным игрищем.
Говоря о «сотворчестве народов и культур», Абдулатипов совершенно не видит в этом сотворчестве определяющей роли русской культуры. Он представляет дело так, будто все народы в равной мере участвуют в культурном творчестве. Разоблачая эту благоглупость, любой может провести мысленный эксперимент – сравнение мощности русской культуры (как уже отмечалось, вышедшей за рамки этничности) и любой другой этнической культуры на территории России. Тогда станет ясно, что народы, как и люди, созданы неравными, а потому уравниловка среди народов создает самое несправедливое неравенство.
Проповедуемый Абдулатиповым интернационализм – хуже, чем враждебный русской нации этницизм удельных князьков. Ибо он есть прямое порабощение русского народа, обоснование его трудовой повинности в пользу инокультурных этнических кланов. Абдулатиповщина – это проповедь этнического паразитизма и уничтожения русской национальной культуры, самой русской идентичности России. Все это для него – «имперская федерация», «имперские представления».
Абдулатипов говорит о равноправии и равноответственности этнических общин, что явно противоречит реальным условиям их существования. Ответственность за Россию, прежде всего, на русском народе, который всегда нес эту ношу. Не может быть равноправия и равноответственности среди этносов – этого нет ни в одной стране мира. Зато может быть и должно быть равноправие и равноответственность граждан. Вместо такой формы равноправия возможна лишь этническая исключительность, которая возникла почти на всем постсоветском пространстве (исключая Белоруссию и Приднестровье) из принципа «равенства прав народов».
Под видом демократии Абдулатипов протаскивает этнократию. Его «демос» – это этнономенклатура, которая «на паритетных началах» управляет государствообразующим этносом и малыми народами России.
Понятно, почему проповедники этнократии не хотят признать для малых коренных народов России статус национальных меньшинств. Потому, что в этом случае в действие вступили бы достаточно хорошо разработанные в мировой практике нормы, регулирующие отношения между государствообразующей нацией и этими меньшинствами. Тогда паразитические этно-номенклатуры лишились бы своих привилегий, выбитых из Кремля в момент слабости государственной власти и в обмен за пособничество в разрушении страны.
Прикидываясь государственником, Абудлатипов пытается разместиться где-то посередине между сепаратистами и сторонниками ликвидации национально-территориального деления. Он готов отстаивать привилегии внутренних этнических анклавов, мириться с нарушением прав граждан (прежде всего, русских), но удерживать этницистов от прямого бунта против России. Этницисты уже научены опытом Чеченской войны и понимают, что самостоятельно они государства построить не могут. А вот кормушку для этнических «верхов» – запросто. Достаточно использовать опыт СССР и согласиться на его «демократическую» интерпретацию. Они прекрасно видят, что открытый шовинизм – просто пугающий образ, который надо поддерживать, чтобы создавать Абдулатипову и ему подобным «центристскую» нишу, в себе – кормушку.
Абдулатипов добивается замещения действующих политических институтов новыми – формируемыми на этническом основании. Он хотел бы создать представительство народов России (вместо представительства граждан) и обеспечивать диалог этих представителей, поделенных на этнические фракции. Парламент предлагается выбирать из принципа пропорционального представительства для этносов. То же и для субъектов Федерации.
То есть, согласно изложенной в докладе концепции, высшие органы должны выбирать не равноправные граждане, а национальные общины (которые еще надо сформировать, обострив этническую идентификацию до политического действия). Причем выбирать придется не лучших из всех, а лучших из своих. Кроме того, тут еще предполагается «полупалата» национальностей, в которой получат решающее преимущество представители этно-номенклатур. Это чистейший принцип этнического деления страны, антинаучная фантастика.
Каков же практический выход из океана слов, плещущегося в сочинениях Абдулатипова? По виду он добился только выделения средств на разного рода форумы, где узкому кругу «специалистов по национальному вопросу» можно авторитетно воссесть в президиум. Но есть и иной результат. Батрачество русского большинства на «титульные», «репрессированные», «депортированные», «малые», «северные» и прочие народы (будто русских никто не репрессировал и не депортировал!) может быть усугублено общефедеральными инициативами, которые Абдулатипов со товарищи реализовал пока частично, но в будущем надеется на более пространную реализацию своих «теорий». Ксенофобия как со стороны пользующихся этническими привилегиями, так и со стороны их оплачивающих, – вот перспектива применения на практике идеологии доклада. А пока очередной тупик в национальной политике достаточно ясно обозначен хотя бы затруднениями в хозяйственной и политической деятельности на территориях, контролируемых «титульными» номенклатурами.
Позицию Абдулатипова можно сравнить с позицией Гайдара. Оба ответственны за тяжелейшее положение страны и оба убеждают, что такое положение сложилось лишь потому, что они «недореформили». Это опасный экстремизм проштрафившихся чиновников, которые ради оправдания своих действий готовы выдумывать целые паранаучные направления и доказывать, что их доктрины и есть указание пути прогресса и процветания.
С нашей точки зрения, главная задача национальной политики России – это снова сделать Россию русской страной. Только тогда межэтническая конфликтность может быть усмирена, только тогда будет возможно сотворчество малых народов под сенью русской культуры, русской исторической традиции.