[ — В.В. Розанoв. Семейный вoпpoc в Рoccии. Тoм II — В.В. Розанов. Семейный вoпpoc в Роcсии. Тoм II]
[ПРЕДЫДУЩАЯ СТРАНИЦА.] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА.]
Под заглавием: «Спор об убитом ребенке» В. Розанов напечатал в «Новом Времени» статью, в которой, по собственному его выражению, «отдельные казусы общественной жизни возводятся к высшему синтезу и отыскивается на них ответ не в ходячей морали и временных правилах, а в некоторой философской концепции». Отмечаем эту статью, насколько она затрогивает — и притом довольно неосмотрительно — религиозную область. «Казус общественной жизни», который служит исходным пунктом для статьи, — поступок некоего певца Боброва, который соблазнил в Воронеже молодую девушку, бросил ее и тем довел до самоубийства, а когда возмущенная этим поступком астраханская публика, при первом появлении на подмостках, освистала его, то он вломился в амбицию и заявил, что публика должна судить только об его артистических талантах и не имеет права вторгаться в частную жизнь. Автор не только признает возможность уничтожения различий между законно и незаконнорожденными детьми, но и самые основания этих различий считает неправильными, а усвоенную законом терминологию неточною. По его мнению, вся путаница оттого происходит, что для определения б р а к а (и следовательно, рожденных в браке, законно, и вне брака, незаконно) принимается в расчет несущественный признак. Существенный признак брака — рождение или, точнее, — «прилепление» полов. Это «абсолют» такой же значимости, как и противоположная рождению смерть. Где этот признак налицо, там и брак; обычному делению на «жен» и «наложниц» нет места.
«Как только, — говорит автор, — брак определился не через рождение, т. е. не через свою сущность, так, очевидно, должны были получиться внебрачные рождения. Их начал тот, кто дал браку неверное определение, как неверно определяются математические задачи, неверно произносятся формулы. Я определю человека в древнеэллинском смысле: «Человек есть существо свободное»; тогда, конечно, все рабы будут не люди! Но ведь тут погрешность определения, а не дефект существа. Спаситель определил брак по существу. В единственном случае, когда, при вопросе фарисеев о разводном письме, Ему пришлось выразиться о браке, Он ответил искушающим Его: «Не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1)? И сказал Сотворивший: посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей и будут два одною плотию (Быт. 2); так что они уже не двое, а одна плоть. Итак, что Бог сочетал — человек да не разлучает» (Матф. 19). Не очевидно ли, что это сказано о всей сумме произрастания человеческого, рождаемости человеческой, и в этих единственных словах о браке он определен через рождение, и даже короче и уже — через «прилепление» полов. Что же, проведена ли здесь линия между способами рождения в «адюльтере», «наложничестве», «любви» и прочее? Не сотворено самого понятия этого».
Отсюда у автора естественно вытекает вывод, что один факт сближения полов устанавливает между ними брачное соединение; как только мужчина коснулся женщины — он вступил с нею в полное супружество и принял на себя всю полноту обязанностей, прав и забот как в отношении взаимной любви, так и воспитания детей. Нет ни соблазнений, ни падений; есть только супружество, к которому нужно относиться с величайшим уважением.
«Болезнь есть вечерняя заря бытия, любовь — утренняя. Смерть — свята; это — один столп мировой религии. Тогда свято рождение, и любовь цветка к цветку, животного к животному и человека к человеку — есть второй столб религии. Любовь и болезнь между собою относятся, как рождение и смерть, как зори, утренняя и вечерняя, священнобытия нашего. Обе абсолютны. Но когда вы соответственным образом благоговеете к болезни, подходите на цыпочках к болящему, помогаете ему, творите слова поддержки и утешения — как вы поступили с Гретхен? Как поступили Фауст, Мефистофель? И вот плод этих поступков — смерть ее, ребенка, чудные последние диалоги драмы и заключительное небесное «спасена»! Гёте очень много этим хотел сказать, много — именно введением в земную драму небесного элемента. Ибо, как в смерти небо и земля связываются, связываются они и в рождении, и в блистающих зорях того и другого. Это-то не было никогда уловлено, и отсюда могут пойти большие споры и очень сомнительные в исходе тяжбы. Вот как прелюдия к этим спорам, в высшем философском и религиозном смысле, понятие «незаконного рождения» и любопытно: ибо тут — весь человек, и ведь нельзя же о человеке рассуждать только в гражданском смысле. Человек есть лицо священное: можно ли же говорить о его появлении на свет, о ниспадении на землю его бессмертной души в порядке «Гражданского уложения»?! Мы хотим сказать, что вопрос «незаконного рождения» нисколько не есть вопрос гражданского законодательства, а религиозный и философский вопрос и частию судебно-религиозная тяжба».
