Это дело началось с моего письма Министру юстиции, в котором по пунктам анализировались деяния ФРС и доказывалась несостоятельность его руководства, неспособность этой службы следовать закону.
Среди прочих моих суждений было и такое:
6. На крайне несерьезное отношение руководства Росрегистрации к нормам закона указывает тот факт, что уже через два дня после проведения учредительного съезда партии в информации для газеты «Аргументы недели» заместитель начальника Управления регистрации партий Г. Фокина заявила, что «партии «Великая Россия» вряд ли удастся принять участие в выборах в Госдуму — 2007, так как она не успеет пройти госрегистрацию». Мы опровергли сомнения Г.Фокиной своей работой, но само по себе оно является, мягко говоря, некорректным, противоречащим элементарным представлениям о профессиональной этике. Подобные комментарии не входят в перечень задач Росрегистрации и посягают на право граждан в любые сроки, какие им только заблагорассудится, исполнить норму федерального закона «О политических партиях».
Еще более цинично высказался сам руководитель Росрегистраии С.Васильев в интервью газете «Коммерсантъ». В публикации сказано: «…Васильев назвал необоснованными претензии «Великой России» к проведенной ФРС проверке и заявления ее лидеров о том, что устав партии, к которому возникли вопросы у Росрегистрации, полностью идентичен уставу «Справедливой России». «Господин Савельев похож на провинившегося ученика, который у соседа по парте списал сочинение, а потом удивляется, почему у соседа ‘пятерка’, а у него ‘двойка’, — заявил глава ФРС.- Решение об отказе — очень серьезная вещь. Мы там помимо нарушений в уставе выявили массу других нарушений, в том числе и «мертвые души», фигурировавшие в списках». Таким образом, на вопрос журналиста гн Васильев не смог дать внятного ответа, каким образом можно из двух идентичных уставов один отвергнуть, а другой зарегистрировать. Вместо ответа он пустился изобретать глумливые аналогии. Что касается «мертвых душ», то гн Васильев намеренно умолчал, что таковых из 60 тыс. членов партии нашлось всего четверо. Да и то в подтверждение данного «факта» Росрегистрация не представила документов. Вся «масса нарушений» остается также ничтожной. Сожалею, что одно из важнейших подразделений государственной службы, связанное с формированием системы власти и выражением народной воли на выборах, возглавляет циник и лжец.
Вместо строгого и последовательного исполнения закона, указанные чиновники не только попирают его, но еще и допускают высказывания в СМИ, как будто подчеркивая, что их беззаконные действия имеют самое высокое покровительство, что привлечь чиновников к ответственности не сможет никто.
Это обращение было направлено мной как депутатом Государственной Думы Российской Федерации и указывало на массовые нарушения прав граждан со стороны Росрегистрации в процессе работы с документами вновь созданной политической партии «Великая Россия» и направленными для проведения официальной регистрации партии. Письмо послужило поводом для судебного иска со стороны главы Росрегистрации, который подтвердил все мои опасения на его счет. Такое впечатление, что иск составлял человек, не привыкший заглядывать в закон и не владеющий элементарной логикой. Глава Росрегистрации потребовал, чтобы суд выдал ему индульгенцию: что он не врет, не нарушает закон, а точнее, что он не является лжецом и циником.
Я был немало удивлен самому тексту иска, который как будто составил какойто студент младших курсов. Нелепость на нелепости. С.В.Васильев потребовал признать порочащими честь, достоинство и деловую репутацию истца и не соответствующими действительности следующие фрагменты моего письма: «Решение об отказе в государственной регистрации партии принято произвольно, не имея под собой достаточной фактической и документальной основы»; «…одно из важнейших подразделений государственной службы, связанное с формированием системы власти и выражением народной воли на выборах, возглавляет циник и лжец»; «Глава Росрегистрации С.Васильев, вероятно, уповает только на судебную волокиту, чтобы оттянуть изобличение его в противозаконных и просто неприличных деяниях».
Что было документальной базой, исходя из которой судья Адамова приняла решение о рассмотрении дела? Неизвестно каким образом полученная ксерокопия моего письма и распечатка с моего сайта, также полученная вне какоголибо регламента.
К этим бумажкам (документами они не являлись) в тексте иска были высказаны совершенно детские обоснования:
Данные сведения характеризуют меня как человека недобросовестного, не соблюдающего нормы Закона, совершающего противоправные действия, не соблюдающего нормы морали и этики. Ставят под сомнение мои деловые качества как руководителя Федеральной регистрационной службы, а также умаляют мои личностные качества. Указанное письмо Савельева А.Н. вызвало сомнение вышестоящего органа — Министерства юстиции Российской Федерации — в моей компетентности и профессионализме.
Информация, распространенная Савельевым А.Н., ставит под сомнение мое соответствие требованиям, предъявляемым к государственным служащим.
Распространение данных порочащих сведений влияют на мою деловую репутацию и доброе имя, которые являются одним из необходимых условий моей успешной служебной деятельности и продвижения по службе. Также порочащие сведения оказывают негативную, нездоровую атмосферу в коллективе, порождают всевозможные неблагоприятные для меня слухи.
Кроме того, распространение такого рода сведений негативно отражается на престиже Федеральной регистрационной службы как органа государственной власти.
Сведения, изложенные в письме Савельева А.Н…, порочат мою честь, достоинство и деловую репутацию, доброе имя, влекут за собой отрицательную оценку со стороны окружающих, признают меня некомпетентным, негодным в смысле выполнения своего нравственного и служебного долга.
Своим письмом Савельев А.Н. заставил меня переживать, причинил мне отрицательные эмоции, вывел меня из душевного равновесия. Сведения, изложенные в письме, повлияли на мой авторитет, репутацию в Министерстве юстиции Российской Федерации, органах государственной власти и в целом — в обществе.
Кроме личных переживаний, здесь нет никаких аргументов – ни логических, ни юридических. Это просто «жалобы турка»: «Пусть истину скрывает ложь:// Что ж делать? — Все мы человеки!…» (М.Ю.Лермонтов). Васильев даже не смог привести собственные аргументы. Например, написать о поощрениях со стороны начальства, отзывах в прессе о его замечательной работе и т.п.
Все это означало, что документальная основа отсутствует, аргументы отсутствуют, и иск должен быть, как минимум, оставлен без движения. Но с «верхов» системы уже прошло мнение начальства, и судебный процесс начался. С первого же шага судья Адамова пошла на нарушение закона.
Решение о принятии иска к рассмотрению принято противозаконно, поскольку документы, приложенные к иску, не были заверены в соответствии со ст. 71 ГПК РФ. Распечатка из сети «Интернет» была принята судом как доказательство без изучения вопроса о достоверности данной распечатки. В дальнейшем, после указания с мой стороны на данный факт, судом принята от представителя истца в качестве доказательства нотариально заверенная копия распечатки с поискового сайта yandex.ru.
Позднее на личном приеме у первого заместителя министра юстиции А.Н.Савенкова я смог выяснить, что Васильев подал иск не по собственной воле, а потому что его к тому побудил Савенков. Мол, либо пиши заявление об уходе, либо доказывай в суде, «что ты не верблюд». Побуждение Васильева к направлению иска было связано с рядом других писем в Министерство юстиции, которые содержали острую и нелицеприятную критику ответов на депутатские обращения, а также писем в другие инстанции, указывающих, что Васильев и его подчиненные при проведении регистрационных действий в отношении партии «Великая Россия» совершили уголовные преступления и нарушения конституционных прав граждан. Таким образом, причиной подачи иска явилось не стремление защитить свои честь и достоинство, а выполнить пожелания начальства.
Истцом, а потом и судом, неверно установлен тип документа, к которому были предъявляны претензии и в котором найдено ущемление чести и достоинства. Ссылаясь в исковом заявлении на Постановление Пленума Верховного Суда РФ (от 24.02.2005, п.7) истец перечислил средства распространения сведений, включая служебные характеристики, заявления, адресованные должностным лицам и т.д. Документ, к которому истец предъявлял претензии, не являлся ни заявлением, ни сообщением, ни характеристикой, ни выступлением. Статус данного документа определен законом «О статусе члена Совета Федерации и статусе Депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», ст. 14 — это депутатское обращение, для которого предусмотрен бланк соответствующего образца. В соответствии с законом, депутат имеет право обращаться в государственные органы с обращениями и запросами. По смыслу депутатское обращение отличается от прочих документов тем, что оно является средством реализации статуса депутата Государственной Думы. Обращение в адрес Министра юстиции не было ни личным письмом, ни частным ходатайством, а исполнением функций депутата, среди которых предусмотрена защита прав граждан. Данное обращение касалось противозаконных действий Росрегистрации, возглавляемой циником и лжецом Васильевым, нарушившим права и интересы десятков тысяч граждан. Депутатское обращение, к которому предъявил претензии истец, не было средством распространения информации, а только средством реализации депутатских полномочий. Имеющийся в моем обращении текст был сопряжен также и с другими лингвистическими формами – мнениями, оценками, предположениями, просьбами. Фрагмент депутатского обращения, который истец расценивал как очернение его имени, его деловой репутации, умаление его чести и достоинства, являлся лишь мнением с эмоциональным оттенком сожаления.
Настаивая на отнесении характеристики «лжец» и «циник» к своей личности, Васильев не мог требовать, чтобы его служебная деятельности другими лицами в принципе не оценивалась подобным образом. Слово «лжец» в любом случае может быть истолковано вполне однозначно – как обвинение человека в склонности говорить или писать неправду, а слово «циник» не имеет общепринятого и однозначного понимания. Соответственно, слово «циник» может толковаться истцом и ответчиком поразному, что сводит претензии истца к недоразумению. В здравом уме и твердой памяти никому не доводится требовать от суда, чтобы в его решении было записано: «имярек не лжец», «имярек не циник». Суд в лице странной дамы Адамовой полностью проигнорировал эти объяснения и соображения.Васильев намеренно привел неполную цитату из моего письма, к которой им предъявлены претензии. Он убрал из фразы слово «сожалею». С этим словом данный фрагмент письма не представлял собой ни «сведений», ни «информации». Разве что информацию о моей личной оценке поведения Васильева. Ответ на депутатское обращение со стороны Министерства юстиции не подтверждал предположение истца о затруднениях для его продвижения по службе. Никаких признаков, что таковые объективно существуют или связаны с депутатским обращением ответчика, в тексте ответа не было. Данное соображение суд не рассматривал, никак не зафиксировал в судебных документах и не учел при вынесении решения.