С газетно-философской точки зрения рассуждения автора, быть может, не лишены остроумия и последовательности, но напрасно автор, вместе с тем, старается прикрыться и религией. «Столп религии» он усматривает совсем не в том, в чем следует, — в физиологическом акте, а не в духовном начале*. Брак по церковному понятию есть одно из семи таинств, со стороны своей сущности для ума человеческого непостижимых**, а у автора он приобретает смысл более чем реальный***. Образ брачного единения имеет в религии до такой степени высокодуховное значение, что употреблен для обозначения союза между Христом и церковию, а у автора духовность заменена физическим отправлением. Автор пользуется выражением Евангелия: будут два одною плотню — для определения, в чем состоит сочетание, совершенное Богом и не подлежащее разлучению от людей; но при этом он забывает, что Христос Спаситель ясно отличил**** брак от прелюбодеяния, одно разрешил и Своим присутствием освятил, другое осудил и воспретил*****. Как же возможно смешивать эти две вещи и отожествлять****** их? Мало того, что между ними лежит бездна*******, но на пути человеческого совершенствования и брак не может иметь значение непререкаемого «абсолюта», если есть высшая ступень в виде девства********, ни для кого, правда, не обязательного*********, но доступного человеку, «могущему вместить», и имеющего для себя высший образец********** в лице Христа. Сказанного достаточно, чтобы понять, в какое противоречие становится автор с основоположениями христианской религии***********. И нельзя не пожалеть, что распространеннейшая газета содействует затемнению в русском обществе и без того смутных религиозных понятий. Кстати, по поводу склонности автора иллюстрировать свои мысли ветхозаветными примерами, ссылкой на «богача Вооза и нищенку Руфь» и т.п., мы посоветовали бы ему не выпускать из внимания, что с пришествием Христа ветхий закон упразднен************, ветхозаветные нормы потеряли силу и получили иной вид, так что, напр., в Новом Завете признается преступным************* кровосмешением то самое, что в Ветхом считалось закономерным восстановлением семени брату.
(«Церковный Вестник», N 41)
______________________
* Вот — корень-то дела. Конечно, я все время, уже много лет, чувствую, что родник «незаконного рождения», и след. детоубийство, лежит не в «прелюбодеянии», не в «седьмой заповеди» и ее отступлениях при рождении: а — в «духе» и «духовности», в «духовном браке» (неуловимая тенденция к «духовному супружеству» хлыстов), которая вовсе вытеснила кровно-семенную сторону и стала на ее место. Алгебра заменила механику, учебник математики — арки и мосты; слово — природу, Логос — книгу Бытия. Ну, конечно, — это религиозно-философский вопрос. Но он уже предрешен в исходе, ибо спорящие стоят над трупиком младенца. Логос и логистика может им подавиться — это не только в смысле пожелания, но и будущего факта «грядущих судеб»… В. Р-в.
** Собственно, что же непостижимого в механизме обряда? словах, жестах? Все в высшей степени рационально. В. Р-в.
*** Да ведь реальное-то может быть очень непостижимо. Что Иову Бог говорит в буре? — о непостижимости реальных вещей, и даже, в частности, именно — рождений и зачатий: «Знаешь ли ты время, когда рождают дикие козы на скалах, и замечал ли роды ланей? Можешь ли расчислить месяцы беременности их? и знаешь ли время родов их?» (Иов, 39). А что все это «непостижимо» не только в смысле неизвестности и сокрытости, а и божественности, то вот слова самого Иова: «…то что бы я стал делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему? Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его (друга Иова), и равно образовал нас вутробе» (Иов, 31, ст. 14-15). Но это богословие пустынь Азии уже непонятно на болотах Петербурга, где «непостижимое» и «божественное» усматривают только в «чиноначалии». В. Р-в.