Иск был подан должностным лицом Федеральной регистрационной службы, по отношению председателю политической партии «Великая Россия». При этом истец и ответчик в указанном статусе уже были связаны отношениями, которые рассматривались в судах и имели прямое отношение к содержанию иска С.В.Васильева. Это означало, что неправомерность характеристики «циник и лжец» во многом зависит от того, признает ли суд в действиях ФРС правонарушение. Изучение в судебном процессе соответствующих документов должно выявить, были ли в действиях чиновников, возглавляемых истцом, или в его действиях нарушения действующего законодательства. Но Васильев торопился, и судье были даны соответствующие установки: ангельскую чистоту репутации Васильева следовало установить немедленно, ибо Васильев ожидал важного повышения, вводящего его в круг высшей бюрократии – за заслуги перед олигархией, поручившей ему нагло попирать закон, ограждая шайку преступников, называемую «партия власти» от любой политической конкуренции.
Васильев, как любой потенциальный истец — человек, и его способности не безграничны. Его уверенность в обратном – лишь его частное дело. Она может быть подкреплена или опровергнута в судебном порядке. Я указал судье Адамовой, что затруднение работы судебных органов по этим искам было, очевидно, целью истца, который не имел и тени сомнения в том, на чью сторону станут суды по искам «Великой России». Но оказалось, что судья также имеет полную уверенность в том, что «Великая Россия» в принципе не может доказать правонарушений со стороны Васильева.
Истец ссылался на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.02.2005 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», но проигнорировал наличие в нем п.10, который гласит следующее:
«10. Статьей 33 Конституции Российской Федерации закреплено право граждан направлять личные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления, которые в пределах своей компетенции обязаны рассматривать эти обращения, принимать по ним решения и давать мотивированный ответ в установленный законом срок.
Судам необходимо иметь в виду, что в случае, когда гражданин обращается в названные органы с заявлением, в котором приводит те или иные сведения (например, в правоохранительные органы с сообщением о предполагаемом, по его мнению, или совершенном либо готовящемся преступлении), но эти сведения в ходе их проверки не нашли подтверждения, данное обстоятельство само по себе не может служить основанием для привлечения этого лица к гражданскоправовой ответственности, предусмотренной статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку в указанном случае имела место реализация гражданином конституционного права на обращение в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию, а не распространение не соответствующих действительности порочащих сведений.
Такие требования могут быть удовлетворены лишь в случае, если при рассмотрении дела суд установит, что обращение в указанные органы не имело под собой никаких оснований и продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а исключительно намерением причинить вред другому лицу, то есть имело место злоупотребление правом (пункты 1 и 2 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации)».
Как должностное лицо Росрегистрации, подведомственное Министерству юстиции, как профессиональный юрист, Васильев должен был знать и понимать, что мое депутатское обращение было средством реализации конституционного права на обращение в органы власти, и данное обращение не является распространением порочащих сведений. На это прямо указывалось в Постановлении. Депутатское обращение вовсе не посвящено личным характеристикам С.В.Васильева, а исключительно его деятельности как должностного лица – его решениям и высказываниям в средствах массовой информации в связи с исполнением своих обязанностей как главы Росрегистрации. То же самое обязана была понимать и судья Адамова. Но оба сделали вид, что указанного выше Постановления не существует. Судья Адамова, даже когда данный текст был ей зачитан, просто проигнорировала его.
Васильев и его представительница в суде нигде даже не попытались доказать, что я ставил перед собой цель распространить сведения, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию истца. Ясно, что депутатское обращение может иметь следствием ситуацию, в которой репутация, деловые и моральнонравственные качества Васильева или другого чиновника могли бы (или могут быть в будущем) поставлены под вопрос. Эта возможность реализуется, если изложенные истцом личные переживания имеют под собой (или получат) объективную основу, когда его личные и деловые качества будут соотнесены общественным мнением с фактами служебной деятельности истца. Но таковая перспектива не наступила, а если и наступит, то лишь вследствие объективных причин, а не связи лишь с одним депутатским обращением.
Иск Васильева не мог быть удовлетворен, в силу того, что в его тексте и в приведенных во время судебных слушаний аргументах и доказательствах не содержалось никаких признаков исключительного намерения причинить вред истцу с моей стороны, никаких признаков злоупотребления правом. Напротив, Васильев своим иском допускал такое злоупотребление, поскольку в качестве единственного доказательства использовал копию моего письма Министру юстиции. Данное доказательство не может иметь юридической силы, поскольку получено Васильевым незаконным путем (п. 2, Ст. 55 ГПК РФ). Представленное суду мое письмо Министру юстиции получено истцом вопреки требованиям Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» и с нарушением следующих разделов данного закона:
А) п.6, Ст. 8 о направлении и регистрации письменного обращения: «Запрещается направлять жалобу на рассмотрение в государственный орган, орган местного самоуправления или должностному лицу, решение или действие (бездействие) которых обжалуется». Васильев являлся должностным лицом – руководителем Федеральной регистрационной службы, а мое письмо представляло собой жалобу на его действия и требование к вышестоящему руководству о восстановлении нарушенных прав граждан. Таким образом, копия моего письма могла быть получена истцом только с нарушением данной нормы закона.
Б) п. 2, Ст. 6 о гарантиях безопасности гражданина в связи с его обращением: «При рассмотрении обращения не допускает разглашение сведений, содержащихся в обращении, а также сведений, касающихся частной жизни гражданина, без его согласия». Поскольку я не давал никому согласия на разглашение указанных сведений, их представление в качестве доказательств суду и их разглашение в судебном процессе является нарушением данной нормы закона со стороны руководства Минюста.
В) п. 3, Ст. 11 о порядке рассмотрения отдельных обращений: «Государственный орган местного самоуправления или должностное лицо при получении письменного обращения, в котором содержатся нецензурные либо оскорбительные выражения, угрозы жизни, здоровью и имуществу должностного лица, а также членов его семьи, вправе оставить обращение без ответа по существу поставленных вопросов и сообщить гражданину, направившему обращение, о недопустимости злоупотребления правом». Данная норма обязывает должностное лицо в случае получения моего письма и обнаружении в нем неких оскорбительных для него выражений, сообщить мне о факте злоупотребления правом и оставить мое обращения без ответа по существу. Иных действий Васильева как должностного лица порядок рассмотрения моего обращения не предусматривает.
За нарушение вышеуказанных положений закона «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» предусмотрена ответственность, согласно Ст. 15 данного закона. Таким образом, данный закон однозначно определял действия Васильева по использованию копии моего обращения в целях удовлетворения своего иска как правонарушение.
Все эти соображения, и эти статьи закона судом были полностью проигнорированы.
Опасения Васильева, что текст депутатского обращения может влечь за собой отрицательную оценку в адрес истца со стороны окружающих, признание истца некомпетентным, негодным в смысле выполнения своего нравственного и служебного долга были вполне обоснованы. При наличии оснований такие следствия являются естественными и справедливыми. Однако депутатское обращение не является способом вынесения окончательного вердикта по поводу личностных качеств истца. Оно лишь заставило опасаться таких последствий, которые в результате направления депутатского обращения, к сожалению не наступили. (Правда, позднее наступили не в связи с моим обращением или не только в связи с ним). В любом случае истец не мог приписывать себе достоверного знания причин, по которым в его отношении складываются негативные оценки. Они могли быть не связаны с депутатским обращением. Но могли быть также и связаны, если данное обращение справедливо указывает на признаки служебного несоответствия. Поэтому требовались доказательства того, что мои претензии были заведомо злонамеренными и в принципе не могли быть обоснованными когдалибо. Эта фантастическая ситуация, тем не менее, стала не только основой для иска, но и для решений суда. Суд всетаки выдал индульгенцию о безгрешности Васильева. И он был допущен в бюркоратический рай. Не понимая, что следующая инстанция для него – избежавшего земного суда – будет уже по части суда Божиего. А там «и мысли, и дела» известны наперед.
Это был, конечно же, не судебный процесс. Я назвал это дело «бабским самосудом». На месте судьи размещалась нервная курпулентная барышня, грубившая на каждом шагу. На месте истца другая барышня — субтильная как подросток, официальный представитель Васильева (как потом выяснилось, его непосредственный подчиненный, исполнявшая работу по частному иску в рабочее время). Одна имитировала судебный процесс, другая – присутствие истца.
Мной было указано, что документы, приложенные к иску, в частности, тексты моей служебной переписки с министром юстиции Владимиром Устиновым, не соответствуют процессуальным нормам о том, что все копии документов должны быть надлежащим образом заверены. Копия моего письма В.Устинову была получена в ходе внеслужебной процедуры путем изъятия из переписки. Мы долго препирались — меня пытались склонить к тому, что копия снята именно с моего письма. При этом мне не давали эту копию, чтобы я мог сличить ее хотя бы с оставшимся у меня компьютерным текстом. Я долго объяснял судье, что делопроизводство депутат ведет самостоятельно, и мной было принято решение не хранить бумажные копии писем. Мне достало и того, что ответы на мои запросы составили десяток толстенных папок.