**** Ожидалось бы увидеть ссылку на подлинные слова. Я таких не помню. В. Р-в.
***** «Кто не оставит жены и детей — не может быть Моим учеником», Лука, XIV, 26. Это — в отношении к законному браку. «Истинно говорю вам (книжникам и фарисеям): блудницы вперед вас идут в Царствие Божие» (Матф. 21). Так о чем же судит новейший фарисей? В. Р-в.
****** «Женщина, когда рождает, то терпит скорбь, а когда родила — то забывает всю боль свою, ибо новый человек через нее вошел в мир» (Иоанна, 16); это собственно главное в Евангелии о браке место. И здесь просто сказано — «женщина» без всяких разделений. Что касается до посещения брака в Кане Галилейской, то пришествие блудницы перед Тайною Вечерею, возлившей миро на ноги Спасителя, и слова Его о ней — с заключительным: «Где не будет проповедано Евангелие, будет упомянуто о ней» (Луки, 7) — еще разительнее, трогательнее, чем посещение брака в Кане Галилейской. И это бы «книжникам» не мешало помнить. Но они «все забыли и ничему не научились». В. Р-в.
******* Какой вздор и кощунство! «Ты имела пять мужей, — сказал Спаситель самарянке, — и которого теперь имеешь — не муж тебе». И никакого упрека. Зачем бы Спасителю упомянуть о «не муже», как молчат о нем всегда наши метрики, если бы Он не хотел сказать, прямо и упорно, «жестоковыйным»: вот она имела и мужей, и не мужа — а Я открываю ей учение о водах Вечной жизни, которого не сказал мудрецам и учителям израилевым. В. Р-в.
******** Это очень важно и вполне верно, что брак перестал быть «абсолютом», как только выявился идеал девства. Т. е. столп рождения, «книга Живота» вся до основания поколеблена была, как только, без всякого отрицания брака, появился около него идеал девства. Они — не умещаются один возле другого, и один в простом присутствии другого — начинает таять и исчезать. Это как луна и солнце, есть солнце — нет луны, есть луна — нет солнца. В. Р-в.
********* Какая уловка, и вечно она повторяется! «Ни для кого не обязательного!» Забыли несчастное состояние молодых вдовых священников! Идеал и закон: да ведь идеал обязательнее закона для доброго, для совестливого!! И вы хоть и «не обязали матерей убивать незаконнорожденных детей, а все же, добрые и совестливые, они «и без обязательства не рождать», в страшной муке детей своих умерщвляют. А «не обязавшие» девственники отходят в сторону со словами: «В крови сей мы не повинны; мы ей не велели убивать, мы ей не запрещали рождать; мы ей только посоветовали другой идеал, но она не захотела. Однако мы ее и за это не осудили, а только едва заметно поморщились. Но она с чего-то сама испугалась, заметалась, родив, — и покончила, с дитятею или с собой». В. Р-в.
********** Христос как Бог умер за грехи мира; а профессора духовных академий за грехи мира не умирают. Так же — девство Христа, как и искупление мира, для человечества иначе созданного, — не «образец» вовсе. Каждый поступает по своему закону — и твари нечего и восходить на пути Сотворившего. В. Р-в.
*********** В которой, как я здесь доказал текстами, вы аза не понимаете. Преобразовали христианство в книжничество и фарисейство, выбросив из него природу и совесть. Толкутся на следах фарисеев, только уже в сей час и век не перед Христом, а позади Христа, и не совопросничая с Ним, а будто бы за Ним следуя и Его похваляя. А в себе не изменились, не возродились. О таких и скажет Он: «Многие будут говорить: Господи, не Твое ли имя мы призывали; но Я им скажу: идите от Меня в огнь вечный, уготованный Диаволу и ангелам его». В. Р-в.
************ Вот это-то и главное. Автор, хоть и профессор академии, не помнит: «Небо и земля прейдет, а йота из закона (Ветхозаветного, ибо Новый еще только основывался) не прейдет»; и «Я не нарушить пришел закон, но исполнить». Но что уважал Спаситель, зачем то уважать петербургским профессорам? Они просто нигилисты; слов Христа не помнят, Ветхий Завет «отмели» и помнят только «20-е число». В. Р-в
************* Где же это в Новом Завете отменен левиратный брак евреев?! Это запрещение взято из языческого римского права византийскими императорами и занесено потом в Номоканон. Но роман Поль-де-Кока в кармане семинариста ничего священного собою не представляет. В. Р-в.
______________________