Коль скоро меня моими же руками придушить не удалось, судья предложила мне сознаться, писал ли я это письмо. Я сказал, что писем мной написано много, а копия, представленная истцом похожа на мое письмо. Тем не менее, она должна быть оформлена в соответствии с ГПК и получена законным путем. На это судья нашла еще один способ атаковать меня: докажите, что вы это письмо не писали. Ну и абсурд! Это похоже на анекдот, когда несчастного просят принести справки от всех женщин, что он с ними в браке не состоит. Я корректно предложил суду разъяснить мне мои права. Действительно, что я должен доказывать? Что некая копия письма, похожего на моѐ, не является моим письмом? Как это можно было себе представить? Что являлось бы таким доказательством? Кажется, судья поняла, что это уж совсем абсурд. И решила, что надлежащим образом заверенные копии нужно иметь в деле. Фактически это означало признание незаконности судебного процесса самого начала. В порядке компенсации за такое признание судья никак не отреагировала на неправомерные действия истца – представление в суд копии моего письма, полученного незаконным путем: на ней не было никаких штампов и подписей, подтверждающих подлинность копии и направление данного письма Васильеву. Не было рассмотрено и указание на тот факт, что изъятие письма из служебной переписки нарушает предписания «Закона о рассмотрении обращений граждан», где прямо содержится запрет на распространение информации о письмах. Судья постановила, что Минюст, тем не менее, должен представить подлинник письма. В дальнейшем суду хватило и копии, которая, как выяснилось, всетаки направлялась руководством Минюста в ФРС – в прямом противоречии с требованием закона.
Поскольку мое письмо было связано причинноследственной связью с выступлением Васильева в прессе, где на мой счет были высказаны оскорбительные предположения, мной был выдвинут встречный иск. Но судья Адамова, переписав стандартные ходульные фразы, постановила отказать во встречном иске. В постановлении не было и тени логики. Я узнал тот же стиль, что был и в иске Васильева. «Так они же из одного курятника! Эти куры друг другу глаза не выклюют», — подумалось мне.
Чтобы изобличить полную алогичность иска Васильева, я подготовил множество вопросов к истцу. Но на это представитель истца нашла надежное противоядие: «я не знаю», «я не могу ответить», «я не понимаю вопроса». Раз так, то ходатайствую о приглашении в суд самого истца. Ответов на вопросы практически нет. Суть иска представителю непонятна. Разумеется, судья отклоняет это ходатайство. Судья Адамова явно уже все для себя решила и очень нервничала, что ей мешают вынести заранее известное решение, продиктованное вышестоящим начальством.
В целом, конечно, суд оставил крайне неприятное впечатление. Поведение судьи с постоянными перебиваниями, какимито едкими замечаниями, с моей точки зрения, было просто неприлично. И мне не раз приходилось напоминать судье, что к гражданину положено проявлять уважение, в особенности в официальной обстановка. Исполнять волю начальства дело, конечно, сложное. Особенно, если надо идти против закона. Отсюда и нервы, и разного рода болезни. Сгорит человек от такой «работы». И тоже, выходит, по воле начальства.
Суд обязан был рассмотреть содержание всего абзаца, содержащего определение Васильева как циника и лжеца, а также высказывание Васильева, вслед за которым мной была сформулирована оценка его поведения. Следствием такого рассмотрения, очевидно, являлось бы предъявление ответных претензий и очевидность правомерности встречного иска. Отказ суда рассматривать текст моего письма во всей его полноте нарушил мои права и привел суд к неправомерному решению – к отказу принять встречный иск. Даже в тексте судебного решения сохранились те очевидно злонамеренные уловки, которые были в иске Васильева. Вслед за истцом, суд цитировал фразу из моего обращения усеченно, отбрасывая первые два слова: «Сожалею, что…». Это исказило смысл фразы, которая является именно выражением сожаления, а не утверждением некоего факта. В тексте судебного решения говорилось, что данный фрагмент содержит «сведения», и что данная фраза носит утвердительный, а не оценочный характер. Вопреки такому выводу суда, буквально через несколько строк в тексте судебного решения указано, что содержащиеся в данной фразе характеристики «дают негативную оценку его личности». Речь идет об оценке, и суд не находит иных слов, чтобы определить характер фразы из моего обращения. Абсурдом выглядит после этого утверждение суда о том, что свою негативную оценку личности Васильева я обязан опровергать. Свою оценку я никоим образом опровергнуть не могу и не стал этого делать. Для этого мне необходимо было бы изменить мое мнение, а оно решением суда отрегулировано быть не может. Но это уже никого не волновало. Индульгенция в виде решения суда была выписана, а стал ли я чтото опровергать, уже никого не волновало.
При предъявлении исковых требований Васильев просил признать не соответствующими действительности фрагменты депутатского обращения помимо того, в котором он предположил характеристику «лжец» и «циник» в свой адрес. Тем не менее, никаких обоснований необходимости опровержения двух других фрагментов он не привел. Они вообще не обсуждались. При этом Васильев просил суд признать не соответствующим действительности текст: «Решение об отказе в государственной регистрации партии принято произвольно, не имея под собой достаточной фактической и документальной основы». Это требование противоречило здравому смыслу, поскольку депутатское обращение предполагало просьбу к Министерству юстиции о проведении проверки доводов депутата. В данном фрагменте имя Васильева даже не упоминалось. Признание данного фрагмента текста не соответствующим действительности потребовало бы рассмотрения в судебном заседании материалов, на основании которых принято решение об отказе в регистрации партии. А это предмет иных судебных процессов, которые проводились или планировались к проведению по ряду исков со стороны партии и активистов партии, о которой в данном фрагменте шла речь. В данном случае суд не рискнул требовать от меня опровержений. Но юрист Васильев, в прошлом прокурор Московской области, а на момент суда – руководитель Федеральной службы, допускал такую возможность. Что само по себе говорит об уровне его квалификации. Ужасно, что подобные люди вообще находятся на государственной службе. Логичнее им размещаться за решеткой, ибо они – страшнее разбойников с большой дороги.
Васильев просил признать не соответствующим действительности фрагмент текста депутатского обращения, в котором говорится: «Глава Росрегистрации С.Васильев, вероятно, уповает только на судебную волокиту, чтобы оттянуть изобличение его в противозаконных и просто неприличных деяниях». Он не принимал во внимание предположительного характера данного предложения, которое именно поэтому не являлось «сведениями», «данными» или «информацией». В данном фрагменте я лишь попытался предположить, по какой причине вместо продуктивного сотрудничества чиновники Росрегистрации предлагают активистам партии обращаться в суд. Никаких обоснований того, каким образом данный фрагмент задевать честь и достоинство истца, в тексте иска не приводилось.
Все, о чем говорилось в моем депутатском обращении, так или иначе было связано с деятельности организации, возглавляемой Васильевым. Что, конечно, не могло не затрагивать его служебных интересов. Но любое депутатское обращение, критичное к деятельности чиновника или какоголибо государственного института, затрагивает чьито интересы, чьито служебные перспективы, чьюто репутацию. Васильев не мог быть исключением из общего правила. Но суд (точнее судья Адамова единолично) решил, что Васильев – именно исключение. Ему должна быть выдана индульгенция – фактическое отпущение всех служебных грехов, которые были за ним до постановления суда. Или же суд решил, что исключением является Савельев, депутатские обращения которого можно использовать как исключительно оригинальные творения, позволяющие преследовать его как политика и лидера очень неудобной кремлянам партии. И то, и другое – очевидный абсурд и посягательство на основы законодательства.
Тем не менее, судья Адамова пошла на это. Фактически став соучастником в давлении на народного представителя с целью затруднения или пресечения его деятельности. Действия судьи были продолжением действий ФРС, а также закулисных политических кукловодов, которые мечтали расправиться с «Великой Россией», не ограничиваясь произволом при рассмотрении документов партии. На это указывали и письма Васильева, в которых он цинично игнорировал те вопросы, которые я ставил перед ним как депутат. Не только в связи с «Великой Россией», но и в связи с другими проблемами, которые я пытался разрешить, когда направлял свои обращения прокурору Московской области, где в тот период работал Васильев. Рассмотрение в суде вопроса о том, есть ли у меня сомнения в служебном соответствии Васильева, давало бы мне широкие возможности комментировать его действия как должностного лица. Но изложенные мной краткие комментарии такого рода лишь попали в материалы дела как мои возражения на иск, не будучи никак учтенными или рассмотренными судьей. Что и подтвердило правило: судьи в РФ с делами не знакомятся, любые – пусть самые квалифицированные комментарии к делу – вообще не размещаются перед глазами. Потому что это для судьи – макулатура. Все законодательство – набор никому не нужных слов, из которых продажными судами отобран очень узкий набор, он заведен в компьютер, и решения штампуются по воле начальства на основе небольшого числа бланков, куда лишь следует вносить имена жертв.
Судебное решение в пользу Васильева состоялось в ноябре 2007 года, а в феврале 2008 оно было подтверждено Мосгорсудом. При этом заседание длилось в отсутствии стороны истца (Васильева и Ко) в течение 5 минут. Суд в составе коллегии из трех судей не позволил ничего обсуждать. Я уже не был депутатом Госдумы, моя партия не имела официальной регистрации, и со мной можно было не церемониться.
Я попытался подать самостоятельный иск против Васильева. Раз уж мне было отказано в праве подавать встречный иск. Как обычно, дело против частного лица должно рассматриваться по месту его жительства. Но в Москве суды не живут по закону. Раз Васильев должностное лицо, то меня отправили в тот же Таганский суд, где рассматривался иск партии «Великая Россия» — к тому же самому судье Казакову, с которым я только что сталкивался, поражаясь беспредельному абсурду, в который сам себя погрузил этот человек, не соотносящий свои действия ни с совестью, ни с законом. Понятно, каково было его решение. Мне уже было тошно смотреть на эти рожи – судебные, росрегистрационные… От них веяло мертвечиной. Мне казалось, что я препираюсь с марсианами, принявшими облик людей. Это уже были не люди. В них не было ничего человеческого.
В суде появилась все та же дамочкаподросток, которой доверил свой стыд чиновник Рорегистрации. Она смогла только прочесть фрагменты из кемто составленных объяснений Васильева и задать ненужный вопрос, ответ на который содержался в тексте искового заявления. Судья проигнорировал мой отвод этой дамочки, поскольку она исполняла свои обязанности представителя Васильева в служебное время, предложив на этот счет отправить жалобу самому Васильеву. Равенство сторон в суде было сразу нарушено, а позиция судьи ясна – ему глубоко безразличны были нормы права и даже элементарная логика.
Вероятно, среди нынешнего российского чиновничества представления о приличиях таково: о чиновнике не может быть сказано ни одного задевающего слова, а чиновник волен городить, все, что ему в голову взбредет. И в отношении кого угодно.
Васильев не понимал, что его слова совершенно неприличны и оскорбительны. Он считал, что ничего «такого» в его словах нет. Онто из касты неприкасаемых, и ему позволено глумиться над гражданами! Но стоит сказать нечто подобное о нем самом, и он подает в суд. При этом брякнуть «такое» он может, невзирая на свое должностное положение, которое не предусматривает дачи характеристик кому бы то ни было. Тем более, публично. Тем более, в адрес народного представителя, депутата Госдумы. Ему непонятно, что переход на личности с его стороны, когда он исполняет должностные обязанности, – верх бесстыдства. Как человек, назначенный на свою должность, он обязан быть скромнее. Но он не отказывает себе в том, чтобы строить из себя политика и на равных разговаривать с теми, кому доверие оказывает не вышестоящее начальство, а граждане.
Этот субъект имел наглость ссылаться на свободу слова и свободу мнений! Говорить публично гнусности, оказывается, это и есть свобода слова! Говорить от имени государственной службы гадости, и тем самым давать своим подчиненным и сонму негодяев при мелких должностях инструкцию, как надо относиться к народному представителю и представителю общественной организации, это теперь будет проявлением личной свободы! С моей точки зрения, это очевидно нарушение права, на которое теперь судам совершенно наплевать. Потому что они независимы и от права, и от граждан. Совершенно свободны! Как и господин Васильев, связанный только мнением своего начальства.
Об оскорблении свидетельствует неприличная аналогия, призванная осмеять законные действия при подготовке документов партии «Великая Россия», оформление которых я курировал как председатель партии. В публичном высказывании негодяя Васильева подача аналогичного устава на регистрацию приравнивается к ученическому списыванию – постыдному, этически недопустимому действию. Проводится аналогия между мной – взрослым человеком с определенным жизненным опытом, научным и общественным статусом, — и попавшимся на списывании учеником. Аналогия с неразумным ребенком, допускающим аморальные поступки (списывание), наносило мне и партии прямое оскорбление. Как же отнесся к этому суд? Есть ли в наглой фразе чиновника чтото оскорбительное и пророчащее? Суд согласился с Васильевым. Высказывания подлого чиновника, разумеется, совершенно невинны. Ведь ему только что вынесена характеристика другого суда: он не циник и не лжец. Пусть он таков по жизни, но по решению суда объявлено обратное
Разумеется, повторение норм устава другой организацией не является подобным аморальному поступку ребенка, поскольку не нарушает ни моральные нормы, ни нормы закона. Васильев позволил трактовать свою собственную роль как руководителя Росрегистрации как роль учителя, который проставляет оценки ученикам и в данном случае выставляет «двойку» партии «Великая Россия» и мне лично как ее председателю. Причем эта «двойка» означает отказ в регистрации «за списывание». В действительности, со стороны. Васильева так и не прозвучало ответа на вопрос: как можно принимать два противоположных решения относительно двух идентичных уставов партий? Фактически Васильев признал, что за идентичные тексты уставов он – по своему произволу – будет выставлять любые «оценки». Из идентичности текста не следует идентичности оценки – вот что заявил Васильев. Фактически расписавшись в том, что совершил уголовное преступление, задевающее десятки тысяч людей, вступивших в партию, и миллионы людей, готовых за нее проголосовать. Но именно поэтому преступник взят под защиту преступной системой. Ибо ее целью как раз и было попрание прав миллионов с целью сохранения своих привилегий — привилегий обслуживающего олигархию персонала изменников и воров.
Я никогда не позволял себе никаких компиляций в своей работе и соблюдал нормы научной этики, всегда ссылаясь на почерпнутые у коголибо идеи и цитаты. В высказывании Васильева моя научная репутация была поставлена под вопрос. Личное оскорбление нанесено мне как общественному деятелю, депутату и руководителю политической партии. Доверие ко мне со стороны многих граждан было выражено в этих статусах, а публичное высказывание чиновника подрывало их, побуждая к мысли о том, что я не оправдал доверия и, вместо плодотворной и честной работы на политическом и общественном поприще, занимаюсь «списыванием» и уличен в этом «списывании» должностным лицом с высоким положением в системе государственной службы. Это серьезно осложнило мою работу депутата и политика. Мои депутатские обращения в защиту прав граждан встречались чиновниками иначе, чем до высказывания Васильева. Целый ряд ответов на мои текущие депутатские обращения, в особенности касающиеся деятельности Росрегистрации, не стали поводом для серьезной работы должностных лиц именно ввиду публичного оскорбления, влившегося в поток прочих диффамаций. Также многие граждане усомнились в правильности своего решения о вступлении в партию «Великая Россия». Именно такие люди при проверках Росрегистрации отрекались от того, что писали соответствующие заявления. Их было немного, но достаточно, чтобы чинуши взяли верх над гражданами.
Особая наглость – цитировать закон, который опровергает домыслы бюрократов, которые при этом важно делают вид, что это даже совсем не опровержение, а прямой аргумент в их пользу. Именно это произошло в суде, где был представлен и пересказан документ с цитатой из постановления Верховного Суда о том, что «порочащими сведениями являются сведения, содержание утверждения о… совершении нечестного поступка, неправильно, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни». Это цитируется и говорится: указанные истцом сведения не могут быть предметом защиты. То есть «черное – это белое, а белое – черное». И хоть плюй в бесстыжие глаза…
Конечно, гн Васильев мог не знать, что имеет дело с человеком, который учеником быть не может и давно на ученика не похож ни по возрасту, ни по статусу. Тем не менее, он знал точно, что имеет дело с депутатом Думы, с председателем партии, за которым стоят десятки тысяч граждан. И позволил себе циничнонаглое суждение. Суд признал, что он вправе это делать. Причем безответно. Если я позволяю себе суждение о Васильеве – это правонарушение, если он обо мне – это его законное право.
Бесстыдство соседствует с невежеством. Чиновник не знает и не хочет знать, что такое «оценочное суждение». Он хочет трактовать понятие «оценка» как угодно, лишь бы в свою пользу. Он не внемлет, что оценка является либо прямой характеристикой (например, «циник и лжец») или отнесением к некоей шкале (хужелучше, умнееглупее). А «похож на провинившегося ученика» — это склонение к оценке других. В массовом издании – всех потенциальных читателей. Это и есть прямое публичное оскорбление.
Невежество и бесстыдство – этим суды заражены от чиновников. Поэтому наше программное требование, основанное на опыте не только чужом, но и собственном, — полное уничтожение вредоносной судебной системы и отстранение от юридической практики всех без исключения ее сотрудников. Иначе нам не выбраться из этого порочного круга, где «черное» называют «белым» и наоборот.
В объяснениях Васильева содержалось признание: повторение устава другой партии не являлся нечестным поступком или нарушением законодательства. Признавая это, Васильев фактически соглашался с тем, что его высказывания на мой счет вообще ни на чем не основаны. Но он лукавил. Именно тот факт, что его поймали за руку с этими идентичными уставами, сильно раздражал его и его начальство. От этого раздражения происходили раздраженные слова. Ведь трудно представить себе, что чиновник не понимает простое: два идентичных устава требовали идентичной правовой оценки. А он дал оценки противоположные! И только волей начальства он спасается. Начальство выше права и логии, а суд стелется под начальство – тоже ни в грош не ставит право, логику, справедливость. И в этом спасение чиновника – в тотальной лжи его начальства, подконтрольных судов, да и самого чиновника. Вся система построена на лжи. Раз так, вся она подлежит уничтожению. И мы в партии «Великая Россия» это хорошо понимаем.
В процессе обсуждения от противоположной стороны я услышал только один «вяк». Дамочкагаврош сказала, что если бы я действительно был оскорблен, я бы подал иск в суд сразу после публикации. Она запамятовала, что представляла в суде интересы Васильева по его иску ко мне, где претензии были предъявлены за мое письмо министру юстиции, в котором ее патрон был именован циником и лжецом. Пришлось об этом напомнить. Дамочка потупила глаза. Глаза судьи тоже на мгновение загорелись и тут же потухли. Воля и интеллект этих людей подавлены, в них уже нет естественного человеческого отвращения ко лжи. Им не надо бы представлять государство. Они же его измочалили своим слабоволием и готовностью принять всякую подлость!
В самой этой комбинации с замыканием бюрократической процедуры на единственное лицо, специально обработанное и посаженное «на государственное дело» проясняется бесстыдство власти и находящейся у нее на содержании судебной системы. Против меня иск был подан как против частного лица, но при этом Минюст рассматривал мое письмо как депутатское обращение и отказывался применять к нему норму закона, положенную при рассмотрении обращений граждан. Васильев подавал иск против меня как частного лица (соответственно его рассматривал суд по месту жительства), но при этом всюду указывал мой депутатский статус. Напротив, с моей стороны иск подавался на Васильева как на частное лицо, которое в интервью комментировало мои действия и высказывания, не имея на то полномочий в служебных инструкциях и регламентах. Тем не менее, судом было признано, что Васильев – лицо должностное и рассматривать дело следует по месту расположения его службы. В судебном заседании Васильев снова стал частным лицом, поскольку рассматривалось гражданское дело – спор между гражданами.
В этих удивительных хитросплетениях, поворачивающих закон в угоду чиновнику, немудрено запутаться. Наш опыт, возможно, комуто пригодится в будущем. А пока станет частью описания эпохи, разоблачающего гнусности построенной на лжи системы, извращающей право, пренебрегающей законом, отупевшей до полного бесстыдства.
Мы до глубины прозондировали подлую системы, сложили в хронику коллекцию произвола, которая дает ясность в оценках ситуации в стране и понимание ее причин, а также возможностей в дальнейшем документально подтверждать: жили мы в подлейшие времена, и во власти имели дело с самыми рекордными случаями подлости, которые в бытность Гоголя и СалтыковаЩедрина были немыслимы. Это, скорее, персонажи, которые ходят вокруг сюжетов Достоевского – причины его апокалипсических предчувствий. Наши предчувствия гибели России связаны именно с этими проституированными личностями – погубителями нашей страны, бесами в человечьем обличе.